Голгофа. Гравюра Лукаса ван Лейдена. 1517 г.
The Metropolitan Museum of Art
Канонические Евангелия не рассказывают специально о сошествии Иисуса в преисподнюю. Евангелие от Матфея (12:40) говорит, что Иисус должен был пребывать там три дня, подобно тому как Иона пребывал три дня в чреве кита. Преисподнюю, как мы уже говорили, ассоциировали с поглощающим чудовищем — библейским Левиафаном. Воскресший мессия сорок дней пребывал со своими учениками до преображения — вознесения на небеса с Елеонской (Масличной) горы под Иерусалимом.
Эти сроки повлияли на христианскую погребальную традицию — представления о необходимости хоронить на третий день, а также о странствии души покойного в течение сорока дней повсюду, где умерший совершал добрые и дурные поступки. Рассказывали и о том, как при смерти Иисуса храмовая завеса разодралась надвое и многие святые усопшие вышли из гробов, явившись в Иерусалим.
Подробностям сошествия Иисуса во ад посвящены многочисленные христианские апокрифы. Богословы также интерпретировали евангельские истории и названия. Голгофа воспринималась как место погребения Адама, кровь Иисуса, пролившаяся из пронзенного бока, смыла первородный грех, совершенный первочеловеком в земном раю. Более того, в апокрифических рассказах говорилось о том, что сама Голгофа была черепом Адама: ведь первозданные люди были исполинами и жили гораздо дольше тех людей, что расселились по земле после потопа.
Болгарский книжник пресвитер Иеремия в Х веке составил апокриф «Слово о крестном древе». В нем говорилось, что сам Моисей, который вел избранный народ через пустыню, посадил древо у источника в Мерре и предрек, что на нем будет распят спустившийся на землю Господь. Соломон велел срубить древо, чтобы использовать его при строительстве храма, но древо нельзя было применить для простых нужд. Оно оставалось в Иерусалиме до крестного часа, и вокруг него свершались чудеса. Накануне распятия древо распилили на три части: нижняя, та, что у корня, предназначалась для Иисуса, другие — для распятых с ним разбойников. В «Слове» говорится и о том, что сам Иисус, когда ему было десять лет, нашел гигантскую Адамову голову и принес ее в Иерусалим.
Христос выводит Адама и Еву из ада. Голландская гравюра XV в.
The Rijksmuseum
Апокрифический рассказ связан с идеей сошествия во ад, ведь крест воспринимается в нем как вариант мирового дерева, связывающего все миры. Иисус оказывается распятым на дереве из корневой части. Значит, он должен совершить сошествие в преисподнюю, которой достигают корни мирового дерева. Крест, таким образом, оказывается для человечества символом спасения.
Первозданные Адам и Ева совершили первородный грех возле райского древа познания — христианский мессия сошел на крестное древо, чтобы искупить первородный грех. Лобное место возле Иерусалима оказывалось тем центром мира, в котором сходились все сферы мироздания, открывались пути в преисподнюю и рай: ведь разбойник, признавший в Иисусе мессию, отправился на небеса, а хуливший его — в ад.
О сошествии во ад самого Иисуса также повествует апокрифическое Евангелие Никодима. Сатана, готовивший казнь Иисуса и гвозди для распятия, уже возрадовался его смерти и отправился в преисподнюю. Он повелевал Смерти взять вновь явившегося туда. Но Смерть с ужасом признает в Иисусе того, кто отнял у нее Лазаря, воскресив его на четвертый день после смерти. Более того, Иисус явился в преисподнюю не мертвым, а живым.
Нам уже известно, что живые герои и языческие боги спускались в загробный мир (вспомним Инанну, Геракла и Орфея). Но они оказывались во власти преисподней и ее повелителей. Иисус пришел в ад как победитель смерти.
Напрасно ад велит своим служителям закрыть медные ворота и запереть железные засовы. Один из Отцов Церкви IV века Ефрем Сирин в своих гимнах воспроизводит уже знакомый нам диалог между силами преисподней и спустившимся туда божеством. Смерть вопрошает Иисуса, зачем он явился в шеол:
И если ты ищешь Адама, уходи отсюда,
ибо из-за своих прегрешений он заключен здесь:
не могут ни херувимы, ни серафимы
стать заменой ему.
Нет среди них мертвого,
Который бы отдал себя за него…
Ведь шеол поглотил его и связал его —
и это навеки!
Но этот диалог напоминает призыв стражей преисподней к Инанне лишь по форме. Рефреном христианского гимна становится благословение мессии от лица самой смерти: «Благословен победивший меня и воскресивший мертвых во славу Свою!» Завершается гимн знакомым нам сюжетом — Христос разделяет левых и правых:
В Евангелии Никодима плененные адом святые во главе с библейским царем Давидом и пророком Исаией велят отпереть ворота. Запоры не выдержали пришествия мессии — ослепительный свет проник в вечный мрак преисподней, когда затмение распростерло тьму над Голгофой.
Сам ад обращается к Сатане — Вельзевулу — с упреками: как посмел он, безумный, убить Бога? Сатана потерял через крестное древо то, что обрел через искушение Адама и Евы у райского древа. В соответствии с древней юридической традицией ад попрекает Сатану: как мог он осмелиться на казнь невинного? Теперь сам Сатана должен занять свое место в преисподней.
Согласно христианской традиции Христос перехитрил Сатану, приняв добровольную крестную смерть. Дьявол проглотил «наживку», в утробе ада оказался «небесный хлеб», который тот не в состоянии был переварить. Значит, преисподняя должна была извергнуть всех тех, кто находился там, как библейский кит изверг пророка Иону, которого проглотил. Так говорится в гимне Ефрема Сирина.
Древняя символика смерти как инициации, поглощения умершего чудовищем-преисподней в христианской традиции перевернута. Преисподняя в состоянии поглотить лишь грешника. В диалогах Григория Великого рассказывается, как некоего умирающего хулителя веры окружили монахи и стали молиться за его душу. Однако он попросил их прекратить молитвы, ставшие для него пыткой, ибо адское чудовище, которое пыталось его поглотить, давилось из-за молитв. В «Видении Тнугдала» говорится о грешниках, которых пожирало чудище с железным клювом. Они переваривались в его желудке и извергались в виде испражнений, вновь возвращаясь к жизни в аду.
Смерть не может переварить и усвоить умирающего мессию: он уготовлен не к преисподней, а к вечной жизни. В этом ему помогает евхаристия — христианское причастие жертвенному телу и крови Спасителя. Эта интерпретация победы Христа над Смертью близка уже знакомому нам традиционному фольклорному сюжету, в котором смерть заманивают в ловушку.
Иисус отдает Сатану во власть ада «взамен Адама и сынов его, праведных Моих», свидетельствует Евангелие Никодима. Иисус взял за руку Адама, чтобы вывести его из ада, и все святые восславили его подвиг. «За десницу вывел Иисус из ада праотца Адама и с ним всех святых». В раю их встретили два старца — то были Енох и Илия. Разбойник, уверовавший в Христа на Голгофе, также оказался в царстве небесном — знамение креста открыло ему путь в рай.
Для христианских богословов было важно, вывел ли Иисус лишь праведных, или Божья милость относилась ко всем умершим до явления Христа. Но чудо состояло не в спасении одних только праведников. Оно должно было коснуться не избранных, а всех умерших — всех народов, на которых распространялась благодать. Евангелие от Никодима свидетельствует, что Иисус «открыл правду Свою перед лицом всех племен земных».
Иисус Христос повергает Сатану в аду. Ок. 1190–1200 гг.
The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. 101, fol. 82v, 2008.3.82v
Главное, чем отличаются теистические религии от религий архаических, — это различие между добром и злом и принцип свободы воли человека, который выбирает между добром и злом. В архаических «первобытных» религиях, даже в такой развитой религии, как египетская, господствовал ритуал: детальное соблюдение обрядов обеспечивало благополучие на том свете. Соблюдение «ветхого» закона не спасало от ада в представлениях христиан. Лишь уверовавшие в Христа заслуживали избавления от ада. Ад перестал быть просто преисподней и тем более царством Сатаны — напротив, он стал местом заключения Сатаны, скованного Иисусом.
В стихотворном «Видении» Анселла Схоластика (Х век) визионеру снится служба на Пасхальной неделе. И тут является Иисус, сходящий с крестного древа. Спаситель велит Анселлу следовать за ним и «быстрей мгновения» спускается в преисподнюю. Несмотря на страшные адские видения смерти и демонов, визионер с радостью следует за Христом, но тот останавливает спутника и велит ему возвращаться: час его еще не пробил.
Анселл боится обратного пути, полного бесов. Тогда Иисус призывает их главу, обращаясь налево, и велит ему проводить визионера до монастыря. Князь тьмы приказывает своим подручным пропустить Анселла, ибо страшится гнева Христа, и провожает визионера до самого его ложа.
Далее происходит удивительное. Демон просит монаха уступить ему часть ложа, заявляя, что не будет посягать на соседа, раз уж он выпустил его из адской бездны. Монах пододвигается на ложе и начинает доверительно беседовать с дьяволом. Он просит своего адского спутника истолковать видение — зачем Спаситель спускается в преисподнюю в пасхальную ночь? Дьявол признается, что это происходит из-за непрестанных молитв клира за усопших и покаяния мирян. Лишь одно примиряет Сатану с сошествием во ад — Спаситель оставил в преисподней тех, кто хуже бесов, иначе его суд был бы несправедлив. Напоследок дьявол сетует, что с колокольным звоном монах поднимется к службе. Анселл с возмущением прерывает разглагольствования адского выходца, но запечатлевает в стихах свое видение.