Именно поэтому упыри могут быть оборотнями. В представлении христиан они близки к волколакам, или волкодлакам, — волкам-оборотням, нападающим на людей. Мы уже говорили, что Пушкин использовал в поэтическом языке более звучное слово «вурдалак», и это обозначение вампира распространилось в русской литературе.
Одним из первых ввел сюжет вампиров в мировую литературу французский писатель Проспер Мериме. Он описал случай, свидетелем которого был в Сербии в 1816 году. Однажды ночью его с хозяином потревожили женские крики. Он проснулся и обнаружил мать, которая, держа потерявшую сознание дочь, вопила: «Вампир! Вампир!» Девушку привели в чувство, и она рассказала, как через окно к ней приблизился человек в саване, укусил ее и пытался задушить. Крики вспугнули злодея, но жертва узнала в вампире местного жителя, которого похоронили две недели назад. На шее несчастной обнаружилось красное пятно, но просвещенный французский автор сомневался, был ли это укус чудовища.
На рассвете весь городок поднялся на ноги. Мужчины вооружились ружьями и ножами, женщины несли раскаленное железо, дети — камни и палки. Когда могилу разрыли, обнаружили, что тело не тронуто тлением. Горожане с криками принялись палить в труп, размозжив выстрелами его голову. Родственники пострадавшей принялись терзать тело ножами, а женщины — собирать жидкость, текущую из трупа. Тряпьем, которым вытирали жидкость, обмотали шею жертвы, чтобы она не стала вампиром. Труп же потащили к костру и под дикие крики сожгли.
Типичный рассказ о смерти колдуньи, которую именовали упырем, записан у русского населения Дербента в Дагестане. Женщина долго мучилась перед смертью, что свойственно людям, чья грешная душа слишком привязана к телу. Наконец ее уложили со скрещенными руками и образком. Но когда стали переносить тело в гроб, увидели, что ведьма перевернулась, а образок лежит внизу. Сказать об этом священнику побоялись: ведьма стала бы мстить. Так ее и схоронили, но после похорон у соседки умер ребенок, а следом — другой. Осмотревший детей врач нашел на их руках следы зубов упыря.
В присутствии знахаря и священника могилу разрыли. Покойница лежала лицом вниз, саван ее был покрыт кровью. Знахарь велел прибегнуть к испытанному средству — вбить в труп осиновый кол. Но священник воспротивился этому суеверию: он считал, что холодный труп не мог встать из могилы. Над старухой прочли молитву и опять ее зарыли, но знахарь все же забил в могилу три осиновых кола.
В самарской сказке умирающий колдун велел нанять постороннего человека, чтобы тот занялся похоронами. Совершить обряд согласился солдат, который не знал, что умерший — колдун и горький пьяница. Солдат набил на гроб железные обручи, но провозился дотемна и лишь к полуночи отправился на кладбище. На тройке лошадей он достиг леса, через который лежал путь. Тут лошади встали, обручи сорвались с гроба, а из него поднялся мертвец. Солдат спасся тем, что залез на березу.
Мертвец начал грызть березу, и дерево упало, но солдат успел вскочить на одну из лошадей. Упырь вцепился в пристяжную кобылу и, съев ее с хвоста до гривы, принялся было за вторую, но солдат увидел огонек и бросился к нему, спасаясь. Выяснилось, что огонек теплился в келейке над гробом, откуда также поднялся упырь, захотевший съесть солдата. Тут откуда ни возьмись выбежал пес. Он бросился на упыря и таскал его до тех пор, пока не пропели петухи. Мертвец улегся обратно в гроб. Солдат же зарекся наниматься на чужие похороны.
Этот сюжет можно встретить и в других сказках, в том числе записанных Александром Николаевичем Афанасьевым, русским собирателем фольклора. Только в сказе № 360 не собака нападает на мертвеца, а два выходца из могил начинают драться друг с другом из-за добычи, пока не запоют петухи. Так солдат спасается. Появление собаки также не случайно: это древний страж того света, который не допускает выходцев из преисподней в мир живых.
Мертвецы русских сказок отнюдь не благодетельные предки, но они все же ближе к миру живых людей, чем нечистой силы. Сказка о Силе-царевиче из сборника Афанасьева (№ 575) рассказывает о младшем царском сыне, что напросился в дальнее заморское путешествие со старшими братьями. Его корабль натолкнулся на гроб с железными обручами. Царевич высадился с ним на земле, похоронив мертвеца, а сам отправился дальше. По дороге его догнал человек, который назвался Ивашкой белой рубашкой. Это был преданный земле мертвец, который из благодарности решил сопровождать своего благодетеля. Ясно, что белая рубашка — это саван. Мертвец был колдуном — известным «еретиком», и грехи его были так велики, что даже собственная мать прокляла его, а после смерти велела забить гроб обручами и бросить в море.
Ивашка направил царевича к чудесной невесте, заморской королевне, но предупредил, что жених не должен вступать с ней в связь в брачную ночь, ибо ее посещает нечистая сила — шестиглавый летучий змей (летучий змей — традиционный соблазнитель женщин в русской и балканской традициях). Напротив, учил Ивашка, невесту следует избить палкой, чтобы она не могла встретить змея. Царевич последовал «доброму» совету.
Три дня мертвец бился с прилетающим змеем, пока не срубил все шесть его голов. Тогда царевич зажил со своей невестой и наконец отпросился с ней в обратный путь. По дороге Ивашка разжег костер и рассек своим мечом надвое королевну. Царевич расплакался, но увидел, что из рассеченного тела жены поползли разные гады — то были злые духи, зародившиеся от змея. Ивашка пожег всех гадов, тело же королевны спрыснул живой водой, и та ожила, сменив злобный нрав на кроткий. И тогда Ивашка исчез.
Глава 11. Божественная комедия
Жанр видений того света повсеместно распространен в фольклоре, особенно в многочисленных рассказах о путешествиях шаманов в иной мир. Встречаются видения и в книгах, начиная с «Одиссеи». «Книга Еноха» послужила основой средневековой традиции видений, которую венчала «Божественная комедия» великого флорентийца Данте Алигьери, созданная в начале XIV века.
В одной из самых архаических традиций — австралийской — рассказы о жизни на том свете редки и возникли под влиянием христианских миссионеров, для которых важно было донести до аборигенов идею загробного воздаяния. При этом они сохранили первобытную наивность.
Рассказывают, как один человек добывал пищу — выкапывал песчаных крыс из их нор. Однажды он закопался так глубоко, что увидел в отверстии иной мир. Там обитали отвратительные чудовища с двумя пальцами на ногах. В ужасе охотник бросил свою палку-копалку и кинулся наружу. Он увидел героя-сокола Муллиана и рассказал ему о своем открытии. Сокол решил посмотреть на чудищ. Он расширил отверстие, пролез в него сам и велел товарищу следовать за ним. Герой направился к чудовищам и спросил, какого они рода, — раньше он таких не видывал.
Те отвечали, что они зовутся Илианба Ванда и распоряжаются духами, что творят зло: не дают им ни мгновения покоя, заставляют двигаться, причем пользоваться разрешают только левой рукой (такова природа злых духов в разных традициях — ведь они связаны со всем дурным, левым, а не правым).
Приход сокола и его спутника так удивил духов, что они прекратили движение, и Илианба Ванда принялись хватать их и бросать в огонь, который горел по обе стороны пещеры. Посетители того света испугались, но хозяева сказали, что наказанию подлежат только злые духи — тех, кто не совершал зла, они отправляют на небо Буллима. Илианба Ванда пригласили гостей переночевать у них, потому что наверху была ночь — время духов. Гостям предложили и пищу, но человек осторожно отказался от еды. Он не стал спать и наблюдал, как хозяева преследуют духов; некоторых Илианба Ванда отправили на землю, чтобы они привели новых духов, расставшихся с мертвыми телами.
Утром гостям вновь предложили пищу, и вновь человек отказался, а сокол принял угощение. Затем гости выбрались на поверхность, и сокол развел костер, чтобы окурить себя и товарища дымом и избавиться от зла преисподней. Охотник думал, что сокол умрет от съеденной им загробной пищи, но в этом мифе культурный герой стал только сильнее после посещения загробного мира.
Более примитивные рассказы описывают страну мертвых как землю, которая мало отличается от земли живых. Жить там легче, чем на этом свете. Говорили, что некий австралиец очень тосковал об умершем отце, и однажды мертвец унес его душу с собой на тот свет. Душа взяла продовольствие на долгую дорогу и погрузилась в лодку с умершим. Лодку вынесло к дальней земле, где жители удили рыбу. Они спросили прибывшего об имени, тот назвался и сказал, что разыскивает отца. Рыболовов уже предупредили о прибытии нового духа. Явился и сам старик-отец, он дал сыну поесть. Дух живого человека поначалу боялся умерших и закрывался от них веткой, но, когда они принялись петь и плясать, не мог оторваться от их замечательных танцев.
Когда посетивший тот свет пробудился ото сна, то не мог понять, сколько времени пробыл в загробном мире. С тех пор его душа часто отправлялась туда и наблюдала танцы умерших. Жена заметила, что душа мужа пропадает, и он вынужден был рассказать, как уходит посмотреть на танцы мертвых. Он показал эти танцы жене и научил им соплеменников.
Австралийцы ценили танцевальное искусство: племена со всего континента учили друг друга танцам и обменивались мифологическими рассказами. С «тем светом» тоже поддерживали связь — живые учились у мертвых.
Помимо случайных гостей, которые попадали в загробный мир во сне, в представлениях австралийцев туда путешествовали знахари. Знахарь взбирался на дерево и оттуда отправлялся на небеса, оседлав сверхъестественного зверя-помощника — радугу-змею. Рассказывают, что некогда многие мужчины могли летать на гигантской радуге, но змея требовала себе жертв. Перед дорогой путешественники долго тянули монотонный мотив, пока не входили в транс. В измененном состоянии сознания они видели, как знахарь достает из источника радугу-змею, и усаживались на ней. Долетев до чудесной небесной страны, мужчины садились вокруг радуги, а знахарь каменным ножом убивал одного из них. Чудовищная змея начинала пожирать жертву, и путешественники принимали участие в каннибальской трапезе. Наконец знахарь очищал обглоданные кости и укладывал их в определенном порядке: помещал голову у костей таза (так в Европе расправлялись с вампирами). Все отправлялись на змее-радуге в обратный полет, а знахарь оставался с костями и распевал заклинания до тех пор, пока жертва не начинала дышать и кости не обрастали мясом. Тогда знахарь доставал из собственного пупка другую змею, они с былой жертвой спускались на землю и присоединялись к товарищам. На земле никто из живых не помнил о посещении того света, но воскрешенный после потусторонней трапезы был обречен на скорую смерть.