Десять танковых и шесть пехотных дивизий — таков кулак, собранный фашистами для удара на юг вдоль р. Дунай…
…Почему он решился на это?
Взгляните на карту, и вы увидите, как глубоко проникли мы к жизненно важным политическим и экономическим центрам гитлеровской Германии… (…).
Мы уже отобрали у врага венгерский угольный бассейн в районе Печ. Мы уже находимся рядом с венгерской нефтью в районе На-дьканижа… Мы угрожаем коммуникациям югославской и итальянской группировок противника…
…Враг думал в два-три дня сломить наше сопротивление, прорвать фронт и дезорганизовать наши войска. Однако вот уже шесть дней, а успех у противника ничтожный, равный проигрышу сражения.
За эти дни горячих боёв мы серьёзно измотали противника…..Таким образом, ещё несколько дней величайшей стойкости и упорства, и план противника рухнет подобно карточному домику.
Боевые друзья!
В ваших руках могучая советская техника, способная сломить упорство врага…
Здесь мы должны вогнать его в могилу!.. (…)
Больше стойкости! Выше бдительность! Будьте в постоянной готовности нанести смертельный удар врагу!
С именем великого Сталина вперёд за Родину, к очередной победе над врагом!
К слову, имя Сталина упоминалось в обращении один раз — в конце.
Северо-западный берег озера Балатон — это золотая курортная зона. Теперь же здесь были брошены в решительный прорыв громобойные массы «Тигров» и «Фердинандов». 4-й танковый корпус СС на фронте Оши-Балатон имел одних танков до 560, то есть по 80–90 танков и штурмовых орудий на каждый километр в центре предполагаемого прорыва.
Один «Тигр», а то и «Фердинанд» на 12 метров!
Наш 1-й гвардейский укрепленный район мог на том же километре против этой стальной волны выставить… четыре станковых пулемета, четыре противотанковых ружья и два орудия. По живой силе мы уступали там в десять раз, по артиллерии — в четыре, а по танкам…
Герой Советского Союза, генерал Бирюков, воевавший на Балатоне, сообщая эти цифры, заканчивает так:
«А по танкам даже сравнить нельзя — не с чем»…
Такой оказалась ситуация на острие германского удара в марте 1945 (сорок пятого, читатель!) года.
Собственно, если быть полностью точным, то немцам удалось обеспечить в начале Балатонской операции чуть более чем двукратное общее превосходство по танкам. Однако и это было, во-первых, по тем временам очень серьёзное превосходство — ведь мы уже привыкли к тому, что наступаем и побеждаем, и вдруг…
Во-вторых же, на некоторых участках мы оказались перед фактом того соотношения сил, о котором написал генерал Бирюков.
Интересно ещё раз сравнить психологическую и боевую реакцию союзников в декабре 1944 года в Арденнах и советских воинов в марте 1945 года на Балатоне.
Шла война, а на войне всё неясно до тех пор, пока она не закончилась. Это в 2010 году мы знаем, что война закончилась полным крахом Рейха 9 мая 1945 года. А в марте 1945-го было ясно лишь то, что Рейх — в тяжелейшем положении, но ещё очень силён. Красная Армия даже ещё не начинала готовиться к штурму Кенигсберга.
Союзники под ударами 6-й танковой армии СС покатились так, что Западный фронт мог рухнуть. И тут же Черчилль запросил помощи у Сталина.
Советские войска под ударами той же 6-й танковой армии СС, которая благодаря вялости союзников могла быть переброшена Гитлером на Восточный фронт, выстояли, через десять дней после начала немецкого наступления перешли 16 марта в собственное наступление и, введя в 14-километровый прорыв нашу 6-ю танковую армию (надо же, как совпало!), быстро расширили прорыв до 90 километров и углубили до 55 километров.
Мы не только разгромили мощную ударную германскую группировку, но и создали условия для скорого перехода в контрнаступление на Венском направлении.
Англичанин Фуллер, ничтоже сумняшеся, написал о Балатонской эпопее (я не боюсь этого слова) в своей книге вот что:
«В то время как наступательные действия Конева и Жукова близились к концу, операции на Дунае вступили в третью и последнюю фазу. Эта фаза началась на третьей неделе февраля наступлением немцев и венгров против русских на рубеже реки Грон и между Дравой и озером Балатон. Действия эти были столь многообещающими, что генерал Фризнер получил для усиления 6-ю танковую армию, которая незадолго перед этим участвовала в арденнском наступлении. 3 марта Фризнер предпринял поддержанную сильной авиацией мощную контратаку между озёрами Балатон и Веленце. Наступая на Гершег-Фальва, он приблизился к Дунаю на расстояние нескольких миль. Здесь, так же как и в сражении в Арденнах, его танки оказались без горючего, и к 15 марта те из них, которые ещё могли двигаться, были отброшены назад на исходные позиции».
Это — всё.
Всё!
Читатели Фуллера могли и впрямь подумать, что у Фризнера на Балатоне просто не хватило бензина для танков. А русские? Ну, да, они воспользовались этим. Что там говорить — повезло русским неумёхам в очередной раз…
А в качестве заключительной иллюстрации к теме Балатона я приведу следующую информацию…
7 апреля 1945 года Сталин направил очередное послание президенту Рузвельту, где сообщал неприглядные вещи. В феврале 1945 года американцы передали нам якобы «важнейшие сведения» о том, что в марте ожидается два серьёзных контрудара немцев из Померании на Торн и из района Моравска Острава на Лодзь.
Далее Сталин писал:
«На деле, однако, оказалось, что главный удар немцев готовился и был осуществлён не в указанных выше районах, а в совершенно другом районе, а именно в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта».Сталин указывал, что немцы собрали в этом районе до 35 дивизий, в том числе 11 танковых, и что это был «один из самых серьёзных ударов за время войны, с такой концентрацией танковых сил».
«Маршалу Толбухину, — писал маршал Сталин, — удалось избегнуть катастрофы и потом разбить немцев наголову, между прочим потому, что мои информаторы раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план главного удара немцев и немедленно предупредили о нём маршала Толбухина».
Сталин прибавлял:
«Таким образом я имел случай ещё раз убедиться в аккуратности и осведомлённости советских информаторов».
Что ж, в результате Балатонской эпопеи — незаслуженно нами забываемой — Сталин и вся страна имели случай ещё раз убедиться в выучке, самоотверженности и стойкости наших войск, умевших в 1945 году в равной мере успешно наступать, при необходимости — удерживать свои рубежи, а потом — всё равно наступать!
И могло ли быть иначе?
Теперь же — несколько слов о Берлинской операции. В предисловии составителей к тому «Русского архива», где помещены документы о битве за Берлин, сказано:
«Именно накануне решающего штурма Берлина между маршалами г.к. Жуковым и и.с. Коневым развернулось ничем не оправданное соревнование за право первому доложить И.В. Сталину о прорыве войск именно своего фронта в Берлин… (док. № 48,50, 51,109,110)… (док. № 44,45,111,112). по сути дела, командование фронтов требовало от войск идти вперед, не считаясь ни с какими потерями, будь то в живой силе или технике»…
Комментарий очень странный, но вполне типичный для «историков» эпохи брежнево-ельцинизма. Вся, пардон, малахольность мышления этой «эпохи» проявляется здесь вполне зримо, а советские воины, штурмовавшие Берлин, представляются носителям подобного «мышления» некими пешками, которых по своему «барскому» произволу бросали в огонь сражения безжалостные «сатрапы Сталина».
Взращённым брежневщиной ельцинидам от науки невдомёк, что тогда вся Действующая Армия, а точнее — всё живое и яркое в этой Армии жило одним: «Даёшь Берлин!»
Жило, увы, да — нередко умирая за это…
И чтобы читатель лучше уввдел правду тех дней, я приведу — каждый раз полностью ввиду их боевой и горячей краткости — ряд произвольно толкуемых новейшими публикаторами документов из тома 15 [4(5)] «Русского архива» «Великая Отечественная: Битва за Берлин». М., ТЕРРА, 1995). Итак.
№ 44.
Боевое распоряжение командующего войсками 1-го Белорусского фронта командиру 9-го танкового корпуса от 18 апреля 1945 года (24.00) 9 гв. тк действует очень плохо и нерешительно. За плохие действия объявляю вам выговор. К исходу дня 19 апреля 1945 г. любой ценой корпусу под Вашу ответственность выйти в район Фройденберга.
Исполнение донести лично мне.
№ 45.
Боевое распоряжение командующего войсками 1-го Белорусского фронта командиру 11-го танкового корпуса от 18 апреля 1945 года (24.00) Вы лично и Ваш штаб во главе с начальником штаба в проводимой операции работаете плохо и нерешительно.
Я очень строго предупреждаю Вас о неполном служебном соответствии и требую более смелых и организованных действий.
Любой ценой 19.4 выйти в район Вердер, Беторсхгаген.
Исполнение донести лично мне.
№ 50
Боевое распоряжение командующего войсками 1-го Белорусского фронта командующему 2-й гвардейской танковой армией от 20 апреля 1945 года (21.50) 2-й гвардейской танковой армии поручается историческая задача: первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично Вам поручаю организовать исполнение.
Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу: не позднее 4 часов утра 21 апреля 1945 года любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе.
№ 51.
Боевое распоряжение командующего 3-й ударной армией командиру 9-го танкового корпуса от 21 апреля 1945 года.