якой „рутины“ и „отсталости“».
В чем-то он был прав: русские женщины, борясь за свои права, действительно охотно вступали в революционные организации. Одной из таких эмансипированных дам была Александра Михайловна Коллонтай. Она происходила из старинного дворянского рода и была дочерью генерала.
Александра была очень красива и пользовалась огромным успехом у мужчин: двое поклонников покончили с собой из-за ее холодности, что совсем не огорчило эгоистичную красавицу. Она не желала подчиняться общим правилам и поэтому отказалась от предложенной родителями партии, которой позавидовали бы многие, — брака с императорским адъютантом. В пику всем Шура вышла замуж за бедного офицера Владимира Коллонтай. По любви? Кто знает: не прошло четырех лет, как она бросила и мужа, и ребенка, чтобы посвятить себя революционному движению. В то время по убеждениям она была близка к меньшевизму и искренне восхищалась Плехановым.
В 1905 Александра познакомилась с Лениным и стала часто выполнять его поручения.
После революции 1917 года Коллонтай вошла в состав нового, уже советского правительства в качестве наркома государственного призрения. Она начала с того, что арестовала всех старых сотрудников этого министерства, которые не пускали ее на рабочее место. Затем она позаботилась об инвалидах войны, прибегнув к помощи революционных матросов. Чтобы найти помещения для Дома инвалидов, Коллонтай приказала взять штурмом Александро-Невскую лавру. Ее встретили звоном колоколов, прихожане пытались не пустить матросов — но тщетно. Лавру захватили. На следующий день во всех церквах Александру Коллонтай предали анафеме. Узнав об этом, она расхохоталась и предложила отметить это дружеской попойкой.
Именно Коллонтай внесла проект декрета о гражданском браке, заменявшем брак церковный. Этот декрет устанавливал равенство супругов и равенство внебрачных детей с детьми, рожденными в браке. «Ребенок принадлежит обществу, в котором родился, а не своим родителям», — заявляла она.
Второй ее проект — декрет о разводе, согласно которому брак можно было расторгнуть по первому же — даже немотивированному — заявлению любого супруга. Ох, страшно далека от народа была Александра Михайловна: воспользовавшись новыми возможностями, некоторые крестьяне стали жениться на время полевых работ, чтобы иметь бесплатную рабочую силу, а поздней осенью — разводились, чтобы сэкономить на пропитании супруги.
Один из первых гражданских браков заключила сама Коллонтай — с матросом Павлом Ефимовичем Дыбенко, который был ее моложе на 17 лет. По крайней мере, так сообщали газеты — хотя на самом деле их сожительство не было оформлено никак.
Они любили друг друга страстно — несколько лет. При этом изменяли друг другу направо и налево. В Кремле даже шутили, что наибольшим наказанием для этой четы стало бы обязательство в течение года соблюдать супружескую верность.
И действительно, в любви Коллонтай отличалась крайней свободой. Свои взгляды она выражала в статьях и повестях. В книге «Любовь пчел трудовых» она объявила любовь, семью, супружескую верность — устаревшими буржуазными предрассудками. Человеческое общество уподоблялось огромному пчелиному улью, в котором размножение происходит стихийно, неуправляемо, по случайному хотению.
Об этом же говорилось и в повестях «Большая любовь», «Василиса Малыгина» и «Любовь трех поколений».
В статье «Отношения между полами и классовая мораль» она писала: «Для рабочего класса большая „текучесть“, меньшая закрепленность общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса».
Именно Коллонтай считали основным автором теории «стакана воды». Ленин (хоть и вождь мирового пролетариата, но очень скромный в личной жизни человек) был шокирован: «Вы, конечно, знаете знаменитую теорию Коллонтай о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды… Наша молодежь от той теории „стакана воды“ взбесилась».
Борис Ефимов вспоминал, что о ней распевали вот такие куплеты:
«Постановила Шура Коллонтай: Пусть рожают также и мужчины. Хочешь не хочешь — лопни, а рожай! Или уважительные предъяви причины!»
В конце концов, супруги Дыбенко — Коллонтай расстались. Инициатором развода стала Александра. Расстроенный Павел Ефимович попробовал застрелиться, но неудачно: по легенде, пуля попала в орден Красного Знамени — и отклонилась от цели. Постепенно революционный матрос оправился от ранения и сердечной травмы и… женился на другой. С ней он прожил несколько лет, но в 1938 году был арестован, подвергнут пыткам и расстрелян.
Деятельность Коллонтай закончилась тем, что за феминистские теории ее творчество подвергли критике как буржуазное и порнографическое. В моду вошли скромность и аскетизм, Яков Свердлов и Арон Залкинд издали «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», а Коллонтай отправили в почетную ссылку — послом в Норвегию. Но и там она не угомонилась. Так, например, в честь очередного юбилея советской власти она устроила грандиозный прием. Шампанское лилось рекой. Икру ели ложками прямо из бочонков. А завершил вечер танец обнаженной девушки с виноградными гроздьями в руках.
«Прием прошел с большим успехом и еще выше поднял авторитет Советского Союза. Посольство царской России никогда не устраивало ничего подобного», — написала Коллонтай в отчете. Но у Сталина ее роскошества не вызвали одобрения. Напротив: ее обвинили в непомерных тратах, в том, что она за пол года одних только платьев купила себе 50 штук. А ее роман с французом вообще привел к тому, что ее отозвали из Норвегии и отправили послом в Мексику. Жаркий климат ей не подходил, и Коллонтай запросилась обратно в Норвегию. Просьбу ее уважили. Она проработала там до 73 лет, потом ее отправили на пенсию. Доживала она свои дни в Ленинграде очень одиноко: ведь сталинские репрессии унесли жизни всех ее друзей и знакомых.
Глава 8Коллаборационистки
Арлетти
Безусловно, сотрудничество с фашистскими оккупантами омерзительно. С 1943 по 1946 год больше 20 тысяч женщин в одной только Франции были обвинены в сотрудничестве с оккупантами. Многих приговорили к тюремному заключению, некоторых в знак позора наголо остригли.
Среди «коллаборационисток» были и знаменитости. Вчерашние звезды и кумиры, заподозренные в связях с оккупантами, в одночасье стали объектами ненависти. Все ли они были виновны?
Такой псевдоним (Арлетти) взяла себе Леония Батти — дочь начальника трамвайного депо и прачки. Она начала выступать на сцене с восемнадцати лет. Очаровав одного состоятельного банкира, Арлетти стала его содержанкой. Он представил ее парижскому обществу, и Арлетти сумела завязать многие выгодные знакомства, в том числе с Коко Шанель, которая стала ее близкой подругой. Она участвовала во многих спектаклях, работала манекенщицей, позировала художникам, среди которых были Мари Лоренсен, Кис ван Донген, Мойше Кислинг и Жан-Габриэль Домерг. В 1930 году Арлетти впервые снялась в кино. И снова ей сопутствовал успех! Саша Гитри, Жак Превер, Марсель Карне предлагали ей главные роли. Годы казались над ней не властными: снявшись в драме «Северный отель», уже сорокалетняя Арлетти ввела в оборот гламурное словечко «атмосфера», до сих пор популярное в глянцевых журналах. Эта актриса считалась звездой французского кинематографа, ее называли одной из самых красивых женщин, когда-либо появлявшихся на экране, она снималась у лучших режиссеров, в нее влюблялись, ей подражали — а потом вдруг, в одночасье, публика сделала вид, что их вчерашнего кумира никогда не существовало.
Во время оккупации она сыграла свои лучшие роли в фильмах «Мадам Сан-Жен» (1941), «Вечерние посетители» (1942) и «Дети райка» (1945). Вышедшая на экраны уже после освобождения Франции, эта картина имела оглушительный успех! Режиссер Марсель Карне и вся съемочная группа праздновали успех, а исполнительница одной из главных ролей отбывала срок в тюремной камере, обвиненная в коллаборационизме.
А дело было в том, что у французской кинозвезды был роман с офицером люфтваффе — Гансом Юргеном Зерингом, начавшийся еще в марте 1941 года. Возможно, будь Арлетти не столь известна, ей бы простили эту связь, так как за самим Зерингом никаких военных преступлений не числилось. Но для кинозвезды, для кумира миллионов подобный роман был совершенно недопустим. Арлетти была арестована и предстала перед судом. Но она вовсе не собиралась каяться! «Их просто не надо было сюда пускать», — заявила она суду, намекая на слишком быструю капитуляцию Франции в 1940 году. Второе ее высказывание, попавшее в газеты, было еще более провокационным: «Сердце мое принадлежит Франции, а влагалище — лично мне!»
Так актриса попала в концентрационный лагерь, затем в тюрьму, а потом еще два года пробыла под домашним арестом. В течение трех лет ей было официально запрещено сниматься в кино.
Со своим любовником Арлетти больше не встретилась: после войны Зеринг оказался в ФРГ, женился и работал в консульстве ФРГ в Верхней Вольте, где в 1960 году погиб от зубов крокодила.
В конце сороковых годов Арлетти попыталась вновь возобновить свою карьеру, но не слишком удачно: два фильма, в которых ее начал снимать ее близкий друг Марсель Карне, так и остались незаконченными. А в 1957 году звезда попала в аварию и потеряла зрение. Умерла она в 1992 году в возрасте 94 лет.
Почти такая же судьба постигла и Жослин Гаэль — актрису, некогда популярную, а ныне совершенно забытую. Она блистала на экране в 30-е годы, снимаясь вместе с ярчайшими звездами, пользовалась большим успехом в сороковые — а выход своего последнего фильма «Удар головой» в 1944 году встретила в тюрьме.
Дело в том, что за год до этого она бросила своего мужа Жиля Берри ради гестаповца Тони Санье, руки которого были по локоть в крови. Что привлекло ее в этом негодяе? Может быть, роскошная жизнь, которую он ей обеспечил? Кто знает…