На внезапно опустевшую площадь галопом выехал отряд всадников. Застывшие в облаке пыли кони были похожи на гигантских синих тритонов, оседланных и взнузданных чешуйчатой кожей, отделанной золотом. Пластины, защищавшие их мягкое брюхо, были утыканы крючковатыми шипами. Верховые жабы в доспехах и шлемах потрясали копьями с крючьями на концах, похожими на крючковатые трости владельцев театров бурлеска, которыми те стаскивали со сцены исполнителей неудачных номеров. Один такой копьеносец поймал за шею маленькую женщину-жабку в розовом. Всадники потащили ее за собой.
– Время платить налоги! – злорадно крикнул копьеносец.
– У меня нет денег! – возразила женщина. – Пожалуйста, отпустите меня!
Я вышел на улицу. Будучи вдвое крупнее любого из солдат, я мог бы в два счета освободить ее. Но Хайлида практически невесомой лапкой схватила меня за руку.
– Не вмешивайся, – сказала она. – Будет только хуже.
Стражники подтащили свою пленницу к разодетому в пух и прах всаднику. На его голове из-под шлема торчал огромный светлый парик, словно облако стальных стружек.
– Имя?
– Ранакс, сэр, – всхлипнула женщина.
Капитан достал из седельной сумки небольшой пластиковый планшет и ткнул стилом в экран. Планшет загудел и защелкал, из его верхней части вылезла пластиковая полоска.
– Ранакс. Твоя семья должна шесть серебряных монет! – Планшет зазвенел, и полоска выросла примерно до трех дюймов. Он оторвал ее и сунул женщине. Та взяла его дрожащими руками.
– Я… мне придется пойти домой за деньгами, сэр! – Капитан нацелил палец, и стражники сбросили ее с крючка. Женщина-жаба убежала с площади так быстро, насколько позволяли ее толстые ножки. Стражники-мытари погнались за каким-то пожилым мужчиной.
Я услышал позади себя негромкий шум. Ранакс пролезла в одну из больших дыр в стене и теперь стояла на коленях перед сестрой Хайлидой и Дзынь-Хуа. Не иначе как она завернула за угол и вернулась через лабиринт крысиных переулков.
– Итак, посмотрим, шесть серебряных монет при текущем обменном курсе… – сказала Дзынь-Хуа, словно на счетах щелкая бусинками на своих тесемках. – Оп! Держи. – Она открыла рот и выплюнула в протянутую руку Ранакс крошечную золотую монету. – Не урони!
– Нет, не уроню. Спасибо, сестра! – Ранакс ушла тем же путем, что и пришла. Не успела она выйти, как еще две жертвы сборщиков налогов пролезли внутрь. В течение следующих нескольких часов Дзынь-Хуа откашляла россыпь мелких монет, чтобы удовлетворить просьбы страждущих. Капитан зачитывал с маленького экрана свои требования в серебре, но Дзынь-Хуа выдавала только золотые монеты, иногда такие крошечные, что они могли легко потеряться у меня под ногтями. Жабки хватали их и бежали платить налог.
– Как долго это будет продолжаться? – спросил я.
– Пока они не отметят всех в списке, – ответила Хайлида и испуганно вытаращила глаза. – Прячьтесь! – внезапно сказала она. – Они идут сюда!
Те жабы, что еще были в комнате, бросились к одному из выходов. Тананда, Калипса и я схватили наши сокровища и последовали за ними. Увы, мы были недостаточно расторопны. Кони-тритоны заметили нас и злобно взревели. Их всадники повернулись, чтобы посмотреть, на что смотрят их скакуны.
– Чужаки!
– Взять их! – крикнул капитан.
Размахивая крючьями, пара самых больших жаб повернула своих тритонов ко мне. Я пригнулся, и они проскакали мимо. А когда снова вскочил, то увидел, что они зацепили друг друга. Я довольно ухмыльнулся, но, увы, моя радость длилась недолго. Другой солдат с грохотом уже несся мне навстречу с копьем наперевес.
– Масло, быстро, – приказал я Асти. – Сделай улицу скользкой.
– Что? Поняла. – Чаша наполнилась вязкой зеленой жидкостью. Я плеснул ее под ноги атакующей ящерицы. Ее злые глазенки полезли на лоб, но отступать было поздно. Ее передние лапы заскользили вперед, а задние взлетели в воздух. Мой противник сделал вполне приличное сальто-мортале, кувыркнувшись головой между ног. Я бы дал им шесть баллов, но всадник врезался в ближайшую палатку, и та рухнула на землю.
– В следующий раз не разжимай колени! – с издевкой крикнул я.
В следующий миг мне в спину уперлось что-то острое. Я обернулся и увидел еще дюжину солдат, все еще сидящих в седлах. Их копья были нацелены мне в спину. Я медленно поднял руки в знак капитуляции.
Они уже схватили Калипсу и Тананду. Я сжал Асти, в надежде, что у нее хватит ума держать рот на замке. Не хватало, чтобы эти земноводные конфисковали сокровища, когда мы были так близки к тому, чтобы собрать весь комплект.
– Как ты смел напасть на моих офицеров? – рявкнул капитан, глядя на меня сверху вниз. – Я капитан Хорункус из Королевского агентства по сбору налогов и податей!
– Что ж, Хорункус, если кто-то сказал тебе, что в этом парике ты выглядишь как Ширли Темпл, ты должен подать на клеветника в суд, – посоветовал я. – Я Ааз, Королевский маг из Дворца Водевиль!
– Королевский волшебник, – произнес капитан. Похоже, мои слова не произвели на него особого впечатления. Его глаза были прикованы к Асти и Пейджу. – Вы чужестранцы! Богатые чужестранцы.
– И что из того? – прорычал я, сгибая пару когтей. – Только попробуй взять их и будешь жалеть до конца своих дней. Или ты не видел, как мы всыпали полудюжине твоих лучших людей?
– Я заметил… Э-э-э, разве вы не в курсе, что для посещения славного города Шри-Порт необходимо уплатить туристический налог? А для пребывания в нашей стране у вас должна быть туристическая виза!
– Никто не продал нам у ворот никакой визы, – сказал я. Что, между прочим, было сущей правдой. Я также заметил, как он сделал мысленную отметку, что акцизные офицеры у ворот должны получить по хорошей порке, или какое еще иное наказание тут у них принято. Хорункус скривил верхнюю губу.
– Тогда я заберу его, и тебе не придется возвращаться к воротам, через которые ты вошел. – Он энергично застрочил на электронном планшете, который держал в руках. – Да. Итак, по половине золотого каждый, прошу.
Это «прошу» было подкреплено тычком копья мне в спину.
– Полегче, приятель! – прорычал я. – Я не могу достать бумажник, пока ты в меня тычешь этой штукой.
Я торопливо вернул Асти обратно в сумку и сунул Пейджа под мышку. Я старался не говорить о содержимом моего кошелька, но в этой жабе-капитане, похоже, текла кровь девола. При звоне монет он оживился еще больше.
– Вы также имеете при себе товар стоимостью более пяти золотых монет. Артефакты, которыми вы владеете, стоят больше, не так ли?
– И что из того? – спросил я.
– Пожалуйста, представьте оценку их текущей рыночной стоимости.
– Но они бесценны! – возразила Калипса. – Или вы не знаете, что этот великий меч…
– Тсс! – шикнул я на нее. – Фи-за-фи-крой-фи-рот!
Ее языковой талант, густо замешанный на зельях, какое-то время пытался врубиться в смысл сказанного, и наконец просветление озарило ее лицо.
– Извини, Ааз! – сказала она. – Я лишь хотела превознести его достоинства…
– Не превозноси. Молчи. Это просто позолоченные вещички, Хорунк, – сказал я. – Уличная стоимость около пяти золотых каждая. Меч – всего лишь ножик для открывания писем. Ничего особенного. На рынках Бупкиса такое барахло можно найти в каждом киоске.
– Твоя ложь лишь приведет к немедленной конфискации этих вещей! – загремел Хорункус, как может греметь лишь жаба-переросток.
– Тогда попробуй их взять, – сказал я, демонстрируя все свои зубы. Солдаты, державшие меня на острие своих копий, отступили на шаг.
– Вы же вооружены! – рявкнул на них капитан. – Держите его под охраной!
– Клянусь могилой матери, Хорунк, это хлам! – воскликнул я.
– Это кого ты называешь хламом? – прогремел Эрзац.
– Кто это сказал? – спросил капитан, оглядываясь.
– Она, – ответил я, указывая на Тананду. – Она чревовещатель. Она артистка и путешествует со мной, чтобы развлекать меня.
– Заберите товары на хранение, – приказал Хорункус. – Если они, как вы утверждаете, не имеют ценности, они не пройдут стандартный тест.
– Вы не можете их взять! – крикнула Калипса.
– Почему нет? – спросил Хорункус.
– Кажется, я сказал тебе, застегни свой рот! – прошептал я ей. – Послушай, капитан, – сказал я своим самым шелковистым, самым сладким голосом, – ты ведь не хочешь, чтобы пошли разговоры о том, что офицеры Шри-Порта грабят путешественников под видом определения стоимости товаров, которые те имеют при себе, не так ли? Это в считаные недели истощит поток вашего импорта.
Я не думал, что встретил единственного честного политика в моей жизни. Он почти наверняка был на грани того, чтобы сделать именно это. Я хотел, чтобы он узнал то, что знаю я, и, если только он не упечет меня и моих друзей в тюрягу, мы непременно распространим эту информацию. Если описание Хайлиды было точным, Хорункус явно не желал нести ответственность за потерю какой-либо части государственного дохода. Бородавчатый лоб Хорункуса сморщился под нелепым белокурым париком.
– Конечно, мы всегда честны с путешественниками! – запротестовал Хорункус, причем слишком охотно. – Тогда я сам прикину рыночную стоимость. По пять золотых каждая вещь, умноженные на пять. – Бумажная лента полезла вверх, закручиваясь поверх планшета. – И вы говорите, что они происходят из некоего Попкиса?
– Бупкиса, – поправил я его. – Но для вас пусть это будет Попкис.
Он не понял юмора и ничуть не обиделся.
– Тогда вы также облагаетесь налогом на импорт. Это еще семнадцать процентов. Выплачивается по требованию. – Он ввел еще несколько цифр в свой гаджет. – Плюс транспортный налог в размере четырех золотых монет каждая…
– Мы пришли пешком.
– Хм. Налог за пользование дорогами. Вы ведь пользовались дорогами? – Он посмотрел на меня поверх своего планшета.
– Мы волшебники! Мы пришли сюда с помощью магии!
– Прямо сюда? В это пространство?
– Я видел, как они прошли через рынок, – сказал маленький жабеныш, подбегая к стремени Хорункуса. Он состроил гримасу и показал мне язык. Это был Шагул, тот самый паренек, на которого мне указала Келса. Будь у меня в этот момент возможность дотянуться до этого поганца, я бы с удовольствием свернул ему шею, но двое солдат снова ткнули меня копьями в спину. – Одна из них прорицательница! Она велела мне пойти и делать уроки!