Славяне и германцы: сбор информации по крупицам
Если вам уже доводилось знакомиться с мифами (греческими, скандинавскими или какими-то еще), то вы, скорее всего, обращали внимание на любопытный момент: один и тот же миф – о сотворении мира, о появлении на земле людей, об отделении Неба от Земли, о том, как на свете появились животные, – может быть у одного и того же народа представлен в разных вариантах. Не говоря уже об именах богов, их «родственных связях» и древних наименованиях местностей. Правда, далеко не всегда эти варианты обнаруживаются в одном и том же издании, но серьезные академические книги обычно стараются представить читателю несколько версий.
Почему так получается? Причин несколько.
Во-первых, выше уже говорилось, что с течением времени миф трансформируется. Люди начинают придумывать новые варианты либо «украшать» новыми деталями старые. И если до наших дней доходят все эти версии – разобраться в них может быть довольно сложно.
Во-вторых, бывает так, что разные племена или разные группы одного и того же народа расселяются по большой территории и практически перестают контактировать друг с другом. И тогда в мифах и их позднейших пересказах возникают разночтения.
Джованни ди Паоло. Сотворение мира и изгнание из рая. 1445 г. Христианская интерпретация рождения Вселенной
В религиоведении богов-творцов (тех, что создавали мир, человека и все прочее) принято называть демиургами. С греческого языка это слово переводится как «мастер», «ремесленник».
В-третьих, причина может быть в том, что мы условно назовем «трудностями перевода», но это касается в основном имен и географических обозначений. Изложение на языках, которые иногда уже являются мертвыми, далеко не всегда хорошо ложится на транскрипцию русского языка (или любого другого, на котором будет публиковаться перевод). Поэтому появляется множество разночтений в написании. В этой книге мы будем представлять наиболее распространенные и наиболее простые варианты написания имен собственных и тому подобных слов.
В-четвертых, разночтения объясняются подчас простой нехваткой информации. Часто бывает так, что тексты каких-либо мифов определенного народа (например, саамов, карелов и так далее) просто не дошли до нас. И тогда специалисты-этнографы пытаются восстановить хотя бы в общих чертах эти истории, опираясь на сохранившиеся мифы родственных народов. Не говоря уже о случаях, когда тот или иной народ получил письменность только в XVIII–XIX веках или даже позднее (как это было у некоторых коренных народов России) и предания, мифы, сказки записывались «вручную» этнографами и фольклористами со слов какого-нибудь старичка или старушки. Даже если у них была прекрасная память, запись могла быть сделана неточно, не говоря уже о том, что в таких случаях до нас доходил позднейший вариант истории.
Итак, давайте познакомимся с доступными нам мифами о сотворении мира, составленными народами Ингерманландии и Карелии! Начнем с русских, так как они в этой подборке единственные представители славян, а еще потому, что славянская мифология относительно рождения Вселенной до нас, к сожалению, практически не дошла…
Можно предположить, что древние славяне, подобно многим другим народам, представляли себе мир трехчастным – мир богов, мир людей и мир подземный (в котором обитают, например, души мертвых). Подтверждением этой теории многие считают так называемого Збручского идола, найденного в середине XIX века в реке Збруч (притоке Днестра).
Прорисовка четырех сторон Збручского идола. XIX в.
Внешне этот идол представляет собой четырехгранный столб высотой около двух с половиной метров. Венчает его изображение головы, на которую надето нечто вроде округлой шапки. У головы четыре лица, направленных в разные стороны – так же, как грани самого столба. Последний разделен на три яруса; в самом верхнем из них располагаются человеческие фигуры, которые являются как бы продолжениями головы, венчающей столб. Во втором ярусе – изображения фигурок, которые то ли исполняют некий танец, то ли совершают какое-то ритуальное действо. И наконец, в самом нижнем ярусе – коленопреклоненные антропоморфные фигуры, которые, подобно атлантам, поддерживают руками второй ярус. Изображения на этом идоле обычно истолковывают так: в верхнем ярусе – боги, во втором – люди, в нижнем – божества и духи подземного мира. Но какие это божества, как их зовут и как они соотносятся друг с другом – к сожалению, неизвестно.
Высказываются предположения, что Вселенная славян могла по своему строению напоминать ту, которую представляли в своих мифах скандинавы. Как известно, последние считали, что все уровни Вселенной пронизывает огромное мировое древо – ясень Иггдрасиль. А на его ветвях и на уровне корней расположены миры богов, людей, подземных существ… Тем более что до нас дошли свидетельства соседей славян (купцов и путешественников времен Средневековья), которые пишут о том, что славяне особо почитали дуб и вроде как даже совершали жертвоприношения рядом с ним. Но это может также объясняться тем, что дуб был посвящен какому-то определенному значимому божеству.
Ф. Гейне. Иггдрасиль. Ок. 1866 г.
Но кто и как создавал славянскую Вселенную? Увы, здесь информации еще меньше. Буквально несколько фраз. Во-первых, это строки из «Повести временных лет», которая является одним из важнейших источников по истории Древней Руси. Там упоминается некий персонаж по имени Янь и фрагмент его беседы с волхвами – служителями дохристианских богов: «Янь же сказал: “Поистине лжете вы: сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, и ничего он не знает, один только Бог знает”. Они же сказали: “Мы двое знаем, как сотворен человек”. Он же спросил: “Как?” Они же отвечали: “Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, – в землю идет тело, а душа к Богу…”»[61]. В этом отрывке видно влияние древних мифов, перемешанных с христианской божественной идеей. Так же, как и в «Голубиной книге» – памятнике литературы XV – начала XVI столетия, составленной в виде духовных стихов христианскими священниками. Там есть такой отрывок: «Начинался бел свет от Свята Духа, от Свята Духа, самого Христа… Солнце красное от лица Божья, млад светел месяц от грудей Божьих, зори светлыя от очей Божьих…»[62] Многие могут сказать, что это всего лишь образные сравнения, иносказания, в принципе характерные для духовных книг. Но исследователи часто видят в этом тексте сходство с древними мифами, например скандинавскими, где разные части Вселенной образовались из тела убиенного великана Имира: из крови – океаны и моря, из зубов и костей – горы, из волос – леса, а небесный свод соорудили из крышки Имирова черепа.
Термин «язычество», который часто мелькает в литературе применительно к верованиям народов древности, довольно условен. Ранее его использовали в основном христианские богословы. Сейчас большинство религиоведов предпочитает определение «многобожие», которое более четко определяет системы древних верований, где боги были связаны в первую очередь с силами природы.
Выше уже было сказано, что в древнейшие времена германские народы были объединены более или менее общей германской мифологией, которая с течением времени разделилась на три основные ветви: мифология скандинавов (северогерманская), мифология англосаксонская и мифология (условно) немецкая. Но проблема в том, что сведений о древней германской мифологии – и о «немецкой», соответственно, – крайне мало; в отличие от скандинавской мифологии. Скорее всего, причина в том, что западные германцы рано начали принимать христианство, тогда как северная, скандинавская ветвь дольше находилась в русле язычества, и сейчас дошедшие до нас скандинавские мифы представляют собой достаточно стройную систему. Можно, конечно, пойти по пути от частного к общему и на основе скандинавских мифов вывести какие-то предположения о древнейших германских мифах, но результат получится спорный.
Э. Деплер. Поклонение Нерте (Нерта – предположительно одна из древнегерманских богинь, покровительница плодородия). Ок. 1905 г.
По мнению скандинавов, первоначально в мире не было ничего, кроме хаоса-бездны Гиннунгагап (примерно это можно перевести как «пустота»), царства тумана Нифльхейм и царства огня – Муспельхейм. От встречи влаги с огнем в бездне родился великан Имир, а сама бездна заполнилась водами, давшими начало рекам, омывающим мировое древо.
Вполне вероятно, что более древний, общегерманский вариант легенды выглядел схожим образом. Но все же в приведенной версии слишком заметен скандинавский суровый ледяной колорит, и, вероятно, версия с Гиннунгагап и прочим сложилась позднее и была специфична для Скандинавского полуострова.
Немногочисленные сведения о древнегерманской мифологии имеются в сочинениях готского историка Иордана, византийца Прокопия Кесарийского и некоторых других.
Сведения о мифологии древних германцев оставил, например, римский историк I века нашей эры Публий Корнелий Тацит в своем сочинении «Германия», но там они тоже неполны и не содержат информации о сотворении мира в германской мифологии. К тому же Тацит пишет о том, что германцы, мол, «почитают Меркурия, Марса, Геркулеса и Исиду», весьма лихо приписывая им римских, греческих и египетских богов. Но, скорее всего, римский историк имел в виду некие германские «аналоги». Впрочем, к конкретным богам мы еще вернемся в следующих главах.
Финно-угорская вселенная. Птичьи истории
Несмотря на то что народы финно-угорской группы расселились по огромной территории – от Зауралья до Крайнего Севера, от Поволжья до Скандинавского полуострова, – в их мифах можно найти общие мотивы, которые сложились в древнейшие времена, примерно ко II тысячелетию до нашей эры. А так как к числу самых ранних мифов обычно относятся истории о происхождении Вселенной, то именно в этих историях у большинства финно-угорских народов можно найти явное сходство. В большинстве случаев в этих мифах присутствует бескрайний океан, который может быть как порождением Хаоса, так и в каком-то смысле заменять его. Еще один общий элемент – образ водоплавающей птицы, чаще всего утки или гагары. Она, ныряя на дно океана, достает оттуда песок и лепит первую землю. А иногда утка сносит яйцо, из которого, собственно, и появляются все элементы Вселенной, – такой вариант легенды встречается у саамов, карелов, финнов.
Гравюра с изображением бюста Публия Корнелия Тацита из коллекции Британской библиотеки. Ок. 1829 г.
Могут быть и иные вариации мифа. Иногда в нем присутствуют бог-демиург и антагонист – например, его младший брат. Сначала два бога могут работать совместно, но потом антагонист либо окончательно переходит на темную сторону, либо просто время от времени портит нервы верховному божеству-демиургу. Примерно так выглядит самая популярная версия мифа о сотворении мира у марийцев – финно-угорского народа Поволжья. Они не входят в число тех, которых мы рассматриваем в данной книге, но миф о сотворении мира у них, пожалуй, наиболее показателен.
…Много лет назад утка снесла яйцо в Небесном гнезде. И вылупились из этого яйца два брата, два близнеца – верховный бог Кугу-Юмо и его брат Керемет. Оба они тогда имели обличье селезней.
Небесным гнездом у марийцев и некоторых других народов именовалось созвездие Плеяд.
Долго плавали селезни по водам Великого Океана и наконец устали. Решили они нырнуть на дно и достать оттуда песка для создания суши. Нырнули, вытащили в клювах песок на поверхность и сделали земную твердь. Вот только из того песка, что принес Кугу-Юмо, получились зеленые равнины, красивые холмы, бескрайние поля. А Керемет создал зыбучие пески, неприступные горы под палящим солнцем и опасные болота. А уж когда настала пора создавать людей, Керемет повеселился вволю! Кугу-Юмо слепил людей из глины и положил сушиться на солнышке. Керемет же накидал на еще не высохшую глину разного сора. Когда Кугу-Юмо вернулся, он увидел все это безобразие и рассердился. Но отчистить мусор, присохший к глине, уже не смог и решил просто вывернуть фигурки наизнанку. Так он и сделал: фигурки получились чистенькие снаружи, а мусор оказался внутри. С тех пор некоторые люди стали способны на подлость и предательство, а виноват в этом Керемет, который вложил их в людей.
И. Веддер. Плеяды. 1885 г. Согласно греческому мифу, эти семь нимф были сестрами, а в звездное скопление их превратил Зевс
Иногда встречается вариант мифа, в котором кто-то из верховных богов приказывает птице нырнуть на дно океана и достать оттуда песок для создания земной тверди.
Карело-финский вариант истории о происхождении мира (как и о многих других событиях) был представлен в эпическом цикле «Калевала». Это произведение появилось в 30-х годах XIX столетия, когда Элиас Леннрот, финский лингвист и литератор, скомпилировал различные народные сказания, мифы, песни, сказки и создал стройную картину дохристианских представлений финнов и карелов. Рождение Вселенной в «Калевале» описано так.
Много-много лет назад не было на свете ни земной тверди, ни звезд на небе, ни солнца. Были только волны бескрайнего океана, посреди которого сидела и скучала богиня Ильматар – дочь воздуха (в некоторых переводах ее именуют богиней неба). Устав быть одинокой, Ильматар нырнула в глубину океана – и, как сообщает поэма, «ощутила себя беременной». Скорее всего, древние карело-финны таким образом символически передали характерную для многих народов идею о браке Земли и Неба (или браке Неба и Океана; либо это образное представление победы созидательной силы над хаосом).
Б. Рейнхольд. Элиас Леннрот – собиратель и составитель «Калевалы». 1872 г.
Калевала – условное название страны, в которой разворачиваются события эпической поэмы. Оно образовано от имени еще одного древнего героя – Калева, родоначальника великих воинов. Богатырь-великан с таким именем есть и в эстонской мифологии.
Беременность богини Ильматар продолжалась, как говорится в «Калевале», «девять жизней человеческих». Причем младенец еще в утробе матери высказывал пожелания увидеть, как выглядит мир вокруг.
В конце концов Ильматар устала от столь продолжительной беременности и остановилась отдохнуть. На ее колени опустилась утка и снесла несколько яиц; богиня, не ожидавшая этого, испуганно столкнула яйца с колен, и они, конечно же, разбились. Из желтков образовались звезды и другие небесные светила, из скорлупок – небесный свод и земля, а из белков – облака. А тут и младенец появился на свет, причем выглядел он уже как зрелый мужчина. Ничего удивительного – при таком-то сроке беременности. Сына Ильматар назвала Вяйнемейнен; ему было суждено стать не просто первым человеком на земле, но и великим поэтом, прорицателем, воином и шаманом. А еще Вяйнемейнен стал прекрасным музыкантом – именно его считают изобретателем кантеле.
По одной из версий мифа, сначала в водах океана у богини Ильматар родился Вяйнемейнен, а уже на его колени опустилась утка, участвовавшая в создании мира.
Вяйнемейнен засеивает землю, делая ее плодородной, он же добывает первый огонь. В «Калевале» его помощником при первом засеивании полей выступает мальчик по имени Сампса Пеллервойнен – это своего рода собирательный образ древних божеств плодородия и урожая.
Согласно «Калевале», игра Вяйнемейнена на кантеле обладала волшебными свойствами: она «давала миру радость», являясь своего рода символом творческой силы. Мудрость и жизненный опыт Вяйнемейнена подчеркиваются его внешней необычностью: родившись на свет в облике взрослого мужчины, он быстро приобрел внешность благородного старца – именно таким его обычно изображают иллюстраторы «Калевалы».
Р.-В. Экман. Богиня Ильматар. 1860 г.
К числу первых подвигов Вяйнемейнена, помимо добычи огня и засеивания земли, относят его состязание с Йоукахайненом. Этот персонаж в «Калевале» обычно называется просто лапландцем, хотя на самом деле, скорее всего, он олицетворяет темную силу, «обратную сторону героя». Йоукахайнен вызывает главного героя на творческий поединок, не прекращая глумиться над ним и выставляя себя как величайшего певца, музыканта и воина. Вяйнемейнен своими песнями-заклинаниями лишает врага сил, и тот начинает тонуть в болоте. Чтобы спастись, Йоукахайнен умоляет противника вытащить его из болота, а взамен обещает ему свою сестру Айно. Но девушка, не желая выходить замуж за старца, «уходит к морским девам» – или, как более откровенно говорится в других вариантах перевода, топится в море.
Некоторые фрагменты песен-рун, из которых собрана «Калевала», изначально использовались как заклинания, заговоры или тому подобное. Например, описание добычи огня Вяйнемейненом частично составлено из заговоров против пожара.
Оставим пока персонажей «Калевалы», тем более что к сотворению Вселенной дальнейший сюжет уже не имеет особого отношения. Посмотрим, как были представлены эти события у других финно-угорских народов Ингерманландии и Карелии.
Например, до наших дней дошла водская сказка, в которой видится явное наследие древних мифов о сотворении мира.
Р.-В. Экман. Вяйнемейнен. 1866 г.
…В давние времена, когда не было на свете ни солнца, ни луны, ни звезд, и только море разливалось по всему миру, однажды летела над этим морем ласточка. Устала она и хотела отдохнуть; долго искала место для отдыха и наконец увидела в море три кочки. Села она на одну из них, свила из травинок и водорослей гнездо, отложила яйца и начала их высиживать.
Вскоре началась буря, и гнездо ласточки скатилось в воду. Пыталась ласточка поймать яйца в воде и положить их снова на кочку, но ничего у нее не получилось – удалось ей спасти только одно яйцо, да и то разбитое. И из белка этого яйца родилось солнце, из желтка – луна, а из осколков скорлупки получились звезды.
И когда солнце взошло в небо, стало видно, что вдали все-таки есть земля[63], покрытая прекрасными дубовыми рощами. А живут в этих рощах самые разные звери и птицы, которые мирно уживаются друг с другом.
Долгое время между животными и птицами не было ни одной ссоры, но потом что-то случилось. Возможно, нашелся кто-то, кто хотел всех перессорить! И вот начали звери возмущаться:
– Почему это птицы, которые умеют летать, не ограничиваются поеданием мошек и комаров? Почему они едят еще и пищу с земли, ту же, которую едят животные?
А птицы отвечали им:
– Почему бы вам не проявить благодарность? В конце концов, ласточка, благодаря которой мир стал таким прекрасным, была птицей. А значит, у нас должно быть право есть там, где мы захотим – хоть на земле, хоть на небе, хоть на воде!
Р.-В. Экман. Финны из окрестностей Куриеки. Сер. XIX в.
Начались между птицами и зверями бесконечные ссоры. Никак они не могли разобраться, кто прав, а кто виноват. В итоге решили обратиться к богу Юмала. А тот и говорит им:
– Решать, кому и где питаться, – достоин самый сильный. Посмотрим: кто сможет выпить море? Тот пусть и устанавливает порядки: кому есть комаров и мошек, кому питаться на земле и так далее.
Звери решили отправить к морю медведя – мол, он самый сильный и сможет выпить море. Медведь пил три часа подряд и чуть не лопнул, а море не убавилось ни на каплю.
А от птиц к морю послали птичку-трясогузку. Подошла она к краю прибоя, начала пить, а тут случился отлив. Море начало отступать.
– Трясогузка может выпить море! – в изумлении зачирикали, замычали, зарычали звери и птицы.
Только не смирились звери с победой птиц – и война продолжалась. И пока все воевали, летучая мышь была то на стороне птиц, то на стороне зверей – искала, где будет выгоднее и лучше. Птицам она показывала свои крылья и убеждала, что она птица, а животным демонстрировала свою шерсть, большие уши и лапки и говорила, что она зверь и всегда будет помогать зверям.
Война завершилась победой птиц. Теперь они могут питаться и на земле, как животные, и ловить разных мошек в воздухе. А вот для летучей мыши все закончилось плохо – и звери, и птицы узнали, что она поддерживала то одних, то других. Поэтому ей запретили показываться при свете дня и ступать по земле. И с тех пор летучие мыши летают только ночью и не ходят по земле, как животные.
Схожим образом происхождение мира представлено и в эстонской мифологии. Надо сказать, что мифы эстонцев, вепсов, ижоры, к сожалению, сохранились фрагментарно – в основном их наследие дошло до нас в народных праздниках, сказках, обычаях.
В эстонском варианте мифа птичка, летающая в поисках места для гнезда, находит несколько кустиков, один из которых был золотым. В этом золотом кусте она высиживает яйца; по одной версии мифа, из яиц появляются три птенца, один из которых превращается в солнце, второй – в месяц, а третий – в звезду. По другой – из яичной скорлупы появились люди, земная твердь, луна и солнце.
Сохранились в эстонской мифологии также предания о Мировом древе – судя по всему, это был дуб, связывавший разные уровни Вселенной.
О верховных божествах эстонской мифологии известно немного. Помимо уже упоминавшегося Уку (бога-громовника), упоминается еще один бог, возможно связанный с грозой, – Пикне (Пиккер). До конца не выяснено положение бога Таары – это может быть как одно из имен бога грома, так и имя отдельного божества – вероятно, одного из демиургов.
В саамской мифологии история рождения мира практически никак не отличается от мифов многих других финно-угорских народов; точно так же птичка летает над мировым океаном, ища возможности сделать гнездо и отложить яйца. Она находит травинку, лежащую на волнах, и откладывает три яйца на нее. Травинка обращается в земную твердь, а из яиц появляются растения, животные и люди.
У. Хогарт. Жители Лапландии. Гравюра. XVIII в.
Солнце, Луна и другие
В саамских мифах в упорядочивании Вселенной иногда принимают участие сами небесные светила. Об этом повествует, в частности, одна из историй о попытке бога солнца женить своего сына.
Бог солнца у саамов был мужского рода и носил имя Пейве. Это божество очень почиталось – ведь солнце дает тепло и жизнь, благодаря ему расцветает весной земля и люди собирают урожай. По представлениям саамов, Солнце-Пейве ежедневно проезжал по небу в санях, в которые утром был запряжен медведь, днем – олень и бык, вечером – важенка[64] -олениха. Проезжая по небу, Пейве имеет облик огромного сияющего шара, но когда он входит к себе домой, то принимает человеческий облик – ведь, как и люди, он должен следить за хозяйством: пасти оленей, охотиться, подновлять свое жилище.
И вот однажды Солнце-Пейве решил женить своего сына на дочери Луны.
– Давай поженим наших детей! – предложил он. – Ведь все равно мы с тобой живем рядом!
Но Луна внезапно отказала – она собиралась выдать свою дочку замуж за сполоха Найнаса, предводителя северного сияния.
В некоторых вариантах саамских мифов северное сияние представлено как души воинов, которые оказались в царстве мертвых.
Пейве страшно обиделся. Как это так – его сыну предпочли какое-то там северное сияние? И началась война между небесными светилами. Солнце поддержали люди, которые к этому времени уже заселили землю, также поддержали Пейве звери и птицы. Ведь все хорошо понимали, что Солнцу они обязаны жизнью – а без него земля превратится в безжизненную пустыню. Луну же поддержали существа, живущие в воде, реки, озера и сполохи северного сияния.
Долго шла война. Вся земля и все небо ходили ходуном. Солнце и Луна выходили на небо как попало, и весь мировой порядок нарушился. Не созревал урожай, не ловились у охотников лесные и морские животные. Ни одна сторона не могла одержать победу. И наконец люди и звери взмолились Великому Старцу[65]:
– Пожалуйста, давайте прекратим битву! Ведь эдак мы и землю погубим, и сами погибнем!
Старец погрузил землю и небо в темную ночь, которая продолжалась три дня. За это время все успокоились, помирились и воцарился полный порядок – Вселенная стала такой, какой мы знаем ее сейчас. Дочь Луны, поразмыслив, согласилась выйти замуж за сына Солнца. А как к этому отнесся Найнас – нам неведомо.
Есть у саамов и другие предания, описывающие процесс того, как земля принимала привычный нам облик. Одно из них таково.
Много-много лет назад не было ни солнца, ни луны. Люди жили практически в полной темноте, страдали от холода и ели сырое мясо, добытое на охоте, и сырую рыбу, ведь развести огонь они тогда еще не умели. Как не умели разводить оленей, делать сани и строить теплые жилища, где в очаге горел бы веселый огонь.
И была в местности, где жили люди, высокая гора, закрывавшая полнеба. А у подножия горы стоял высокий-превысокий забор, за которым, как слышали люди, живут некие черные братья, которые научились разводить и приручать оленей. Горит у них в очагах огонь, жарится на огне вкусное мясо. Но вот только своими глазами никто ничего этого не видел – и никто не решался хотя бы попробовать перелезть через забор и посмотреть, как живут черные братья.
Ф.-А. Биар. Священник Ларс Лестадиус проповедует саамам христианство. 1840 г.
И вот однажды в темной стране появился старик верхом на белом олене. Остановился он, осмотрелся, увидел людей, которые тряслись от холода и щурились от сияния, которое испускала шкура белого оленя. А потом сказал:
– Как у вас темно и холодно! Неужели здесь никогда не бывает солнца?
– Нет, – ответили люди. – Мы не знаем, что это такое.
– А между тем, – сказал старик, – за вон тем высоким забором есть солнце. Там есть тепло, есть свет – нужно только добыть его.
Люди слушали и недоверчиво чесали в затылке. А слова старика услышали черные братья и закричали:
– Что за враки рассказывает этот глупый старик! Давайте побьем его!
И тут старик исчез. А люди еще немного пообсуждали странные его слова о том, что за высоким забором у черных братьев есть тепло и солнце, да и разошлись по своим холодным домам.
И только один юноша запомнил рассказ старика и решил добыть для своих соплеменников солнце. Долго он ходил вокруг высокого забора, но так и не нашел в нем ни щели, ни трещинки, через которую можно было бы пролезть или хотя бы поставить ногу, чтобы забраться на забор. И тут видит юноша – стоит перед ним тот самый старик, который рассказал людям о солнце за забором у черных братьев.
– Что ты тут делаешь? – спросил старик.
– Да вот, хочу солнце добыть, – ответил парень.
– Одному трудно будет, – сказал старик. – Нужно, чтобы тебе помогли твои соплеменники или хотя бы поверили в тебя и дали тебе в помощь каждый один свой волосок.
Отправился юноша в свое селение, где в темноте тряслись от холода его соплеменники, и сказал:
– Задумал я украсть у черных братьев солнце. Может быть, кто-то хочет пойти со мной?
Никто не захотел. Тогда юноша сказал:
– Неужели никто не хочет принести нам солнце, жить в тепле и радоваться свету? Ну тогда дайте мне хотя бы по одному волоску.
Дал ему каждый по одному волоску, и юноша сплел из них сеть. А потом отправился снова к высокому забору – там его уже поджидали старик и его белый олень. Олень наклонил голову, юноша ухватился за рога – и олень подсадил его на самый верх забора. Пробрался парень на территорию черных братьев и видит: на каменной плите стоит солнце, яркое да горячее. Подобрался он поближе, отколол кусочек солнца, положил в сеть и побежал обратно.
Вариант традиционной саамской «шапки четырех ветров» (Лапландия)
Принес он кусочек солнечный в свое селение, а люди смотрят на него, надивиться не могут. Отпустил юноша кусочек – и тот поднялся в небо, осветил реки, луга и леса. Увидели наконец люди, как красива их земля, когда озаряет ее солнечный свет. Разозлились они на черных братьев, что те столько лет не давали никому на солнце взглянуть, пошли и сломали высокий забор. А солнце, которое было за забором черных братьев, поднялось в небо, соединилось с первым кусочком и с тех пор сияет в небе для всех…
В этом мифе – вернее, уже все-таки в сказке – хорошо заметно христианское влияние. Солнце, скорее всего, уже отождествляется не только с небесным светилом, но и с верой, которая озаряет и согревает людей. Веру символизирует и сеть, которую плетет юноша из волос своих соплеменников: люди, не понимая, что такое солнце и зачем оно нужно, тем не менее подчиняются его просьбе…
Наш предок – олень
В числе саамских мифов есть один – о погоне бога грома Айеке за оленем-прародителем саамского народа по имени Мяндаш. Считается, что, когда бог догонит оленя и убьет его, настанет конец земли и времен: все горы начнут извергать лаву, засохнут леса и иссякнут реки, а род человеческий пресечется. Сходные мифы были и у других финно-угорских народов.
В мифологии и в сказках саамов есть множество преданий об олене (вернее, человеке-олене) с золотыми рогами Мяндаше, который считается прародителем всего саамского народа. Ничего удивительного в этом нет – в прошлом жизнь саамов практически полностью строилась вокруг оленей.
Детская люлька (норвежские саамы)
Самый распространенный вариант мифа таков. Однажды некой колдунье стало скучно в человеческом образе, она обратилась в олениху-важенку и целый год бродила с дикими оленями в стаде. А потом родила сына, получеловека-полуоленя Мяндаша. Он мог принимать как человеческий, так и олений облик. Жил он среди людей, даже сам ходил на охоту, готовил мясо. А потом женился на обычной женщине. Но недолго Мяндаш выдержал такую жизнь – ушел он вольно жить в тундру. Жене своей он нашел нового мужа, причем обоих обучил делать луки, стрелы и ловить диких оленей. Только наказал, чтобы никогда не убивали они олених-важенок и вожаков стада. От потомков Мяндаша и пошел саамский народ, который лучше всех разбирается в повадках оленей.
В этих легендах проявился дух древнего тотемизма, когда животное (в данном случае – олень) считалось прародителем целого народа. У саамов не существовало запрета на употребление оленьего мяса, но во время охоты на оленей нужно было соблюдать множество различных правил и обрядов. Саамы считали, что если не истреблять оленей без разбора и часть добычи приносить в жертву богам, то души съеденных оленей вернутся снова на землю в образе молодых животных и таким образом жизненный цикл не прервется.
Самый популярный обряд был таким: когда тушу оленя разделали и употребили в пищу (или, например, засушили или заморозили мясо), кости раскладывали на половинке шкуры в том порядке, в котором они располагались в туше живого оленя. Полученную «композицию» накрывали другой половинкой шкуры, потом все это сворачивали и сжигали в очаге либо закапывали, вознося молитвы богам. Первого своего убитого оленя молодой охотник обычно также приносил в жертву, чтобы ему всегда сопутствовала удача.
В одном из вариантов саамского мифа о мироздании утверждается, что собственно земная твердь с лесами и полями была создана богами из оленьей шкуры.
Кукла в традиционном саамском костюме
В более поздних сказках об олене Мяндаше сохранились мифологические мотивы – например, о двойной природе оленя-человека.
…Жили на свете старик со старухой, и было у них три дочери. Одну они выдали замуж за ворона, другую – за тюленя, а третью – за оленя. Прошло некоторое время, и решили родители проведать, как живут замужем их дочери.
Приезжают они к жилищу ворона; выбегает к ним навстречу дочка, выскакивают дети-воронята, а дома у них есть нечего, кроме какой-то дохлой туши, которую ворон домой притащил. А еще видят старики, что у дочери их глаз тряпкой завязан: это она с мужем поссорилась, а он взял, да и клюнул.
Не понравилось все это старикам, поехали они к той дочери, которая за тюленем замужем. Выбегает к ним навстречу дочь, выскакивают дети-тюленята, а у дочери на руке пальцев не хватает. Поссорилась она с мужем-тюленем, а он взял, да и укусил ее.
Это тоже не понравилось старикам, и поехали они дальше. Прибыли туда, где со своим мужем – оленем Мяндашем – жила младшая дочь. Она выходит им навстречу с детьми-оленятами, в доме у них чисто, опрятно, муж все желания жены исполняет. И остались старики у дочки и ее мужа на несколько дней погостить.
Утром муж-олень на охоту пошел, а жена его, дочка стариков, стала убирать постель из шкур, которую один из детей ночью обмочил. И собралась она обмоченные шкуры сжечь в очаге.
– Что ты делаешь! – говорит ей мать. – Зачем же сжигать? Просто просуши шкуры на ветерке!
Послушалась дочь, развесила шкуру на шестах сушиться. А когда Мяндаш с охоты пришел – потянул носом и говорит:
– Человеческим духом пахнет.
Обернулся из человека снова в оленя и убежал в тундру, а за ним и дети-оленята.
В этой сказке отразились особенности охоты саамов, которые перед тем, как отправляться за добычей, один-два дня проводили в холодном нежилом помещении, чтобы из их одежды выветрился запах дыма, пищи и всего, что сопутствует человеческому жилью.
Кукла в традиционной саамской шлемовидной шапочке
Все мифы и сказки, где подчеркивается двойственная природа Мяндаша или иного подобного персонажа, олицетворяют, с одной стороны, единство человека и животного (растений, любой другой части природы), а с другой – подчеркивают хрупкость любого природного явления, необходимость жить в гармонии с окружающим. Многие мифы саамов подчеркивали: пока будут на свете олени – будет и саамский народ.
Полярная звезда, центр вселенной и царство мертвых
Есть любопытный вариант карело-финского мифа о появлении на земле девушки – прародительницы людей.
Однажды утка снесла золотое яичко; из этого яичка вышла девушка, которая получила сразу два имени – Сорсатар (что означает «дочь уточки») и Суометар («дочь земли Суоми» – именно так называют свою родину финны). Этой девушке было суждено стать праматерью финского народа.
Когда девушка стала взрослой, к ней начали свататься женихи. Первым из них стал Месяц. Он предложил Суометар выйти за него замуж, соблазняя ее звездами-монетками, рассыпанными по небу. Но девушка отвергла этого жениха.
– Что за муж из него получится? – сказала она. – Месяц непостоянен, он все время меняет свое обличье. Его лицо то плоское и широкое, как блин, то узкое, как серп. А еще он целый день спит и только ночью появляется на небе. Зачем мне такой муж?
Следующим женихом было Солнце. Но и его предложение девушке не понравилось.
– Не знаешь, чего от него ожидать, – сказала она. – Летом Солнце может устроить засуху и спалить посевы, а зимой у него не хватает сил согревать землю, и все страдают от мороза.
И только сыну Полярной звезды Суометар ответила согласием.
– Ничем плохим он себя не запятнал, – сказала она. – Это достойный сын семизвездной Медведицы[66].
Именно Полярная звезда в финно-угорской мифологии являлась центром Вселенной. У большинства финно-угорских народов Вселенная делилась на три уровня (а иногда какой-либо из этих уровней делился еще и на дополнительные «слои»). Верхний уровень – небесный, центром которого, собственно, и являлась Полярная звезда. К ней была направлена ось, пронизывающая все уровни, – это могло быть гигантское дерево, скала или медный (серебряный и тому подобное) стержень. Небо, покрытое звездами, вращалось вокруг Полярной звезды, поэтому у некоторых народов ее название дословно переводится как «гвоздь мира».
В ряде мифов есть упоминания о том, что дерево, соединяющее миры, уже не первое. Мол, изначальное дерево выросло таким огромным, что застилало свет солнца и луны, поэтому боги (или даже люди – такие варианты тоже есть) срубили его. Упавшее дерево превратилось в мостик между миром живых и миром мертвых, а щепки, которые летели во время рубки дерева, превратились в болезни (ядовитых змей, злых духов и так далее).
На верхнем уровне проживали божества, в первую очередь, конечно, творец (или творцы) Вселенной. Через специальные отверстия верховное божество может наблюдать за тем, что происходит в «человеческом» мире, и при необходимости отправлять туда своих помощников – богов рангом пониже (о богах мы подробнее поговорим в следующей главе).
Финн в зимней одежде. Изображение из коллекции Британской библиотеки. Нач. XIX в.
П. Халонен. Женщина в лодке. 1922 г.
Второй уровень – собственно, земля – был местом обитания людей. Ее окружал Мировой океан, и по этому уровню протекала река, заканчивающаяся в загробном мире.
А в нижнем мире в большинстве вариантов мифа обитал младший брат творца Вселенной – тот самый, который изначально помог ему сотворить мир и людей, но потом за какие-либо прегрешения был низвергнут и стал покровителем мертвых (злых духов, нечисти и так далее). Обычно именно этот бог насылает на людей болезни и смерть. В тех мифах, где описываются возможности проникновения из среднего мира в верхний или нижний, верхний мир обычно ассоциируется с югом, средоточием тепла, а нижний – с севером, олицетворением мертвенного холода. Два мира соединялись «по земле» рекой, а «по воздуху» – мостиком Млечного Пути, который называли еще «Дорога птиц».
В карело-финских мифах страна мертвых (вернее, вход в нее) располагается там, где смыкается земля с небосводом. Страну эту называли Манала («подземная страна») или Туонела – по имени ее хозяина бога Туони. Для того чтобы оказаться в этой стране, нужно переправиться через реку, представляющую собой огненный поток или поток остро заточенных копий и мечей.
Ворота Туонелы – царства мертвых – открывались только для тех, кого родные оплакали по всем правилам; поэтому важно было правильно проводить покойника в последний путь.
Сохранились мифы, в которых Туони посылает лодку за человеком, которому настала пора отправляться в мир иной. Сыновья Туони изготавливают железные решетки и сети, которыми ограждается подземное царство, дабы покойники не смогли его покинуть. Тем, кто прибыл в Маналу, давали особый напиток – благодаря этому мертвецы навсегда оставались в подземном царстве. Лишь мудрому Вяйнемейнену удалось побывать там и вернуться обратно: во владения Туони он однажды отправился, чтобы узнать заклинания, необходимые для строительства корабля. Там он отказался пить волшебный напиток, но попался в лапы сыновей Туони, сковавших мудреца сетью. Вяйнемейнену удалось выбраться из царства мертвых только благодаря тому, что он превратился в рыбу и проскользнул между ячейками сети.
Змей часто называли «помощниками Туони» или «червями Туони». Считается, что змеи и вся подобная нечисть появились из слюны злой волшебницы Сюэятар (в каком-то смысле в пересказах карело-финской мифологии она выступает как аналог славянской Бабы-яги).
В. Бенда. Земля и Млечный Путь. 1918 г.
Как и у всех древних народов, у финно-угров в целом и у карело-финнов в частности природа, окружающая человека, была одушевленной. Сверхъестественными существами были населены леса и поля, ручьи и скалы; в непосредственной близости от человека жили «хозяева» дома, амбаров, бани, огорода и прочего. Духи леса и прочей природы могли как помочь человеку, так и навредить ему – особенно в случае неуважительного к ним отношения. Их часто объединяли понятием «хийси»; в «Калевале» упоминаются не только лесные, но и водные хийси. Но иногда это имя носит конкретный персонаж – лесной великан, своеобразным олицетворением которого считались огромные валуны или отдельные нагромождения скал. Иногда подобные каменные «святилища» воздвигали специально. Роль святилищ, вероятно, играли и уже упоминавшиеся скалы с рисунками-петроглифами.
«Хиитола» («Дом Хийси») иногда называли загробный мир, а «хиитилайсет» именовались души умерших, не нашедшие упокоения. После начала христианизации на землях карелов и финнов хийси превратился практически в аналог черта. Известны также «водяные хийси», которые иногда пасут свой скот на берегах рек и озер – более того, говорят, некоторым удавалось похитить этот самый скот у водяных духов. Различных вредных и жалящих насекомых называли «пособниками Хийси». Про нагромождения скал и валунов говорили иногда, что это наследие сражений между великанами-хийси, которые, видимо, не всегда уживались мирно и время от времени устраивали сражения, швыряясь друг в друга огромными глыбами.