– А как насчет местоположения?
Я уже знал ответ на этот вопрос; мы попали сюда в четыре прыжка. Это означало, что Фокс-Свомпбург бесполезен как стратегический пункт для дозаправки, вооружения, производства или чего-либо еще, кроме туризма. Который полностью сошел на нет.
Нам навстречу трусила запряженная пони тележка. Возница, похоже, дремал, расслабленно держа поводья. Заметив трех типичных иностранцев, он поднял глаза и направился было к нам. Но тут он заметил Матфани. В его глазах тотчас мелькнули страх и тревога. Он развернул повозку и подстегнул пони. Лошадка затрусила прочь, а водитель еще долго оглядывался через плечо.
– У вас проблемы не только с деньгами, приятель, – сказал я. – У вас проблема с имиджем. Ваши собственные люди боятся вас.
– Знаю, – вздохнул Матфани. – Я думал, они будут искренне благодарны за то, что ими правит тот, кто может спасти их от разорения, но я ошибался. Я совершенно не понимаю, как такое может быть. Я сделал для этих людей все.
– Как вы думаете почему?
– Я был вынужден вновь ввести довольно суровые наказания, – сказал он. – Как только дела ухудшились, у нас участились кражи и разбойные нападения. Я не хотел, чтобы у кого-то сложилось впечатление, будто они могут мной помыкать. Но только для тех преступников, которые этого заслуживают! Я не собираюсь выносить приговоры невиновным людям. Но я не намерен сдерживаться там, где наказание вполне заслуженное.
– Какие именно наказания? – спросил я.
– Скажем, тюремное заключение. Порка. Смертная казнь.
Голос Матфани прозвучал нерешительно. Я посмотрел на него.
– Похоже на домашнюю вечеринку на Извре.
– Прошу прощения, сэр?
– Я понял. Есть какие-то идеи? – спросил я Тананду и Гвидо.
– Это целиком и полностью твое шоу, – не без сочувствия напомнила мне Тананда. – С чем ты можешь работать?
Я пнул лежащий передо мной камень. Тот скачками пролетел через пустынную дорогу и врезался в колонну гигантского, покрытого белой эмалью сооружения, торчавшего из плоского пространства весьма живописной набережной. Это было одно из трех подобных красивых сооружений на берегу океана. На конце каждого из них имелось нечто похожее на огромную беседку. Вдоль всего пирса также имелись ступеньки, ведущие к небольшим причалам на уровне воды и к нескольким киоскам с едой. Ставни на всех киосках были задраены, как будто это была середина зимы, а не знойное лето.
– Хороший пирс, – сказал я.
– Это да, – согласился Матфани.
– Как вы его называете? – спросил я.
– Вообще-то мы называем его просто Пирсом. – Он указал направо, затем налево: – Это – Другой Пирс, а там – Вон Тот.
Я приподнял чешуйчатую бровь:
– Разве это не сбивает с толку? Почему бы вам не назвать его Пирсом Смита или чем-то более подходящим для туристов?
– Но ведь Смит его не строил, – резонно возразил Матфани. – Почему мы должны называть пирс в его честь, если это не его пирс?
– Есть немало мест, к строительству которых люди не имеют никакого отношения, но они все равно названы в их честь, – сказал я. Идея огрела меня по голове, словно тонна чесночной колбасы с Импера. – Более того, найдутся те, кто готов заплатить хорошие деньги за то, чтобы их имя было привязано к нужной им вещи. Это придает жертвователю престиж! Некоторые даже считают это великой честью.
– Да, но это ведь не колледжи или библиотеки, – заметил Гвидо.
– У нас они тоже есть, – сообщил Матфани.
– Вот видите, – сказал я и продолжил гнуть свою линию дальше. – Мы могли бы продать права на присвоение названий различным частям Фокс-Свомпбурга. Привлеките нужных людей, и это станет для вас настоящей золотой жилой. – Я уже видел перед моими глазами горы золотых монет. Я видел стопки подписанных контрактов. Я видел зависть на лице Скива в ту минуту, когда я клал ноги на стол президента. Мой стол.
– Например, кто? – вполне разумно спросила Тананда, вторгаясь в поток моих грез. Я нахмурился, когда их радужный пузырь лопнул, однако заставил себя вернуться в настоящее.
– Например, деволы. Предприятия деволов обожают ставить на вещах свои имена. Как только это место вновь начнет готовиться к туристическому сезону, это будет вполне естественно. Сколько ваших сувениров поступает с Базара? – спросил я Матфани.
– Большая часть, кроме вещей ручной работы, – ответил он. – Барко Вилли, он делает кухонные подставки из ракушек…
Я решительно отмел Барко Вилли с его подставками.
– И бесы… Они в лепешку разобьются, чтобы компенсировать тот факт, что родились бесами. Здесь они могут вложить деньги во что-нибудь достойное, например в лес или в библиотеку.
– Ну, я не знаю… – буркнул Матфани.
– Это сработает, – сказал я. – Я даже не представляю, что может пойти не так. Что скажете? Или вам, прежде чем вы сможете переименовать местные достопримечательности, нужно с кем-то посоветоваться?
– Есть предки, но на самом деле они не имеют права голоса. Это не более чем вежливость…
– Хорошо, тогда решать вам. – Я широко улыбнулся Матфани и получил удовольствие от того, как он нервно попятился. – Поверьте мне. Это принесет вам очки. Когда дела у Болотных лисиц начнут улучшаться, они обнимут премьер-министра, который заботился об их интересах.
Разместите это в Интернете!
– Бобби Джо! Рада видеть тебя, малышка! – Маша схватила меня за руку и потащила в огромные двойные двери. Покрытая бледно-голубым мехом женщина, сидевшая на скромном, но явно дорогом диване, выглядела так, словно вокруг ее ног была раскинута широкая меховая юбка. – Сколько лет, сколько зим!
– Маша, дорогая моя! – В первый момент женщина встала во весь рост, а затем ее тело, словно в гамаке, устроилось среди трех слоев изогнутых ног. Эта огромная юбка была не чем иным, как комплектом длинных ног, как у паука. Скажу честно, я никогда не был большим поклонником пауков. Вытянув вперед две руки, она направилась к нам.
Я поежился.
– Отродясь не видел такого огромного паука, – прошептал я своей бывшей ученице.
– Тсс! – прошептала Маша в ответ. – Никаких пауков. Они октарубли. А теперь улыбочку!
Пау… – ну, хорошо, октарубла – подошла, чтобы чмокнуть мою бывшую ученицу в каждую щеку. Когда же Маша вытолкнула меня вперед, я слегка оробел, словно шестилетний ребенок, которому приказали играть для гостей на скрипке. Женщина с совиными глазами и гребнем жестких волосков на макушке с любопытством рассматривала меня. Я заставил себя улыбнуться. Ее челюсти двигались не вверх и вниз, а из стороны в сторону, подозрительно напоминая мне паучьи.
– Очень приятно, – сказал я. Она протянула поросшую синим мехом руку. Я склонился над ней, пытаясь вспомнить, встречал ли я более уродливых и устрашающих существ. Я здесь ради благого дела, напомнил я себе. Я был здесь ради Гермалайи. – Для меня большая честь встретить ту, кого так уважает Маша. – Как и велела мне Маша, я положил руку себе на макушку, пальцами вверх.
Шлепком той же руки Робелинда Джокаста отправила меня в полет через всю комнату.
– А он весьма симпатичный болтун, Маша! Не удивительно, что он тебе нравится.
Вы могли предположить, что у меня не возникнет проблем по части знакомства с людьми высокого ранга или высоких должностей, но я слишком долго отсутствовал, так что многие из моих связей были утрачены. Напротив, Маша, которая теперь в Поссилтуме занимала мое место придворного мага королевы Цикуты, имела в своей маленькой черной книжице множество цифр и оказала мне любезность, решив поделиться ими со мной.
С тех пор как я добровольно отошел от дел, я получил свою долю уроков смирения, и этот урок был не менее болезненным для остатков моего эго. Маша, специалист по всевозможным магическим гаджетам, любительница ярких нарядов и женщина крупных – я бы даже сказал, экстремальных размеров дерзкая, смелая и неуклюжая, взвалила на себя этот нелегкий труд с невероятным апломбом и невозможной грацией. Более того, она расширила свои обязанности, чтобы те больше соответствовали ее габаритам, в то время как я предпочитал отлынивать от работы и держался подальше от возможных неприятностей. Маша упивалась каждой деталью. Они с королевой стали лучшими подругами. Маша была дерзкой и колючей, но Цикуте, которую тоже нельзя назвать увядшей фиалкой, ее стиль нравился. Она постоянно отправляла Машу с миссиями доброй воли от имени королевства, поэтому, когда я спросил о перспективах моего обращения по поводу Гермалайи, у Маши имелся длинный список. Поссилтума в нем не было. Когда я из вежливости поинтересовался у Цикуты, та фыркнула.
– Вы с ума сошли? – спросила она. – У меня хватает своих проблем.
Цикута славилась своей черствостью. Однако она позволила мне взять с собой Машу или скорее позволила той взять меня, чтобы встретиться с друзьями и заручиться поддержкой.
– Спасибо, что нашли время встретиться с нами, – поблагодарил я.
– Нет проблем, малыш! И называй меня Бобби Джо. После всего того, что Маша рассказала мне о тебе, я не могла дождаться встречи с тобой. Чем я могу тебе помочь?
– Я здесь от имени и по поручению принцессы Гермалайи Фокс-Свомпбургской, – сказал я.
– Прекрасная старая семья. Я знала ее отца, Тиниана. Мы встретились на конференции монархов в Вейгасе, – сказала Бобби Джо, возвращаясь, чтобы сесть на диван. Ноги вновь опустились вокруг нее, отчего она теперь выглядела процентов на девяносто менее страшной. – Видели бы вы, как он отплясывал! А его леди Индия тоже была просто душка! Мы с ней, бывало, обменивались рецептами. Я была вне себя от горя, когда они умерли. – Она похлопала по сиденью рядом с собой и поманила меня.
Я, слегка нервничая, сел.
– Итак, что с ней происходит?
Если это и была подсказка, то она явно пришла вовремя. Я развернул дневник принцессы, чтобы чары сделали свое дело.