– Фарнсворд?
– Да, сэр?
– Дворецким положено чувство юмора?
Типп выпрямился и строго посмотрел на меня.
– Трехлетнее интенсивное обучение, сэр! У меня есть сертификат Центра Увеселительного Образования Большого Типпикано. Впрочем, его филиалы есть во всех высокообразованных измерениях, сэр.
Лично я никогда не имел дела с ЦУО, да и зачем бы?
– Спасибо, Фарнсворд.
– К вашим услугам, сэр.
Как и обещал дворецкий, Ааз отлучился ненадолго. А когда вернулся, в руках у него было три красивых красных лакированных сундука.
– Отнеси это моим потенциальным противникам, – сказал Ааз. – Готов поспорить на тысячу золотых, что больше не возникнет никаких разговоров о дуэлях, чести и тому подобном.
Я был потрясен. Ааз никогда не заключал пари, если оно могло стоить ему денег, не говоря уже о целом состоянии.
– Что там такое? – спросил я.
Ааз приподнял крышку одного из сундучков.
Я заглянул внутрь.
– Пари не будет.
– Нет проблем, – сказал Ааз. – Я и не думал, что ты это примешь.
Я взял сундучки и уже собрался было уйти, но остановился, замявшись. Ааз с любопытством посмотрел на меня:
– Что-то не так, малыш?
– Да. Вот уже несколько дней одна вещь не дает мне покоя, – сказал я.
– И что именно, Скив?
Я глубоко вздохнул. Ааз ненавидел, когда ему указывали, что делать, но здесь начальником был я. У меня не было выбора, кроме как рискнуть.
– Другие по-своему правы. Ты ведешь нечестную кампанию, подкупаешь чиновников и с помощью дорогих подарков покупаешь голоса. Это ставит их в неравные условия. Они подписали соглашение, что будут вести кампанию честно, в противном случае их ждет наказание. Они не могут тратить на подарки больше, чем медяк на человека. И тут появляешься ты, из ниоткуда, внезапно, как дикая карта, и делаешь все, что хочешь, в то время как они связаны по рукам и ногам правилами. Это несправедливо. Я был бы признателен, если бы ты прекратил. Они не могут тягаться с тобой. Это не вопрос жизни и смерти. Чтобы победить, тебе не нужно втаптывать их в грязь.
По физиономии Ааз медленно расползлась хитрющая улыбка.
– Конечно, Скив. Больше никаких подарков или взяток.
Я вопросительно поднял брови:
– Неужели?
– Все, что тебе нужно было сделать, это спросить, партнер, – усмехнулся Ааз. – Я знаю, что могу легко выиграть без пускания пыли в глаза. Пока ты не запретишь мне их обзывать. Дай мне знать, что они скажут о сундучках.
– С большим удовольствием, – усмехнулся в ответ я.
Я договорился встретиться с Уилмером и Эмо в нашем офисе незадолго до заката. Уилмер предлагал провести встречу в публичном месте, но мне удалось убедить его, что лучше проработать детали наедине.
– Сэр, – сказал я, протягивая ему сундучок. – Это оружие – выбор моего друга.
Я открыл крышку. Комнату тотчас наполнил запах, который невозможно было сдержать ни там, ни где-либо на Базаре, где это продавалось. Типпы заглянули внутрь, уставившись на небольшую коричневую кучку, лежавшую на зеленом бархате.
– Он это серьезно, этот извращенец? – спросил Уилмер. Я договорился встретиться с ним и Эмо в нашем офисе. – Что это такое?
– Он Из-Верг, мистер Уивил-Скаттил, – невинно поправил его я. Банни за моей спиной затаила дыхание. Встреться я с ней взглядом, она бы точно начала неудержимо, истерически хохотать. – Это Подлинная Фальшивая Собачья Какашка с Натуральным Запахом, который намертво прилипает к вашим рукам. Самый ходовой товар на Базаре.
Эмо и Уилмер обменялись испуганными взглядами.
– Я думал, он выберет мечи! Или ножи! Или пушки! Или магию! – воскликнул Уилмер.
– Он отлично владеет всем этим оружием, – сказал я, – но таков уж его стиль. В какое время завтра утром вы хотите встретиться с ним? Я должен сообщить об этом газетам, чтобы они отправили репортеров для освещения дуэли.
При слове «газеты» их глаза полезли на лоб.
– Я… я… я… снимаю вызов! – пробормотал Уилмер.
– Я тоже! – пробормотал Эмо.
Я проявил сочувствие.
– Если вы и впрямь хотите сразиться с ним, джентльмены, для вас куда безопаснее и уж тем более гораздо эффективнее победить Ааза в дебатах. Вот где вы действительно могли бы блеснуть. До выборов осталось два дня. Так что дозволено будет все.
– Неужели все? – уточнил Эмо, его вопрос закончился на высокой ноте.
– В пределах разумного, – сказал я, встревоженный хитрым взглядом, которым обменялись эти двое. Они вышли из нашего офиса, перешептываясь.
– Эх, не лучше ли было бы Аазу встретить их с мечами на рассвете, – сказала Банни.
Всегда можно сказать, что политик лжет, если его губы шевелятся.
Мы с Банни сели за маленький столик справа от сцены и наблюдали, как идет подготовка к дебатам. Я взглянул на небо. До полудня оставалось всего несколько минут. День выдался ясный и сухой. Я договорился с местными магами о хорошей погоде, чтобы те сдержали грозу, надвигавшуюся на юго-западное побережье Бокроми. Как только мы закончим, мне все равно, что произойдет, но в ближайшие полтора часа лишние сюрпризы ни к чему. Глип лежал позади нас и дремал, спрятав голову под брюхо. Я не стал его будить – пусть хорошенько отдохнет на тот случай, если нам понадобится его помощь.
Поскольку кандидатов было трое, мы не могли сесть между ними. По этой причине кафедры располагались на сцене слева, выстроившись в линию под небольшим углом, чтобы мы могли видеть лица всех трех. Каждая кафедра была выкрашена в цвет соответствующей партии: фиолетовый, золотой и зеленый. Я был вынужден признать, что это выглядело празднично. Кандидаты заняли свои места: Уилмер слева, Ааз в центре, Эмо справа. Вокруг них суетились начальники избирательных штабов, маги и помощники, пытаясь по мере возможности придать им солидный губернаторский вид. К сожалению, все кафедры были одинаковой высоты, сделанные в рост взрослого типпа.
– Отлично, – проревел Ааз, помахав рукой из-за своей кафедры, – если они хотят увидеть только мою макушку, пусть они ее видят!
– Надеюсь, ты шутишь? – грозно спросила Шомитамони, хватая одного из плотников за руку. – Ха-ха! Дайте Аазу ящик, на который он мог бы встать, или что-то в этом роде!
– Что поделать, если он ростом ниже Уилмера, – сказала Карнелия. Глядя на нее, можно было подумать, что она с радостью предоставила бы коробку, если бы могла затолкать в нее Шоми.
– Кандидаты должны начинать выступление в равных условиях! – настаивала Шоми. – И мериться величиной своих идей, а не ростом!
– Никакое искусственное возвышение не поможет вашему кандидату! – бросил Орлоу.
– Как будто ваш не извергает несвежие сентенции десятилетней давности! – едко возразила Шоми.
Ни одна проблема не была слишком мелка, чтобы из-за нее не устроить пикировку. Воздух прямо-таки искрил от напряжения. Это было последнее мероприятие перед открытием избирательных участков, утром, в день голосования, и кандидаты знали: это их последний шанс произвести хорошее впечатление перед тем, как публика придет к избирательны урнам. С того дня, как Ааз принял вызов Уилмера, «Партия Дружбы» и «Партия Мудрости» отменили все совместные выступления, что в значительной мере оставило поле боя Аазу, чем тот и поспешил воспользоваться. Казалось, он успевал побывать в Бокроми везде и в одно и то же время: раздавал призы на детском соревновании по легкой атлетике, открывал магазин и проводил акцию по сбору средств, а Шомитамони заставляла раскошелиться всех горожан на расстоянии квартала от проводимого мероприятия.
Ааз также был постоянным героем газетных заголовков и не упускал случая в пух и прах разнести оппонентов на страницах прессы. Куда бы он ни пошел, он внезапно останавливался и произносил короткую речь по самым острым проблемам, ставя под сомнение здравомыслие и интеллект своих противников, если те расходились с ним во мнении. Экстра и другие репортеры вечно ходили за ним по пятам, выкрикивая вопросы. При этом Ааз в упор не слышал те вопросы, на которые ему не хотелось отвечать. Меня раздражало, что он по-прежнему откровенно лжет об Эмо и Уилмере. Банни так и не смогла убедить меня, что это типично для любого политика.
Каждый вечер Ааз транжирил деньги на вечеринках, наперебой пожимал своим поклонникам руки и щипал детей и молоденьких девушек за щеки. Он сделался любимцем репортеров, будучи всегда готовым сделать сенсационное заявление. Тут я вынужден воздать должное Эмо и Уилмеру. Перед лицом возмутительных выходок Ааза оба оппонента проявили завидную сдержанность. Когда их просили прокомментировать его заявления, они не возражали, чтобы их процитировали в «Утренних сплетнях» и других газетах, что они, мол, с нетерпением ждут дебатов.
– Мы хотим продемонстрировать в организованной обстановке все то лучшее, что есть в наших характерах, – отвечал Эмо.
Я тотчас задумался о том, что нас ждет.
Мои подозрения усилились, когда Орлоу подошел и оперся на спинку наших стульев.
– Мистер Скив, мисс Банни, – еле слышно сказал он. – Как сегодня ваши дела?
– Хорошо, – ответил я, внезапно насторожившись. – Чем я могу быть вам полезен?
Орлоу улыбнулся мне:
– Рад, что вы спросили. Ничем. Я надеюсь, что вы абсолютно ничего не сделаете. Не вмешивайтесь ни во что, что увидите. Я обещаю, что никто не пострадает… из тех, кто этого не заслуживает.
Я нахмурился:
– Я не могу давать таких обещаний.
Орлоу наклонился ближе:
– Пожалуйста, мистер Скив, мне кажется, будет безопаснее для всех, если такой замечательный маг, как вы, не станет ничему мешать. Все может… слегка выйти из-под контроля.
Банни взяла меня за руку.
– Все в порядке, – сказала она, обращаясь к Орлоу. – Он не будет вмешиваться. Никто из нас не будет.
– Спасибо, мэм. Вы не пожалеете об этом.
Банни выгнула бровь: