«Это была гениальная картина. Это почище „Фантомаса“ было. И гораздо лучше сделано. Гораздо лучше по всему: по построению, по игре актеров», — писал о фильме молодой Леонид Трауберг.
Но — увы — Фейяд оказался жертвой собственного таланта: зло в его фильме получилось слишком привлекательным — во многом благодаря Мюзидоре. «Вампиров» обвинили в том, что они увеличивают число реальных преступлений, и администрация банка-спонсора прекратила финансирование.
Мистангетт
Известный советский конферансье А. Г. Алексеев, вспоминая 20-е годы, писал, что «певицы делились тогда у французов на три жанра: cantatrice — это певица как таковая, diseuse á voix — не певица, а исполнительница, но с голосом, и просто diseuse — это исполнительница, у которой голоса для пения нет, но есть большая выразительность. Была еще разновидность — chanteuse — у этих не было ничего, кроме манерничанья, фривольности, пикантности, эротичности; этих у нас в России называли просто шансонетками».
Трудно сказать, к какой категории относилась Мистангетт — но была она настоящей звездой. При крещении ей дали имя Жанна-Флорентина, по фамилии Буржуа, и родилась она в 1875 году в семье разнорабочего и портнихи, живших в небольшом городке под Парижем.
В десятилетнем возрасте Жанна-Флорентина впервые выступила на сцене кафешантана. Так назывались рестораны или кафе со сценой для выступлений. Обычно эти заведения были самой низкой пробы, исполнялись там фривольные (порой и просто вульгарные) песни, а певицы зачастую не умели петь. Некоторые этому постепенно учились, а другие предпочитали привлекать публику ужимками и кривляньем.
Тощая, немного нескладная, с выразительной дерганой пластикой, которую иные критики называли «эпилептичной», Мистангетт была совершенно во вкусе времени. Она являла редкостную выразительность в пантомиме, умела смешить, и в начале 90-х к ней пришел настоящий успех. Произошло это после выступления в театре «Трианон» и в популярном кабаре «Эльдорадо». Следующей ступенью стало «Казино де Пари», затем — знаменитые «Фоли-Бержер» и «Мулен Руж».
Ее величали королевой мюзик-холла. Ноги Мистангетт считались самыми длинными и стройными в Париже. В 1919 году она застраховала их на сумму в полмиллиона франков, а спустя несколько лет повысила ее до трех миллионов. Банковский эксперт, в чьи обязанности входило осмотреть «предмет страхования», на вопросы журналистов ответил, что нашел ноги Мистангетт «в отличной сохранности». А ведь ей уже было за пятьдесят!
Именно Мистангетт придумала «корону» из множества страусиных перьев, ставшую теперь привычной для танцовщиц варьете. Этот убор тоже был застрахован на крупную сумму. Его привозили из банка, где он хранился в отдельной ячейке и специальный человек следил, чтобы с ним чего-нибудь не случилось.
Однажды репортер «Таймс» спросил актрису, в чем секрет ее популярности. «Это магнетизм, — улыбаясь, ответила актриса. — Я говорю публике: ближе, идите ближе… вот они и тянутся ко мне».
Ее умение непринужденно общаться с публикой и остроумно шутить позволяло Мистангетт выступать не только как певице, но и как конферансье. Ну и штучки она порой выкидывала! Однажды устроила конкурс среди зрительниц на самую элегантную шляпку и принялась обсуждать головные уборы сидящих в зале дам. Одни чувствовали себя польщенными, другие смущались, кто-то негодовал, зато остальная публика покатывалась со смеху!
Мистангетт любила шокировать публику. Она ставила номера с большим количеством девушек, исполняющих канкан. «Прошли те времена, когда считалось непристойным показывать подвязки чулок», — пелось в одной из ее песенок. «Бомбой» стал ее номер «Танец апаша», в котором партнер, изображавший уличного хулигана, грубо швырял партнершу и таскал ее по сцене, намекая на садомазо.
Достигшей громкой славы Мистангетт одного театра показалось мало, и она попробовала свои силы в кино, снявшись в немом фильме «След, или Красная рука». Оказалось, что даже лишенная голоса любимая актриса нравится публике. Она продолжила кинокарьеру и снялась более чем в 50 фильмах, в том числе в голливудской версии романа Виктора Гюго «Отверженные» (1912).
Пожалуй, единственной ее неудачей было турне в США, которое певица предприняла уже в возрасте 75 лет. Свидетелем ее не слишком триумфального возвращения на родину стал Александр Вертинский: «Сенсационным событием было возвращение знаменитой парижской „ведетты“ Мистангетт, ездившей на гастроли в Америку. Уехав туда на три года, она вернулась через три месяца. По-видимому, ее там „не поняли“. Кстати, в это время ей шел 75-й год, что, впрочем, не мешало ей блистать на сцене. В Париже женщина не имеет возраста и до сорока лет вообще считается „подростком“. Молодых женщин парижане не любят.
Парижане — прирожденные конферансье. Стоя на углу бульвара Распай, я однажды слышал следующий разговор двух уличных продавцов, из которых один продавал подтяжки, а другой — пятновыводчик. Каждый из них расхваливал свой товар, ловко пересыпая свою речь злободневными остротами на политические и иные темы.
— Ты слышал, Жан, — кричал один из них другому, — американцы с нас требуют военные долги? А? Что ты на это скажешь?
— Хороши союзнички! — не переставая освежать пятновыводчиком чью-то грязную фуражку, отвечал Жан. — Чего они от нас хотят, в конце концов, эти янки? Мы же им послали Мистангетт! — возмущался он.
— Да, но ведь они ее нам вернули! — добросовестно пояснял первый.
— Ну и что же из этого? Мы ведь их об этом не просили, — спокойно парировал Жан».
В 1951 году Мистангетт покинула сцену, написав три года спустя книгу мемуаров «Вся моя жизнь» («Toute та vie»).
Мистангетт умерла 5 января 1956 года в возрасте 80 лет, но до последнего дня сохраняла свою удивительную привлекательность и обаяние.
«Ее манера двигаться была верхом изящества. Но было в ней больше, чем просто очарование, — она была Парижем, символом и веселья, и хорошего настроения, и храбрости, и сердца», — сказал о Мистангетт Морис Шевалье.
Суфражистки
Но жили в то время и другие женщины, не столь изысканные и утонченные, но умные и сильные. Их называли суфражистками или феминистками. К сожалению, к настоящему времени смысл этого термина совершенно искажен. Не удосуживаясь заглянуть в словарь, невежественные люди называют феминистками озлобленных муженаневистниц, хотя изначально это значило совсем другое.
В большинстве европейских стран в XIX веке права женщин были примерно такими же, как у детей: закон не рассматривал женщину как самостоятельную личность, а лишь как принадлежность своего супруга, его одушевленное имущество. Муж нес ответственность за свою жену, и должен был по закону ее защищать, а жена обязана была повиноваться ему во всем. Замужняя женщина не имела права владеть собственностью, вести дела или заключать сделки. Доходило до курьезов: когда воришка стянул кошелек у миссис Миллисент Фосетт, обвинение было сформулировано следующим образом: «Кража у Миллисент Фосетт кошелька с 18 фунтами 6 пенсами, являющегося собственностью Генри Фосетта». Получалось, что леди сама присвоила чужой кошелек.
Женщины не имели права голосовать да и вообще высказывать свое мнение по общественно важным вопросам. Нормы приличия предполагали, что жена всегда и во всем соглашается с мужем — главой семьи.
Иные могут задать вопрос: ну а зачем прекрасным леди это избирательное право? И без него можно жить. И разве не проще переложить все дела на плечи «сильного пола»? Пусть мужчины в поте лица заботятся о благополучии семьи, в то время как женщины посвятят себя домашнему очагу.
Конечно, дело не только в возможности прийти в определенный день на избирательный участок и бросить бюллетень в урну. Не вызывает сомнений, что законы всегда выражают интересы тех, кто их принимает. Ну а коли принимали законы исключительно мужчины, то о правах прекрасной половины человечества они попросту забывали.
Примеры? Их множество!
По закону, все заработанные женой деньги принадлежали ее мужу. Так, некая портниха, всю жизнь содержавшая своего непутевого муженька-алкоголика, после его смерти с ужасом узнала, что ее ателье и все скопленные ею деньги он завещал своим незаконнорожденным детям, оставив ее прозябать в нищете. Ведь по закону и ателье, и капитал принадлежали мужчине!
Другая брошенная мужем женщина принялась зарабатывать стиркой белья. Заработок она хранила в банке. Муж вернулся и снял все деньги с ее счета: это было его законным правом.
Актрису Джулию Гловер также бросил муж, несмотря на то что у них были дети. Сильная талантливая женщина сделала карьеру и через несколько лет блистала на сцене. Муж объявился и через суд потребовал, чтобы ее гонорары выплачивались ему. Выразив сожаление, судья вынес решение в пользу мужа: его права защищал закон.
Красавица и феминистка Каролина Нортон тоже пострадала от злобного тирана-мужа. Он избивал ее, отбирал заработанные деньги, увез их совместных детей к своей родне в деревню и не давал матери видится с ними. Из-за плохого присмотра мальчик поранился, заболел столбняком и умер. Матери даже не сообщили об этом!
Каролина придумала оригинальный и совершенно законный способ мести: она намеренно делала долги, одеваясь у самых дорогих портных и скупая драгоценности. Ведь по закону все ее долги был обязан выплачивать супруг! К нему, а не к ней периодически заявлялись приказчики, требуя оплаты счетов.
Возможно, именно нежелание платить долги своих не в меру расточительных жен привело к тому, что в 1870 и в 1882 годах английский парламент принял Акты, позволившие замужним женщинам распоряжаться своими заработками и некоторой собственностью, включая долги.
Но оставалась еще одна проблема: опека над детьми. Рожденный в браке ребенок фактически принадлежал своему отцу. Исключительно супруг решал, чему обучать детей, да и обучать ли вообще, где им жить, сколько тратить на их содержание. При разводе или раздельном проживании ребенок оставался с отцом или с опекуном, опять же назначенным отцом. Даже в завещании муж имел право назначить своим детям опекуна, не доверяя это супруге: априори считалось, что женщина глупее мужчины и не справится с воспитанием детей.