о добавила Банни.
– Хорошо, – сказал Ааз. – Буду рад вернуться, если вдруг вам понадоблюсь.
– Спасибо, Ааз, – ответил я. – Но это вряд ли.
Средство – это сообщение.
Держа в руках экземпляр «Утренних сплетен», я в очередной раз прочел заголовок. «Кому вообще принадлежит этот остров?» – гласил он. Подзаголовок продолжал ту же тему: «Неужели Бокроми передан в чужие руки?» В центре страницы, занимая целые три колонки, было размещено фото, на котором я протягивал Банни контракт. Тот самый, который затем сгорел.
Экстра, со свойственным ей удивительным даром предвидения, встретила нас на углу улицы в паре кварталов от своей редакции и вручила нам газету.
– Я хотела, чтобы вы увидели это до того, как поговорите с кем-либо еще, – сказала она. – Я этого не писала, это опус Толоми. Он сказал, что получил эксклюзив от обоих кандидатов. Мне очень жаль. Звучит гадко. – Она вынула из сумочки блокнот. – Не желаете это прокомментировать? Для протокола?
– Сначала я хочу это прочесть, – сказала Банни, подняв руку.
– Я тоже, – добавил я. Экстра отступила, чтобы не мешать нам.
Статья оказалась даже хуже заголовка. По словам представителей обоих лагерей, мы приложили все усилия к тому, чтобы во время вчерашней фотосессии кандидаты выглядели наименее привлекательными людьми. Мои приколы, во время которых я «серьезно ранил» одного или обоих магов кампании, были не более чем ширмой, призванной скрыть вероломство и некомпетентность. Мы вынудили кандидатов принять участие в ряде конкурсов, которые никак не отражали их интеллект и пригодность к работе. Вместо этого мы устроили им медийный цирк, пуская на ветер как деньги налогоплательщиков, так и с трудом заработанные пожертвования преданных сторонников Эмо или Уилмера. Более того, мы требовали и получали взятки от каждой партии, чтобы ни одна не осталась позади в опросах, которыми мы ловко манипулировали. Хотя «интервью» были разделены на две колонки, их содержание было практически идентично. Выборы были насквозь коррумпированы, настаивали кандидаты, и причем исключительно по вине корпорации М. И. Ф. Мы навлекли на их прекрасное островное сообщество Бокроми зло, страх и страдания.
– Они не знают, что такое настоящее зло, – прокомментировал я.
В статье делался вывод о том, что, если бы выборы проводились через две недели, результат почти наверняка был бы в пользу кандидата, который пожертвовал пришлым пентюхам незаконные деньги. Кандидат-мошенник выиграет, а честный останется с носом, как и весь электорат. К тому времени, как я закончил читать, гнев и возмущение застилали мне глаза. Но потом я вспомнил: мы здесь не одни. Я успокоился и вернул газету Экстре.
– Каково ваше мнение? – спросила она.
– Я не думаю, что это исходило от Эмо или Уилмера. Слишком не похоже на их сценаристов, – прокомментировала Банни.
– Пожалуй, – задумчиво произнес я. – Вновь эта безупречная грамматика.
Банни догадалась, о чем я думаю.
– Мы должны поговорить с Орлоу и Карнелией.
– Извини, – сказал я Экстре и, взяв Банни за руку, зашагал к штабу избирательной кампании Эмо Уивила.
– Подождите, – сказала она, догоняя нас. – А как насчет моего интервью?
– Не сейчас, – сказала Банни.
Экстра выскочила вперед и преградила нам дорогу.
– Скажите, имеет ли место какой-то заговор? – спросила она, облизывая кончик карандаша.
– Без комментариев, – сказал я.
– Кто к нему причастен? Вы говорите, что хотите поговорить с начальниками избирательных штабов. Вы подозреваете, что они общаются с прессой за вашей спиной?
– Без комментариев, – сказал я.
– Ты знаешь, что у твоего ботинка развязаны шнурки? – спросила она. Я остановился и посмотрел вниз. Она схватила меня за другую руку и повисла на ней. – Я иду с тобой. Что-то происходит, и пресса имеет право знать!
Я мог бы стряхнуть ее, но слишком торопился. Собрав в кулак магическую силу, я представил, как земля быстро движется у меня под ногами. Вскоре мы уже бежали, причем так быстро я не бегал ни разу в жизни. Я то и дело уворачивался от фургонов и тележек мусорщиков, матерей с их младенцами и курьеров на двухколесных повозках, которые бросали на меня восхищенные взгляды, пока я ловко лавировал между ними.
К счастью, рано утром улицы были относительно пусты. Наконец я оказался у двери штаб-квартиры Уивила. Щеки Банни порозовели от бега, Экстра задыхалась. Она отпустила меня. Я проскользнул мимо нее, затащил Банни внутрь и запер за собой дверь.
– Так нечестно! – крикнула Экстра, стуча по стеклу. – Пресса имеет право слышать!
Орлоу гневно посмотрел на нас:
– Значит, вы помогаете оппозиции! Я должен был знать, что Эмо слишком доверчив и наивен и не отдавал отчета в своих действиях, когда по доброте душевной привел вас к нам! Это не сулит честным выборам ничего хорошего! Взятки! Я вам удивляюсь! И даже не поделиться с нами!
– Мы не взяли ни одной-единственной взятки, – сказал я.
– Значит, вы брали их многократно!
– Э-э-э… тоже нет.
Банни взяла инициативу в свои руки. Она шагнула мимо меня и встала лицом к лицу с Орлоу.
– У меня есть достоверные сведения, что эта клевета исходила из обоих офисов, так что нам пора поговорить.
Орлоу одарил ее колючим взглядом:
– О чем, мисс Банни? Похоже, вам не важно, что я вам скажу или сделаю для вас, в конце концов, вы нас все равно срежете.
– То есть вы не тот «неназванный источник», – сказала Банни.
– Конечно, нет! Никто из нас!
– Я хочу разобраться в этом прямо сейчас. Нам нужно поговорить с обеими сторонами, причем немедленно. Я собираюсь вызвать Карнелию. Вы и Скив встретите меня в конференц-зале отеля через час. Будьте вовремя и одни. Поняли?
Она ткнула его указательным пальцем в грудь. Орлоу машинально потер место, к которому прикоснулся ее палец. Банни, сердито топая, зашагала прочь.
– Хорошо, мэм, – сказал Орлоу и повернулся ко мне: – У нее мощный способ самовыражения, не так ли?
– Это да, – согласился я. Экстра увязалась следом за Банни. Я слышал, как она выкрикивает вопросы. Я знал: Банни была слишком зла, чтобы на них отвечать.
Мы с Орлоу пришли на встречу с хорошим запасом времени. Я окружил конференц-зал тройным слоем магической тишины. Можно было подумать, что я проделал то же самое и внутри, несмотря на общение между остальными и мной. Два руководителя избирательной кампании сердито посмотрели на нас и друг на друга.
Карнелия нарушила молчание первой.
– И как только вам хватает наглости уводить нас от законного стремления баллотироваться на губернаторский пост! – заявила она. – Мы доверяли вам, мы потратили на вас массу времени, и что мы получили? Побеждены еще до того, как будет подан первый голос!
– Эй, подожди, они обманывают нас, а не вас! – возразил Орлоу. – Это твой кандидат дает взятки, а не мой.
Карнелия была в бешенстве.
– Мы не несем за это ответственности. Это все вы. Мы намерены все это отменить, и это ваша вина!
– На кону наша репутация, и виноваты вы!
Чем дольше они препирались, тем больше я проникался уверенностью, что оба говорят правду. В своей жизни я встречал немало отменных лжецов, но Орлоу и Карнелия не попадали даже в сотню лучших. Зато я слышал в глубине души голос Ааза и понял: он пытался довести это до нас. Теперь это было для меня ясно как день.
Я вскинул руку, дабы прекратить их препирательства:
– Пожалуйста, послушайте минутку.
– Что еще? – недовольно буркнул Орлоу. – Что такого важного ты можешь сказать?
– Знаете, почему вы никак не можете дойти до дня выборов? – спросил их я.
– И почему же?
– Потому что кое-кому слишком выгодно, чтобы обе стороны продолжали бесконечную кампанию. Здесь, в Бокроми, это превратилось в отрасль промышленности. На вас работают сотни, если не тысячи людей. Вы – часть экономики!
– Что ж, это правда, – задумчиво сказала Карнелия. – Примерно два процента за последние пять лет.
– А вы знаете, кому это выгоднее всего? Кто заинтересован в том, чтобы продлить предвыборную гонку до бесконечности?
– Думаю, поставщикам, – сказал Орлоу. – Они неплохо навариваются на нас благодаря плакатам, воздушным шарам, шляпам, пуговицам, сувенирам – и разным срочным заказам! А это ого-го!
– Не говори мне о срочных заказах! – вздохнула Карнелия, поправляя на плечах накидку. Грызуны мгновенно переместились, образовав уютную сцепку. – Чтобы покрыть расходы на последний митинг, нам пришлось просить об экстренных пожертвованиях! – Она нахмурилась. – Но как они мешают нам провести выборы?
Банни хлопнула себя по лбу.
– Какие же мы глупые! – воскликнула она. – Газеты! Мы общались с врагом, сообщая им каждый наш шаг!
– Газеты? – спросил Орлоу.
Я кивнул:
– Всякий раз, когда кажется, что стороны пришли к соглашению и готовы провести голосование, выходит материал, редакционная статья или интервью с «нераскрытым источником», сообщающие некую секретную информацию или мошеннический трюк. И тогда тот или другой из вас, как дрессированная собачка, послушно отступает и отменяет выборы.
– Но у них есть стенограммы интервью, – сказала Карнелия.
– Да, – согласился я. – Но кто сказал, что эти интервью имели место в действительности?
– Но ведь это напечатано в газетах! – ответил Орлоу.
Карнелия в ужасе кивнула:
– И если вы не помещали его туда и мы не помещали его туда…
Обоих осенило одновременно, и Орлоу закончил фразу:
– …значит, его поместили туда они сами!
– Он прав, – сказала Карнелия, качая головой. – И так каждый раз. Нам кажется, что мы не можем вам доверять, и все начинается заново.
– И почему мы не догадались сразу? – сказал Орлоу. – Но откуда мы могли это знать?
– Вы и не могли, – сказал я. – Вы не верили ничему, что говорила другая сторона, поэтому единственным источником была распечатанная стенограмма.