Но, согласитесь – представленная на основе документальных свидетельств картина, очень сильно отличается от приведённой выше истеричной цитаты моего скандинавоманского собеседника, про «славянских рабов, которых в огромных количествах ловили скандинавы». Нет, на Балтике, были долгие века совместной жизни, включавшей, и частые войны с грабежами, и мир, и торговлю, и союзничество, и даже свадьбы. И, на самом деле, нередко скандинавы мечтали о том, чтобы не встречаться с местными славянами, а если уж встретились – старались побыстрее унести от них ноги, по добру по здорову. Приведём ещё одну цитату из Славянской Хроники, Гельмольда:
«Ибо Дания в большей части своей состоит из островов, которые окружены со всех сторон омывающим их морем, так что данам нелегко обезопасить себя от нападений морских разбойников, потому что здесь имеется много мысов, весьма удобных для устройства славянами себе убежищ. Выходя отсюда тайком, они нападают из своих засад на неосторожных, ибо славяне весьма искусны в устройстве тайных нападений. Поэтому вплоть до недавнего времени этот разбойничий обычай был так у них распространен, что, совершенно пренебрегая выгодами земледелия, они свои всегда готовые к бою руки направляли на морские вылазки, единственную свою надежду, и все свои богатства полагая в кораблях. (…) Нападения данов они ни во что не ставят, напротив, даже считают удовольствием для себя вступать с ними в рукопашный бой».
По-моему, этот отрывок говорит сам за себя.
Балтийские славяне почти полностью исчезли лишь к середине II тысячелетия новой эры. Да и то, потому, что они оказались поглощены и ассимилированы новой европейской цивилизацией, которая пришла в эти земли с юга, вместе с немцами. А его фраза, всего лишь, хорошо отражает, иллюстрирует глубоко невежественную а, если честно, то и просто полностью безумную норманистскую веру. Реальных оснований для которой нет ровным счётом никаких! Действительность была намного интересней.
Здесь также, наверное, уместно сказать пару слов о самой торговле людьми. Работорговля всегда относилась к одним из самых прибыльных видов торговли. И во всех древних, или раннесредневековых странах, перешедших от догосударственных обществ к ранним формам государственной власти – существовал институт невольников. Причём рабами могли быть как пленники, захваченные в результате войн, так и местные жители (должники, преступники и т. д.). Существовало это явление и в ранних славянских государствах. Так же, возможно, какая-то часть невольников славян действительно могла попадать на международный рынок рабов. Более того, учитывая что славяне и правда были в те годы самым многочисленным народом Европы (да и сейчас остаются таковыми) – рабы, славяне по происхождению, теоретически могли представлять собой заметную долю в среде европейских невольников. Но, на самом деле, никаких точных данных на этот счёт нет, и все предположения об их численности носят абсолютно умозрительный характер. И идея, что славяне были самыми массовыми рабами средневековой Европы, не имеет никаких доказательств. А основана она, скорее, на гипотезе о происхождении упомянутых западно-европейских слов от самоназвания славян. На самом деле, в различных европейских источниках существует масса упоминаний рабов и невольников совершенно разных национальностей – саксов и аланов, готов и сарматов, греков и франков, англов и арабов. Есть среди них конечно и упоминания о невольниках славянах. Но далеко не только о них.
Чтобы не быть голословным приведу несколько реальных свидетельств из средневековых источников о рабах, не имевших никакого отношения к славянам.
Первый пример: Сага об Олафе Трюгвассоне. Одна из известнейших саг. Повествует историю жизни, пожалуй, самого популярного героя скандинавского эпоса – первого христианского короля Норвегии Олафа I (963-1000). В соответствие с этим источником, в малолетнем возрасте сам Олаф вместе с матерью, путешествуя по морю, попадает в плен к разбойникам «эстам». После чего оба они оказываются проданными в рабство. Далее Олаф несколько лет живет как невольник, и совершенно случайно сталкивается со своим дядей – Сигурдом, узнавшим его. Сигурд в то время служит киевскому князю Владимиру I. Он и выкупает будущего короля Норвегии из рабства.
Вот пример того, как скандинавы оказались проданными в рабство, и это никого не удивило. Более того – это были представители высшего слоя их общества! И они в одночасье превратились в рабов. Кстати, мать Олафа так и не нашли. И лишь по чистой случайности сам он вернулся к свободной жизни.
В качестве ещё одного примера, мы приведём довольно известный рассказ Беды Достопочтенного о папе Григории I, Великом (540–604). В котором сообщается следующее: «Когда Григорию однажды сказали, что мягковолосые, голубоглазые мальчики, которые продаются как рабы в Риме – по национальности англы, он сказал, что они не англы, а ангелы; а когда ему сказали, что они из Деири, он решил, что их должно отвратить от гнева (лат. de iri) Бога путем благовестия, и послал монаха Августина в Британию, чтобы распространять там Благую Весть».
Что касается этих «мягковолосых мальчиков, с голубыми глазами» – от себя можем напомнить что, в соответствие с нравами той эпохи, не слишком строгими в Риме, их могла ожидать незавидная учесть…
Далее приведём несколько примеров, взятых из следующей книги: Сборник Славяне и скандинавы, Пер. с нем. / Общ. ред. Е. А. Мельниковой – Москва: Прогресс, 1986, глава, которая так и называется, «Рабы».
«(Христианский епископ из северной Германии) Ансгарий покупал скандинавских и славянских мальчиков, чтобы воспитать из них помощников миссии…[266]»
Римберт, преемник Ансгария на посту архиепископа гамбургско-бременского, рассказывает около 870 г.:
Когда прибыл он сперва в землю данов, увидел он в одном месте, где для ранее возникшей христианской общины построил он церковь, – место то зовется Слиазвих[267] – множество пленных христиан, влачившихся в оковах. Среди них находилась некая монахиня, которая, заметив его издали, преклонив колени, многократно склоняла перед ним свою голову, чтобы тем выразить свое благоговение перед ним и умолить его явить сострадание к ее жребию. И начала она, чтобы он мог увидеть, что она христианка, громким голосом распевать псалмы. Епископ, охваченный жалостью, с плачем взмолился к Господу о помощи для нее. И вследствие его молитвы распались тотчас оковы на ее шее, которыми она была скована. Но так как она не бежала тут же, схватили ее с легкостью сторожившие их язычники.
Тогда святой епископ, движимый страхом и любовью к ней, стал предлагать стерегшим ее язычникам различные вещи как выкуп за нее; но они не хотели согласиться ни на что, если только он не уступит им своего коня, на котором он ехал верхом. Этому он не противился, но спрыгнул тотчас с седла и отдал коня со всей сбруей за пленницу, подарив последней сразу же, после того как выкупил ее, свободу и разрешил идти ей, куда она хотела. (Напомним, славяне в те годы ещё не были христианами, и описанные пленники, включая эту монахиню, видимо, были жителями Западной Европы, захваченными в ходе нападений викингов, а может быть, среди них также были представители какой-то ранней местной шлезвигской христианской общины, о наличии которой упоминается в начале отрывка.)»
Ещё примеры из этой же книги: «На рынке в Мекленбурге в 1168 г. после победоносного похода ободритов были выставлены на продажу 700 датчан.
Марсель в VI–VIII вв. был важнейшим перевалочным пунктом по продаже рабов из Англии в страны Средиземноморья…»
Подобных упоминаний можно найти очень и очень много. Хотя среди них, конечно, попадаются и упоминания о рабах-славянах. Например, когда ободриты в XII в. были завоеваны Генрихом Львом и «подчинены, толпами бежали они к поморянам и данам, которые их безжалостно продавали полякам, сербам и чехам» (цитата из этой же книги). Речь идёт о периоде, когда один из сыновей погибшего ободритского короля Никлота принял присягу перед Генрихом Львом и включил свои земли в состав немецкого государства. Видимо тогда некоторые ободриты предпочли покинуть свои земли. Их-то и постигла описываемая участь. Причем, что интересно, в данном примере покупателями рабов-славян, выступают также славяне – представители славянских земель, не подвергшихся в то время подобному катаклизму.
Есть в этом сборнике и подробное описание, взятое из «Саги о людях из Лаксдаля» того, как некий купец, прибывший из Руси в Скандинавию, во время перемирия, продавал там невольниц, включая одну очень красивую, но немую женщину. При этом ничего не сообщается о национальности этих женщин. Они могли быть кем угодно – представительницами финноугорских или балтийских племён (если их захватили, или купили в северных районах современной России, или восточной Прибалтики), саксонками (если их захватили в северной Германии), славянками (с южного берега Балтики, или из Руси), булгарками (из Поволжья), аланками, хазарками (если они были захвачены на юге) и т. д. Могли они быть и скандинавками – купленными, или захваченными в ходе каких-то войн…
Интересным, на наш взгляд, является также упоминание в источниках трёх договоров второй половины IX в. (840, 880, 888 гг.) между Венецией и франкскими императорами, в которых венецианцы вынуждены были брать на себя обязательства не продавать рабов из имперских земель. Что свидетельствует о том, что земли Франкского государства являлись источником заметного числа невольников. Вот что об этом пишет уже упоминавшийся Назаренко: «Коль скоро эти обязательства фигурируют в трех последовательных документах, разделенных полувеком, то становится ясно, что франкским властям скорее всего не удалось пресечь вывоз рабов на заграничный рынок…» Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII вв. – М., 2001, глава Русь на «пути из немец в хазары». Стр. 95. Что это были за рабы? Вероятно, жертвы захватов всё теми же викингами, а может быть, и славянами – например, во время приграничных войн с немцами. Ведь, в соответствие со средневековыми источ