Ааз, похоже, был настолько доволен собой, что не стал наезжать на них, отвечая на несколько последних вопросов. Он также был милосердно краток в своих заключительных словах.
– …И прошу вас об одном, только об одном: придя завтра к избирательным урнам, проголосуйте за того кандидата, который, как подсказывают вам ваши сердца, имеет волю и талант повести за собой Бокроми вперед, в светлое будущее! Спасибо.
Эмо и Уилмер произнесли свои заключительные речи, но, увы, без особого вдохновения. Они явно рассчитывали, что Ааз психанет и покажет толпе свое истинное лицо, но это стремление аукнулось им самим. Они удалились со своих кафедр в объятия своих начальников избирательных штабов. Карнелия угостила обоих чаем и бутербродами. Шоми жужжала вокруг Ааза, как пчелка, напевая от восторга.
Результат был предрешен. Они все это знали.
Наконец Банни оторвалась от своей ведомости.
– С удовольствием назову победителя в этих дебатах. Им стал… Ааз.
Ааз в победном жесте соединил над головой руки.
– Спасибо! Я с нетерпением жду возможности стать вашим следующим губернатором!
– Вот и все, друзья, – сказала Банни. – Мы закончили.
– Одну минутку! – крикнул Орлоу и, подняв вверх руку, направился к нам. – Мой клиент хочет сделать объявление.
– Оба наших клиента хотят сделать объявление, – поправила его Карнелия, подходя к нему.
– Верно, – поддакнул Орлоу.
Уилмер выступил вперед, его пиджак снова приобрел сияющую белизну. Он протянул руку Эмо. Тот подошел и пожал ее.
– Друзья, после долгих обсуждений и размышлений, «Партии Мудрости и Дружбы»…
– «Дружбы и Мудрости», – поправил его Эмо.
– …решили объединить силы. Похоже, каждому из нас и вправду не хватает талантов, которыми обладает другой. Поэтому перед лицом общего врага – я имею в виду уважаемого противника – мы объединяемся в одну партию.
– Что? – крикнула Шоми. – Нельзя менять партии накануне выборов!
– А по мне, так пусть меняют, – сказал Ааз.
– В самом деле? – удивилась Банни. – Ты не против?
– Нет проблем, – сказал Ааз. – Я ожидал чего-то подобного. – Он усмехнулся аудитории, ловившей каждое его слово. – Это не сыграет никакой роли, не так ли?
Проблема беспроигрышной ситуации в том, что тот, второй, тоже побеждает.
Весь остаток дня про Уилмера и Эмо говорил весь город. Они повсюду ходили вместе, кивая и улыбаясь друг другу, как недавно обручившаяся пара. Они были такими слащавыми, что мне стало немного противно. Мы с Банни убежали в офис и закрыли дверь. К сожалению, не раньше чем внутрь проскользнула одна бесстрашная репортерша.
– Что ты думаешь по этому поводу, Скив? – спросила Экстра, потрясая передо мной блокнотом.
– Не для записи? – устало спросил я, наливая себе единственную рюмку за день. Думаю, я ее заслужил.
Экстра удивленно посмотрела на меня, но отложила карандаш.
– Конечно.
– Я не думаю, что это поможет. Опросы в каждой газете показывают, что они оба настолько отстают, что даже их совокупные голоса составляют менее половины голосов Ааза.
– Я так и думала. У нас есть первая страница на послезавтра, готовая к работе, даже две. – Она поправила свою залихватскую шляпку. – Я должна узнать мнение тех, кто будет готов высказать его под запись. Увидимся в день голосования! Я собираюсь устроить экзит-полл!
Кабины для голосования, расположенные длинными рядами на городской площади, были обнесены барьером и находились под присмотром зоркой охраны. Очередь избирателей тянулась по всей улице и пять раз закручивалась кольцом. В моем распоряжении были десятки добровольцев, работавших парами. Они направляли избирателей, вручали им бюллетени, а затем сопровождали их к выходу на другой стороне, где стояли мы с Банни, и рядом – десятки газетных репортеров. Гвидо и Нунцио патрулировали периметр, следя за тем, чтобы в радиусе пятидесяти шагов не было никакой предвыборной агитации. Перед рассветом Шомитамони вывела своих подручных на улицу и установила в траве вокруг беседки таблички с надписью «Голосуй за Ааза». Презрев ее гневные протесты, я отдал приказ их убрать. Орлоу отправил группу пикси летать над нашими головами, держа знамена «Дружбы и Мудрости», а когда я пожаловался, сделал невинные глаза. Банни отправила Глипа помешать Карнелии исподтишка подходить к ожидавшим своей очереди избирателям и вести с ними беседы. Карнелия громко протестовала, пока ее выводили с площади.
– Клянусь, я не пытаюсь заставить кого-либо делать что-либо против их воли!
– Глип! – сказал мой дракон, бодая ее всякий раз, когда она колебалась.
– Еще один день, – пробормотал я себе под нос, – и мне больше не нужно будет слушать ее или кого бы то ни было из глав избирательных кампаний.
Я возился со своим блокнотом и старался не слышать их удаляющиеся голоса.
– Как дела, босс? – спросил Гвидо, подходя ко мне.
– Совсем не то, что я ожидал, – признался я. В кармане нашего вышибалы что-то звякнуло. Я с любопытством посмотрел на него. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит, он откинул полу аккуратно отутюженного пиджака и показал мне патронташ стрел для его миниатюрного арбалета.
– Гвидо, я сомневаюсь, что тебе это понадобится!
– Осторожность никогда лишней не бывает, босс, – сказал Гвидо. – В чем проблема?
– Никакой проблемы, – заверил его я. – Извините, мадам? – Я остановил типпиканскую матрону в цветастом платье, выходившую из оцепленной площадки.
– Могу я спросить, за кого вы голосовали?
Она улыбнулась мне:
– Я голосовала за Уилмера Уивила-Скаттила.
– В самом деле? – спросил я, ставя очередную галочку в колонке «Мудрость-Дружба». – Вы голосовали за Уилмера? Могу я спросить, почему?
– Он такой величавый. Думаю, из него выйдет великий губернатор.
Таково было мнение подавляющего большинства избирателей, покидавших избирательные участки. Я остановил типпа, который, как я знал, был одним из добровольцев Ааза.
– Могу узнать у вас, сэр?..
– Я хочу видеть Эмо Уивила вице-губернатором. Он великолепен. Действительно порядочный парень.
– А как же Ааз?
Типп пожал плечами:
– Он настоящий приколист, но, если честно, довольно резок, вам не кажется? Лично я предпочитаю того, кто будет относиться к своим оппонентам с уважением. А этот парень Уилмер, ему не занимать ума.
Следующая женщина в очереди согласилась с ним:
– У них есть все! И мудрость, и харизма!
Того же мнения был и подросток, напевавший одну из навязчивых мелодий Сид-Той-Самой.
– Мистер Ааз умный парень, но по сравнению с Эмо он… как бы это помягче сказать… грубоват. Я не хочу использовать слово на букву «И».
– Ты имеешь в виду «извращенца»? – спросил я с невинным лицом.
– Ага, – ответил юноша и поспешил прочь. Так было в течение всего дня. Когда избирательные участки закрылись, мой неофициальный опрос показал, что объединенная партия Эмо-Уилмера набрала около семидесяти процентов голосов по сравнению с десятью процентами не определившихся и двадцатью процентами проголосовавших за Ааза. Я был потрясен.
– Забавно, не правда ли, что все позабыли, как Уилмер и Эмо поносили друг друга до появления Ааза? – спросила Банни.
– Пожалуй, – согласился я. – Думаю, верно говорят, что люди помнят лишь последнее, что они слышали.
Слухи о результате выборов распространились задолго до того, как гномы из Зоорика удалились с бюллетенями, чтобы произвести окончательный подсчет. Площадь заполнилась перешептывающимися типпами. А как только прибыли кандидаты, толпа разразилась аплодисментами и ликующими криками. Ааз взбежал по лестнице в беседку и помахал одетым в желтое типпам, хотя их и было гораздо меньше, чем накануне. Шоми попыталась взбодрить их, подвигнуть на ликующие крики и скандирование. Увы, их было гораздо меньше, чем типпов с переплетенными фиолетовыми и зелеными лентами. Уилмер и Эмо под оглушительное «ура!» вместе вышли на сцену.
Я почувствовал, как кто-то ткнул меня в ребра. Мы с Банни посмотрели вниз и увидели пару существ с синей кожей и лохматыми ушами, ростом не выше моей талии. Это были Хасс и Гоц, бухгалтеры. Гоц держал в руках свиток.
– Фсе готофо, – сказал Хасс, глядя на меня поверх очков в зеленой оправе. – Ви хотите уфидеть числа?
– Поднимите свиток на сцену, – сказала Банни. – Я не хочу обвинений в фальсификации.
– Ха! – сказал Гоц. – Наши документы защищены от фзлома.
Взгляды всех до единого были прикованы к нам. На глазах у всех Банни сломала на пергаменте печать и развернула его.
– В выборах на пост губернатора острова Бокроми в измерении Типпикано «Партия Мудрости и Дружбы» набрала восемьдесят семь процентов голосов. Партия «Чума на оба ваши дома» – тринадцать процентов. Эти результаты подтверждены фирмой «Хасс и Гоц» из Зоорика. – Банни махнула рукой в сторону гномов: – Вот так. Уилмер и Эмо – победители!
Орлоу протянул руку, и Эмо с широкой улыбкой, грозившей поглотить его уши, взял ее. Карнелия обняла Уилмера, тот в свою очередь похлопал ее по плечу. Позади них супруги обоих кандидатов тоже обнялись. С неба посыпались конфетти, а пикси на крыше устроили оглушительный фейерверк.
Радостные возгласы эхом разносились от одной стороны городской площади к другой. Губернатора и вице-губернатора окружили репортеры из всех пятнадцати газет. Толпа пронеслась мимо нас. Рядом с беседкой в одиночестве стоял Ааз. Я коснулся руки Банни, чтобы показать ей, куда иду, и подошел к моему товарищу. Тот сердито посмотрел на меня.
– Мое искреннее сочувствие, Ааз, – сказал я.
– Я не нуждаюсь в твоей жалости! – прорычал он. Я остался стоять рядом.
– Я вовсе не жалею тебя, – добавил я. – Ты научил меня, что нельзя получить всего, чего добиваешься. Никто не разорился. Никого не убили. Если ты и вправду хотел победить, мне просто жаль, что ты не добился победы.