Усугубляло этот кошмар и то, что в женское образование правовая грамотность не входила, и наивные бедняжки зачастую даже не подозревали, что ждет их в случае конфликта в супругом. Они могли рыдая приводить самые убедительные доказательства жестокости своих мужей или их безнравственного поведения, отсутствия у них отцовских чувств — все было бесполезно.
В случаях домашнего насилия закон обязательно оказывался на стороне супруга: избитой женщине обычно объясняли, что она сама виновата, неправильным поведением провоцируя гнев мужа. Такой «провокацией» в суде мог быть признан ее отказ отдать мужу-алкоголику последние деньги, отложенные на еду. Ведь женщина обязана была быть привлекательной, элегантной, доброжелательной, покорной. Спорить, настаивать на своем считалось недопустимой вольностью.
Женскую слабость, ее зависимость от «сильного пола» подчеркивала и мода того времени: тугие корсеты, обилие нижних юбок, пышные оборки из мнущихся тканей чрезвычайно затрудняли передвижение. Леди могла передвигаться лишь мелкими семенящими шажками, сидеть, сдвинув коленки, а будучи в гостях, есть и пить лишь самую малость и очень аккуратно: не дай боже капнешь на платье. Или произойдет еще больший конфуз: понадобится посетить туалет. А общественных туалетов для женщин долгое время вообще не существовало, хотя мужские появились в начале 1850-х.
Зачем приличной женщине далеко уходить от дома, считали мужчины? Какие у нее могут быть дела? Мысль о том, что леди будет задирать юбку где-то, кроме своей спальни, вызывала шок. Поэтому, выезжая куда-либо, дамы предпочитали не пить целый день и страдать от жажды, нежели оказаться в неловком положении. По причине обезвоживания и затрудненности дыхания из-за корсета они часто падали в обморок, давая мужчинам повод порассуждать о женской слабости.
Такое положение удовлетворяло далеко не всех! Женщины устраивали демонстрации, пикеты, митинги — применяли мирные методы борьбы. «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов» — таким был их лозунг.
В 1911 году во время переписи населения в Великобритании суфражистки покинули на одну ночь свои дома, бойкотируя происходящее. Лозунгом мероприятия было: «Если женщины не принимаются в расчет, то и считать их не надо».
Другим популярным лозунгом стали слова Олимпии де Гуж: «Если женщина может взойти на эшафот, то она имеет право взойти и на трибуну!» Ведь законы того времени, лишая женщин правоспособности, в полной мере признавали за ними ответственность за совершенные преступления. А это было по меньшей мере нелогично!
Движение за права женщин распространилось в основном в Англии и США. Символом суфражисток стало определенное сочетание цветов: зеленый-белый-фиолетовый. Выбор не случаен, он произошел от слогана Give Woman Vote (Green + White + Violet — зеленый, белый и фиолетовый). Чтобы четко обозначить свою принадлежность к союзу, суфражистки стали носить платья из белой тонкой ткани с фиолетовой и зеленой отделкой.
Кроме того, многие из них шокировали общество, избавляясь от корсетов. Естественные очертания женской фигуры, не приукрашенные жесткой утяжкой, вызывали негодование журналистов и политиков. Журналы охотно публиковали карикатуры на феминисток, намеренно подчеркивая физические недостатки этих женщин. В ответ феминистки выпускали свои агитационные рисунки, такие как «Как низко может пасть мужчина и не лишиться избирательного права и как высоко может подняться женщина — и тем не менее этим правом не обладать». Карикатура высмеивала мужские пороки: пьянство, склонность к насилию, непорядочность, — и возвеличивала женские роли в обществе: сиделка, медицинская сестра, учительница, мать.
Эммелин Панкхерст
Эммелин Гульден родилась в городе Манчестер в 1858 году. Родители отправили ее в Париж для учебы в женской педагогической школе, а в 20 лет она вышла замуж за юриста Ричарда Панкхерста. Эммелин повезло: ее муж оказался просвещенным и прогрессивным человеком. Оно вовсе не считал свою жену и женщин вообще низшими существами, а напротив — был известен тем, что поддерживал предоставление женщинам избирательных прав. В браке Эммелин родила ему пятерых детей. Для тех времен это было не так уж много: при отсутствии противозачаточных средств женщины нередко рожали по 10–15, а то и 20 детей. Большая часть этих младенцев умирала. Добавим к этому плохие условия жизни, грязь больших городов, многочисленные инфекции, неправильное питание… Хлеб был дорог, мясо и свежие овощи — тем более, самым дешевым продуктом считался картофель. Цинга и рахит — нехватка витаминов С и Д — были самыми распространенными заболеваниями даже среди среднего класса. Вот так и получалось, что к сорока годам рахитичные горожанки превращались в беззубых старух.
В 1889 году супруги Панкхерст основали Лигу за избирательные права женщин, но просуществовала она недолго. Это была довольно радикальная организация, Панкхерсты продвигали идеи гендерного равенства в брачно-семейных отношениях, в частности в вопросах развода и наследования. Можно сказать, что их идеи были слишком прогрессивны для того времени.
Когда организация распалась, Эммелин попыталась войти в ряды левой Независимой лейбористской партии, но ей отказали в членстве, потому что Эммелин — женщина. Тогда, уже после смерти мужа, сорокапятилетняя Эммелин основала Женский социально-политический союз, девизом которого было «Не словом, а делом». Союз вел борьбу за предоставление женщинам права голоса на выборах. Панкхерст пришла к выводу, что все обещания парламентариев — пустые слова. Хотя соответствующие законопроекты и рассматривались несколько раз парламентом, все они были провалены. В ответ Панкхерст принялась организовывать довольно агрессивные уличные протесты. Насколько агрессивные? Говоря современным языком, это были мирные демонстрации: дамы стояли с плакатами, скандировали лозунги, проводили собрания, выпускали бюллетени. Но и это шокировало викторианское общество! В ответ мужчины бросали в них глиной, тухлыми яйцами, снежками с камнями внутри, а иногда и просто избивали демонстранток. А потом начались аресты: обеих дочерей Эммелин и ее саму арестовывали много раз, причем каждый раз содержали в отвратительных условиях: в грязных камерах, кишевших паразитами. Но Панкхерст не сдавалась! Напротив, она видела в этих арестах средство привлечь внимание к своей деятельности. В ответ на репрессии женщины тоже перешли к более активным действиям: они били стекла в правительственных зданиях, поджигали дома политических оппонентов, провоцировали столкновения с полицией, а оказавшись в тюрьме, объявляли голодовку. Феминистку леди Констанс Литтон из-за ее титула долгое время не арестовывали, тогда она стала выдавать себя за простую швею и в полной мере испытала жестокость властей, о чем потом много писала и рассказывала. Сама Эммелин Панкхерст претерпела семь арестов. «Мы здесь не потому, что являемся нарушителями закона, и мы здесь для того, чтобы стать его создателями», — заявила она во время судебного процесса.
Суфражисток и феминисток долгое время высмеивали, не слишком популярны они и сейчас. Но именно благодаря этому движению современные женщины имеют равные с мужчинами права. Первыми право голоса получили женщины в Новой Зеландии — английской колонии. Это произошло в 1893 году, затем — женщины Австралии — в 1902 году. За ними последовали Дания, Норвегия, Исландия… Россиянки получили право голосовать после Революции 1917 года; немки и шведки — в 1919 году; жительницы США, Австрии и и Венгрии — в 1922-м… А вот англичанки — только в 1928 году, примерно через месяц после смерти Эммелин Панкхерст. На сегодняшний день участие в выборах для женщин запрещено только в Ватикане.
Русская феминистка — Александра Коллонтай
Положение женщин в Российской империи мало отличалось от зарубежных стран: жена должна подчиняться мужу как главе семьи, она должна любить, уважать и подчиняться ему безоговорочно. Она должна делать все, чтобы доставить ему удовольствие и всегда выказывать преданность ему. До 1914 года женщины не имели отдельных паспортов, сведения о жене вписывались в паспорт мужа. Если жена по каким-то причинам покидала мужа, то ее арестовывали и возвращали супругу любым способом, даже по этапу, как преступницу.
Даже после получения отдельных паспортов мало что изменилось. Закон гласил, что супруги обязаны жить вместе, а посему, во-первых, строго запрещаются любые акты, клонящиеся к самовольному разлучению супругов; во-вторых, при переселении, при поступлении на службу или при иной перемене постоянного жительства мужа жена обязана была следовать за ним. Подчас это правило принимало вопиющие формы: замужняя женщина не имела даже права поехать на отдых с подругами без письменного согласия супруга. Ее могли арестовать и отправить домой с полицией.
При приеме на работу женщины получали заработную плату в два раза ниже, чем мужчины, — при аналогичных обязанностях и продолжительности рабочего времени. Женщины-врачи не пользовались правом производства в чины и награждения орденами. Редкие женщины, служившие в государственных учреждениях, на всю жизнь оставались на самых низших должностях, их не повышали по службе.
Плохо обстояли дела и с женским образованием. Хотя Смольный институт благородных девиц был открыт еще во времена Екатерины Второй, он почти век оставался единственным таким учебным заведением, и к тому же полученное там образование не давало выпускницам профессии. Лишь в 1862 году возникли первые четыре казенные женские гимназии, там учились свыше 1000 учениц. А университетский устав 1863 года вообще запрещал женщинам входить в аудитории (лишь с 1911 года их стали допускать в университеты как вольнослушательниц — т. е. без права получения диплома). Поэтому многие женщины ехали учиться за границу — в Швейцарию, Францию, Италию.
Даже такой просвещенный человек, как министр Сергей Юльевич Витте, считал, что «женщины являются носительницами и вдохновительницами разрушительных идей, как только они вкусят от науки, и потому будут считать себя „развитыми“, а вследствие этого и обязанными быть „передовыми“ и врагами вс