иновых спинок: она то вздымалась, то отступала под каждым камнем, который передвигали скарабеи. Их сила по-прежнему впечатляла меня.
– Ты мог бы приписать заслугу спасения пирамиды себе, – сказал я наконец. – Если честно, я этого ждал. Это одна из причин, по которой мы с Гвидо беспокоились о тебе. Обычно ты пытаешься урвать себе часть чужой славы.
– Это да… Я тоже скучал по тебе все эти месяцы. И я дал себе слово, что в будущем буду щедрее признавать чужие заслуги. Ты никогда не скупился воздавать должное другим. И я могу кое-чему поучиться у тебя.
Его слова наполнили меня куда большей гордостью, нежели любая похвала от королей или промышленных магнатов.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я.
– Только не слишком-то возносись! Я все равно буду чихвостить тебя на все корки, если вдруг облажаешься. А пока, если только сейчас ничего не пойдет наперекосяк, я просто полежу здесь да понежусь на солнышке.
Он похлопал по запотевшему кувшину рядом с собой:
– Не хочешь выпить? Местное пойло вставляет очень даже неплохо.
– Нет, спасибо, – сказал я. Я был так рад, что он не умрет, что почувствовал прилив энергии. – Хочу съездить в город и поговорить с Коррешем. Он сказал, что собирается расследовать проклятие Диксеновой мамули. Посмотрю, нарыл ли он что-нибудь.
– Ладно, валяй, – сказал Ааз, не глядя на меня. – Можешь не торопиться. Я пока отдохну.
Я повернулся, чтобы уйти. На меня снизу вверх с нижней ступени с издевкой смотрел Гурн.
– Отсюда открывается неплохой вид, – сказал он.
Кто выпустил священного кота из мешка?
От неожиданности я отпрянул назад, в пустоту. Отчаянно описывая руками безумные круги, я попытался восстановить равновесие. Сильная рука схватила меня за запястье и затащила назад на невидимый каркас.
– Осторожней, приятель, – сказал Ааз, отпуская меня, и злобно посмотрел на крошечного придворного. – Какого черта ты здесь забыл?
– Я как раз собирался поздравить тебя со спасением из песчаной могилы, – сказал Гурн со злобной ухмылкой, которая ничуть не смягчила его уродства. – Ты почти достиг этого во второй раз.
– Проваливай отсюда, – сказал Ааз. – Это частная собственность.
– Вся земля и строения на ней в Эгиде принадлежат ее величеству, – сказал Гурн. – Но давай, прогони меня! Я могу вернуться к ее величеству с известием о том, что ее драгоценная пирамида заражена проклятием!
Мы с Аазом переглянулись. Если фараон отзывает разрешение на строительство, это означает конец первой фазы, не говоря уже о второй. В таком случае мы пойдем ко дну.
– Откуда ты это знаешь? Я прислушивался к местным слухам, но никто об этом не говорил, – сказал Ааз.
– Никто, кроме уважаемого мудрого человека ее величества, того, кто путешествует по внешним землям, пока он не понадобится при дворе – по крайней мере, он так говорит.
– Кор… Лорд Что-Э-То никогда бы не сказал тебе ничего подобного.
– О, он сказал это не мне, но слова исходили из его уст, – ответил Гурн. – Тебе следует внимательнее следить за тем, чтобы ваши друзья вели себя поосторожнее.
– Друзья, в число которых ты не входишь, – лениво сказал Ааз. – Но продолжаешь появляться вновь и вновь, как фальшивая монета.
– Я иду туда, куда хочу, во имя ее величества! – парировал Гурн. – Например, наблюдаю все несчастные случаи, какие только происходят на этой стройке, которая по идее должна стать ее самым великим памятником.
– Не удивлюсь, если все эти несчастные случаи – твоих рук дело, – сказал Ааз.
– Глупец! Я их предотвращаю! – взвизгнул Гурн, направляя мизинец на первую фазу. Я потянулся, чтобы его остановить, но обнаружил, что мои руки заключены в трескучую магическую сферу.
– Придержи свою прыть, пока не поймешь, что я делаю, пентюх, – сказал он. – Глупый героизм… идиотская трата времени. Воспользуйся мысленным взором, если ты называешь себя магом.
Я посмотрел вниз. Рабочие Бельтасар поднимали камень по пандусу. Тот словно прирос к месту. Это были явно происки Гурна. Я увидел, как бирюзовая точка, которая была их начальницей, мечется вокруг них, призывая своих ушебти сдвинуть камень. С такого расстояния я не мог разобрать ее слова, но пронзительный тон был безошибочным. Затем к ней подлетел скарабей с красным панцирем, которого я знал под именем Райд. Оба принялись летать кругами, что-то визжа друг другу, а затем устремились к части невидимого трапа.
Он оказался не только невидимым, но и несуществующим. Гурн усмехнулся:
– Прежде чем ты спросишь, пентюх, отвечу: нет. Я этого не делал. Это все проклятие.
У нас на глазах скарабеи вызвали мага, женщину в плиссированной мантии. Явно оторванная от обеда, она с едой в руке быстро поднялась по склону для срочного ремонта. Отложив обед в сторону, она начала черпать энергию из силовых линий в небе. Как только фундамент был залит, Гурн снова махнул рукой. Скарабеи привели камень в движение. Они благополучно подняли его на четвертый ярус и поставили на место.
– И вправду крутые чары, – восхищенно сказал я. Увы, короткий момент взаимного подтрунивания закончился.
Гурн злобно посмотрел на меня:
– Оставь свои шуточки, пентюх!
– Какие уж там шуточки, – сказал я. – Я впечатлен. Но почему бы тебе не рассказать людям, что ты здесь делал, приходя для того, чтобы помочь?
– И не появляться здесь, как фальшивая монета? – парировал Гурн нашими же словами. – Почему? Это их не касается. Точно так же, как я не докладываю ее величеству обо всем, что здесь происходит, например о том, как ты развлекаешься в рабочее время с…
Ааз нахмурился:
– Это тоже никого не касается.
– Благодаря твоей партнерше по играм теперь это касается каждого. И как только тебя угораздило выбрать самую болтливую даму? – игриво сказал Гурн. – Или, например, у одного из ее доверенных министров другое имя. Чолмондли, если я не ошибаюсь?
– Просто Корреш, – сказал я. – И что? Неужели это меняет суть человека? Разве важно, кто он такой? Его ум настоящий. Это один из самых умных и мудрых людей, которых я знаю.
– Ему повезло с друзьями, но ее величеству следует служить честно. Мне ничего не стоит бросить вас в самые глубокие подземелья самой холодной и самой темной части Эгиды!
– Как же, как же, были, видели, – сказал я, зевнув.
– На этот раз под рукой не будет некропов, которые выдадут тебе теплое бельишко. Лгать ее величеству – значит оскорблять гордов!
– Попался, приятель! – рявкнул Ааз, приподнимаясь на локте, и хитро улыбнулся. – Ты тоже не рассказываешь ей всего. По твоим словам, ей до сих пор неизвестно о проклятии. Это утаивание информации. Или, как ты на том настаиваешь, ложь.
Гурн пришел в ярость. Казалось, что он был готов наложить на Ааза свои потрясающие чары затыкания рта.
– Но зачем вообще хранить наши секреты? – спросил я, пытаясь разрядить обстановку. – Ты ведь в курсе, что пирамида проклята.
– Потому что ее величество искренне этого хочет, – вздохнул Гурн. – Она – моя жизнь. Я готов на что угодно, лишь бы она не морщила свой красивый носик!
Мне вновь вспомнилось лицо царицы Сузаль. Как и Аазу. Похоже, Гурн понял, о чем мы думаем, и бросил на нас свирепый взгляд.
– Вы называете себя мастерами решать проблемы. Вы используете для этого капитал этого дурака Сэмуайза, а сами все время торчите здесь, наверху, жалея самих себя. Я бы назвал вас мошенниками.
– Эй! Полегче! – рыкнул Ааз. – Отдых для подзарядки – не мошенничество.
– Похоже, ты не сможешь заработать свои комиссионные, – сказал Гурн. – Итак, мое второе требование: снимите чары. Немедленно. Ее величество должна быть избавлена от недуга, из-за которого она извергает царский обед почти сразу после его употребления. Если вы найдете способ решить проблему, она ничего не узнает. В противном случае я сделаю все для того, чтобы тебя и этого идиота беса заперли в темнице на должный срок, до тех пор пока тебе не понадобится этот самый невидимый камень на пирамиде, который ты регулярно посещаешь. Мое терпение не безгранично. Вы должны решить эту проблему быстро, или я позабочусь о том, чтобы ты испытал на своей шкуре все существующие наказания. Я даю вам одну неделю.
– Тебе не кажется, что мы как раз над этим работали? – хмуро спросил Ааз.
– Возможно, но без достаточных стимулов. Вот тебе от меня такой стимул: если вы не добьетесь успеха, я брошу вас за решетку и стану пытать, и буду наслаждаться процессом.
– Ты сам-то хоть знаешь, как снять проклятие? – спросил я.
Гурн посмотрел на меня:
– С какой стати мне вам помогать? Возможно, Диксен передумает и построит пирамиду, достойную ее величества, вместо этой коммерческой уродины.
– А свиньи займутся инвестиционным банкингом, – буркнул Ааз. – Ну-ну. И то и другое имеет равные шансы. В смысле, равные нулю. Это единственный каменный треугольник, который ей светит, и ты это знаешь.
– Я? – спросил Гурн, задиристо вскинув подбородок.
– Мы все хотим, чтобы это сработало, – сказал я, вставая между ними. – Хорошо, возможно, по разным причинам, но мы хотим, чтобы это закончилось большим успехом. Чисто теоретически, как бы ты снял проклятие, которое его создатель отказывается отменить?
– Просто вовлек бы его в свой проект, – с невинным видом сказал Гурн. – Включите воображение.
Прежде чем я успел задать ему новый вопрос, он исчез.
Ищу любовь не в том месте.
Неделя в Гордоне составляла семь дней, так же как в Пенте или Деве. Что давало нам не слишком много времени, чтобы выяснить, как подобраться к Диксену или найти способ снять проклятие без его помощи. Мы вернулись на Деву для мозгового штурма совместно с остальной частью корпорации М.И.Ф.
– Не проще ли просто выйти из проекта? – спросила Банни.