выми, а о том, что блаженны в Аиде те, кто узрел посвящение в мистерии. Согласно Софоклу, не только души царей и героев сохраняют в преисподней свое царственное значение, свои склонности и познания. Так, Амфиарай там царствует над душами, Аякс сохраняет силу помогать своим близким, призывающим его, на земле. Софокл считал, что и души обыкновенных смертных не лишены там сознания и некоторых чувств, оставшихся от земной жизни. Например, Антигона надеется, что после смерти она встретится с любимым братом, в то время как Исмена, не исполнившая своего сестринского долга, будет ему в Аиде ненавистна. Кроме Аида и Персефоны в Аиде обитают Смерть — Танатос, Справедливость — Дике, Проклятие и эринии (евмениды). У Еврипида Танатос отводит души умерших в преисподнюю в назначенный каждому срок. Атрибуты Смерти — острый меч и черная одежда.
Гесиод в «Теогонии» изображает преисподнюю состоящей из Тартара и собственно царства Аида. Расстояние от земли до неба и до Тартара одинаково: медная наковальня, брошенная с неба, через девять дней и ночей достигнет земли, а брошенная с земли — через то же время достигнет Тартара. Тартар окружен медной оградой, вокруг него в три ряда простирается ночь. Над ним растут корни земли и раскинулось дно бесплодного моря. Туда сброшены по воле Зевса титаны, и для них нет выхода: Посейдон заградил его медными воротами и со всех сторон окружил их жилище стеною. Там же обитают сторожа — сторукие чудовища Котт, Бриарей и Гиес.
Там сходятся все концы и начала. Там огромная, неизмеримая пропасть. Настолько огромная, что тот, кто вошел в нее через ворота, целый год не сможет достигнуть земли. Сильная буря носит его с одного места в другое, и даже для богов ужасна эта бездна. Там стоит покрытый черными тучами дом мрачной Никты — богини ночи. Страшные боги Сон и Смерть, дети Ночи, также обитают здесь. В передней части преисподней стоит дворец Аида и Персефоны. Ворота в него охраняет Кербер, свирепая собака с пятьюдесятью головами, порождение Ехидны и Тифона. Она ласкается к входящим, но никому не позволяет выйти, пожирая каждого, кто ушел за пределы дворца. Там же в чертогах, покрытых огромными камнями и припертых к небу серебряными колоннами, обитает ужасная богиня Стикс, дочь Океана, воплощение реки преисподней.
В поэме «Труды и дни» Гесиод рассказывает о пяти человеческих поколениях людей — золотого, серебряного, медного веков, века героев и железного века. Люди золотого века не сошли в преисподнюю, потому что только тела их по воле Зевса были скрыты в недрах земли, а души стали добрыми демонами, хранителями людей последующих поколений. Люди серебряного века хотя и сошли в преисподнюю, но стали там «подземными блаженными смертными», которых почитали люди. Третье поколение — люди медного века — сошли в Аид. Четвертое — поколение героев — избавили от преисподней: их унесли на Острова блаженных. А все люди пятого, железного века сошли в Аид.
Когда тени умерших спускаются в Аид, они минуют рощу из черных тополей на берегу Океана. Попавшие в Аид оказываются на безрадостном Асфоделевом лугу. Здесь души героев бесцельно бродят среди толп менее знаменитых мертвых, издающих нечленораздельный писк, словно мыши. За этим лугом лежит Эреб, персонификация мрака, порождение Хаоса и брат Ночи. Здесь стоит дворец Аида и Персефоны. В Эребе живут эринии — богини мщения. Все, кто приближается к дворцу, видят слева от него белый кипарис, отбрасывающий тень на Лету, куда души простых смертных приходят пить. Души тех, кто прошел мистическую инициацию, стараются пить не из Леты, а из реки Памяти, куда отбрасывает тень белый тополь. Черные тополя были священными деревьями богини смерти, а белые тополя, или осины, посвящены богине возрождения Персефоне или Гераклу: это награда за его подвиги в подземном мире.
В послегомеровский период греки пришли к идее бессмертия человеческого индивидуума, загробного возмездия и вечного блаженства. Плутон представляется ипостасью Зевса. Греки верили в то, что Аид не так уж удален от мира живых: на поверхности земли есть щели, которые сообщаются с Аидом. Геракл спустился в Аид на мысе Тенар в Лаконике, в Гермионе, стране дриопов, он вышел на свет солнца, а выпущенный им Кербер убежал назад в Кинадре недалеко от Аргоса. Жители Гермионы жили близко к царству Аида и поэтому не давали покойникам обола в плату Харону. Считалось, что в щели за ареопагом в Афинах жили эринии.
Не менее знаменитым, чем Одиссей, литературным героем, совершившим нисхождение в преисподнюю, был троянец Эней. Это описал римский поэт Вергилий в шестой книге поэмы «Энеида». Эней спасся из Трои, охваченной огнем, и на плечах вынес престарелого родителя Анхиса. Отец умер во время странствий, в которые вынуждены были пуститься беженцы из Трои. Эней стремился узнать, где закончатся их скитания, и попросил у кумской пророчицы, Сивиллы, указать ему путь в преисподнюю — Орк (так римляне называли Аид). Там он хотел спросить отца о грядущем.
Лишь обладатель волшебной золотой ветви мог проникнуть живым в преисподнюю, поведала Сивилла. Эней был сыном самой Венеры, и та послала ему голубков, что привели его к золотой ветви. Сначала Эней исполнил свой долг: он похоронил умершего товарища и воздвиг курган. Так Эней связался с загробным миром и отыскал указанную Сивиллой пещеру. Она находилась между скал у сернистого Авернского озера: считалось, что его испарения исходят из преисподней. Жрица воздвигла алтарь и выстригла волоски с голов жертвенных животных, призывая богиню Луны Гекату. Черную овцу принесли в жертву богине Ночи, телицу — Персефоне (Прозерпине). На алтарь владыки Стикса — Плутона (Орка) возложили целые туши быков, умащенные елеем. Наконец земля содрогнулась, и псы преисподней жутко завыли — приближалась Геката.
Спутники Энея должны были оставить героя, он же с золотой ветвью и обнаженным мечом двинулся вслед за жрицей Гекаты — Сивиллой. В преддверии Орка гнездились воплощения скорби, болезни, унылая Старость, а также Страх, Нищета, Позор и Голод, Муки и тягостный Труд — они носили «ужасные видом обличья». На другом пороге обитали Смерть и брат ее Сон, «злобная Радость, Война, приносящая гибель», «дев Эвменид железный чертог и безумная Распря», под чьей кровавой головной повязкой были не волосы, а змеи.
Огромный вяз рос посреди этой области Орка. Под его листьями толпились тени чудовищ, сраженных героями: Сцилла и стада кентавров, сторукий гигант Бриарей и лернейская гидра.
Стаи гарпий кружили над телами заключенных там трехтелых великанов. Эней выставил свой меч, но мудрая спутница напомнила ему, что перед ним лишь бездушные тени.
Эней заметил старца Харона, которого годы не лишили божественной мощи. Он перевозил души через Стигийские болота, толпы же душ стенали на берегу — то были души непогребенных. С печалью увидел Эней тень погибшего спутника, убитого разбойниками: тот молил героя совершить обряд, как только вернется из Орка. Сивилла утешила страждущую душу. Она поведала, что боги явят знамение окрестным жителям, чтобы они похоронили его тело.
Харон заметил живого человека с оружием и отказался перевозить его. Некогда он переправил на тот берег Геракла и Тесея с Пирифоем и помнил, чем это закончилось. Первый увел из преисподней Кербера, а вторые хотели похитить саму Персефону. Но Сивилла утешила сурового перевозчика, а когда вместо мелкой монеты он увидел золотую ветвь, то стал сговорчив.
На другом берегу их встретил лай Кербера, рвущийся из трех глоток. Но Сивилла бросила в пасти лепешки со снотворным, и страшный сторож уснул. Герой двинулся вглубь преисподней и услышал плач младенцев, которых судьба отняла от материнской груди. Рядом обитали погибшие от ложных наветов: они ждали суда Миноса. Далее в унылом приюте обретались самоубийцы — им суждены были болота Стикса. В полях скорби обитали те, кто погиб от несчастной любви: и после смерти души их не избавились от тоски и все бродят по миртовому лесу. Эней увидел здесь и свою возлюбленную Дидону, которую он оставил. Она смотрела на героя с гневом и болью. Он говорил, что воля богов заставила его покинуть землю Дидоны. Но призрак девушки покинул изменника.
Далее находилось прибежище павших героев, и троянцы со стенаниями обступили Энея. Ахейцы же при виде его доспехов были готовы с ужасом бежать, как они бежали под Троей.
Среди троянцев Эней встречает Деифоба — последнего (после смерти Париса) мужа Елены. Его тело было изуродовано, хотя Эней воздал Деифобу погребальные почести, ему воздвигли курган без погребения — кенотаф. Деифоб поведал о предательстве Елены: в ночь, когда троянцы внесли коня в город, спартанка спрятала все оружие в доме мужа и тот оказался беззащитным перед нападающими.
Эней в преисподней. Картина эмалью на меди художника, известного как Мастер Энеиды. XVI в.
The Walters Art Museum
Сивилла должна была напомнить Энею о том, что время в Орке скоротечно — нужно спешить к Анхису. Им следует пойти по пути направо, где край блаженных — Элисиум, налево же (как на картине Полигнота) располагается Тартар, куда идут на казнь нечестивцы.
Эней взглянул вниз налево и увидел в пропасти город, окруженный тройной стеной, и огненный бурный поток Флегетона. В городе на железной башне в кровавой одежде сидит страж — одна из фурий — Тисифона. Из-за стен доносится стон, беспрерывный свист плетей и звон кандалов. Ужаснувшийся Эней спрашивает Сивиллу о муках, что происходят за стеной. Та отвечает, что место казни недоступно смертным, но Геката позволила пророчице посмотреть на муки. Там Радамант осуждает на казнь злодеев, Тисифона хлещет бичом, призывая сестер-фурий, что подносят к их лицам змей.
Бездна Тартара вдвое превосходит высоту горы Олимп, где обитают боги. На дне корчится в муках племя титанов, низвергнутых в Тартар после войны с богами. Там же оказался царь Элиды Салмоней, который хотел подражать самому Зевсу и требовал, чтобы ему поклонялись как богу. Там был и Титий, которого видел Одиссей: коршун терзал его вечно отрастающую плоть. Герои-лапифы — Иксион (покусившийся на Геру) и Пирифой (пытавшийся похитить саму Прозерпину) — испытывали здесь повседневный ужас, который в других мифах составляет загробную муку Тантала. Над ними висит камень, готовый вот-вот сорваться. Золотые ложа и драгоценные яства были разложены перед ними, но фурии не давали прикоснуться к еде.