У народов хантов и манси есть «священное сказание» о национальном культурном герое Мир-Сусне-хуме — «Желанном Богатыре, Купце Нижнего Света, Купце Верхнего Света». Оно повествует о путешествии героя в иной мир у народов северной окраины ойкумены. Сказание именовалось священным, потому что слушать его можно было только посвященным: женщин во время исполнения мифа в дом не допускали. Имя и задачи Мир-Сусне-хума родственны иранскому Митре, чьи мистерии были популярны в античном мире.
Верховный бог Нуми-Торум даровал желанному Богатырю и его супруге-утке (которую тот обрел в чудесной Птичьей стране) одну-единственную дочь. Путешествуя по всему свету, покупая и продавая дорогой русский товар, богатырь собрал для нее невиданное по богатству приданое. Но родителям не суждено было выдать невесту замуж.
Из священного темноводного Северного моря выплыли берестяные лодки со стрелками — духами болезней, явившимися с того света. Невелики были их стрелы, но разили насмерть и мужчин, и женщин. Попала стрела и в единственную дочь Богатыря. Как ни пытались родители отпоить ее наваром из гусиного и утиного мяса, душа ее угасла. Приданое ушло на погребальные дары.
Горе забылось, и Богатырь вернулся на свою веселую купеческую дорогу с роскошным русским товаром. Кони понесли его сани к устью Оби и дальше — в устье темноводного священного моря. Так он ехал, уже не ведая дороги, пока не попались ему нарты с белоснежными оленями: хозяин нарт предложил Богатырю поменять товар на меха. Так и поступили.
Отправились путники дальше вместе, но заслышали шум от деревьев, которые вырывали с корнем. Неизвестно откуда взявшийся страшный мертвец, почуявший живую кровь, стал угрожать им, но спутник спрятал Богатыря меж своих оленей. Еще дважды приходилось попутчику спасать купца от нечисти, пока они не прибыли к какому-то дому, где в переднем углу сидел седовласый старик. Хозяин нарт велел некой женщине приготовить еды, и, пока та занималась готовкой, Богатырь не мог отвести от нее глаз — так напоминала она его дочь.
Тут хозяева раскрыли перед гостем тайну. Сам повелитель загробного мира Куль-отыр, прослышав о богатствах, что собирает впрок на приданое купец, послал духов болезней, чтобы они отняли жизнь у невесты. Пусть люди не загадывают о будущем — его предопределяют боги и духи. Дочь Желанного Богатыря стала снохой Куль-отыра — женой его сына.
Встреча отца и дочери была радостной и долгой, но герой стал скучать по своей земле и жене. Перед отъездом он получил подарки — соболью шапку, сапоги с семислойной медной подошвой и семисуставный посох. Пришла пора думать о том, как пробиваться через землю злых мертвецов, что подстерегали на пути в иной мир. Зять дал тестю своих оленей, а сам хозяин-старик — семь вожжей: в дороге можно порвать шесть из них, потеря седьмых станет роковой. И правда, герою удалось уйти от двух мертвецов и даже вырваться от третьего, но при этом он порвал последние вожжи и лишился чувств.
Все предметы, которые герою подарили в ином мире, состоят из семи частей: чтобы выбраться с того света, нужно пройти все семь слоев Вселенной.
Когда герой очнулся, он был уже не в сумрачном загробном мире, а в мире солнечном, но олени его обессилели, лишившись последних вожжей. Человеческим голосом они поведали хозяину: когда он доберется до семи берез, растущих из одного пня, к ним вернутся силы. Путник сбился с ног, пока не наткнулся на гнилой березовый пень. Оттуда выскочила старуха, белая, как заячья шкура, и едва не изрубила героя своим топором за то, что тот чуть не разрушил трубу ее чувала — очага. Герой помирился со старухой, и та пригласила его в дом. Сюда заходили пушные звери — старуха оказалась хозяйкой зверей и родственницей Богатырю. Он увидел, что стоптал свои медные подошвы и стер весь посох. Когда за самобраным столом он стал расспрашивать о семи березах, хозяйка образумила его: он прошел почти весь мир, это и есть семь берез, олицетворение семичастного мирового дерева.
У основания семи берез — мирового дерева — пребывает сама Калтащ-эква, воплощение матери-земли, тотемическим символом которой был заяц. В угорских похоронных причитаниях упоминается не только мрачная преисподняя Куль-отыра. Умерший отправляется также к владычице подземного мира, которая живет на берегу озера, богатого гусями и утками. Ясно, что речь идет о земле Калтащ-эквы. Ее владения раскинулись у корней мирового дерева и в низовьях Оби, неподалеку от входа в преисподнюю. Но это место оказалось райским.
Тогда герой вернулся к своим оленям и двинулся дальше. На пути его стояли три города — Медный, Серебряный и Золотой, прямо как царства в русских волшебных сказках. Хозяева этих городов расправлялись с незваными странниками: оленей они рубили на куски. Но Богатырь умел оживлять их, соединив кончики носов и кончики ушей. Тогда духи верхних миров своими волшебными саблями сделали на носах оживших оленей зарубки. Духи велели животным переносить на тот свет людей, которым предопределили судьбу духи верхнего мира, а не духи преисподней. В Золотом городе некий человек (сам Торум) дал Богатырю золотую бумагу, которую тот должен прочесть во время священного праздника на своей земле.
Манси рассказывают: когда видишь во сне, будто тебя посадили в лодку, — это к болезни и смерти. Куль-отыр везет тебя на тот свет. Правда, за больного может заступиться сын Нуми-Торума Тайт-котл-Торум и заставить Куль-отыра вести пассажира обратно. Тот же, кого пропускает вниз по реке сын Торума, обречен — он попадает в загробный мир. Тайт-котл-Торум может появляться в виде железного или серебряного ястреба: как и все сыновья Нуми-Торума, он одновременно и небесный дух, и земной покровитель людей.
Лодки манси. Фотография из сибирской экспедиции У. Т. Сирелиуса. 1899–1900 гг.
Finnish Heritage Agency (по лицензии СС BY4.0)
Но и дальнейший путь Богатыря неблизкий: герой видит, как людей на том свете наказывают за проступки. Того, кто пожалел рубанок для товарища, стругают в загробном мире, ссорившиеся супруги не могут поделить покрывала. Зато дружно прожившая жизнь пара счастливо живет на том свете, наслаждаясь изобильным столом.
Смысл увиденных сцен растолковывают герою волшебные олени: они исполняют роль проводников по царству мертвых, подобно Гермесу греческих мифов или Вергилию в «Божественной комедии» Данте.
Наконец олени довезли героя до дома, и он отпустил их. В доме Богатырь увидел работающую жену и радостно поприветствовал ее. Трижды обращался он к ней, но она его будто не слышала. Богатырь рассердился и ударил женщину — та же только принялась ковырять в ухе да приговаривать: «Кажется, покойные предки кричат мне что-то в ухо». Тут герой понял, что он еще не снял шапки, которую ему подарили на том свете, поэтому живые люди его не видят. Когда он снял загробный дар, жена бросилась к нему на шею. Герой рассказал о своей встрече с дочерью и о странствиях на том свете.
Земная жизнь продолжалась, пока не наступил священный день, и Богатырь собрал вокруг пиршественного стола весь народ, чтобы прочесть ту золотую грамоту, которую ему дал Торум. В грамоте говорилось о том, что Торум велит герою и его жене отправиться на священный мыс на беловодной Оби, где им будут приносить бесконечные жертвы с каждого охотничьего лука.
Превратившись в речных гусей, Богатырь с женой отправились туда. На этот мыс у священного озера Торум спустил лиственницу с золотыми корнями и ветвями, а на ее вершину — волшебный город с необъятным домом и сотней слуг. И в доме новые хозяева нашли грамоту, которой Богатырь назначался царем. Ему должны были платить дань белкой по весне и осени, и он получил прозвище Золотая Коса Восходящего Солнца. Там, за самобраным столом с пивом и медовухой, они праздновали обретение нового жилища.
В архаических мифах — обско-угорском и австралийском — главным остается описание того света и его персонажей: здесь почти не говорится о загробном возмездии. Шаманы и многочисленные герои, напоминающие Орфея, пускаются на тот свет, чтобы вернуть своих возлюбленных или души, похищенные злыми духами болезней.
В религиях, ожидающих спасения от бедствий телесного мира, отношение к тому свету было принципиально иным, чем в архаических верованиях. На тот свет не смотрели как на враждебную чужую область мира, откуда следует вернуть пропавшие ценности или добыть их там (как действует герой цитированной сказки про Богатыря). Иной мир становился областью вечного, отличной от преходящего мира земного. Там ожидали вечное блаженство или вечные муки. Свидетельства визионеров воспринимались не как шаманский ритуал, а как подтверждение смысла земного существования и истинности загробного воздаяния.
Одна из религий спасения, в которой ожидали мессию Саошьянта, — иранский зороастризм. Она сталкивалась с теми же проблемами, что и средневековое христианство. Так же малая эсхатология дополняла великую, и суд над душой после смерти должен был предшествовать Страшному суду.
Подобно тому как Рим завоевал Иудею, Александр Великий (Македонский) завоевал Иран. К этому полководцу относились неоднозначно. Одни тексты включали его в генеалогию праведных иранских царей, другие считали губителем истинной веры. Тем более что некоторые цари из рода Ахеменидов, разгромленного Александром, называли себя мессиями — саошьянтами.
Так или иначе, после македонского завоевания нужно было укреплять зороастрийскую веру и подтвердить истинность воздаяния за благие и дурные мысли, слова и дела. Для этого избрали праведного посланника на тот свет — Вираза (что и переводится как «праведный»). Любопытно, что к визионерскому путешествию его подготовили при помощи знахарских (шаманских) снадобий — дали белены, смешанной с вином. Конечно, прежде чем принять зелье, вызывающее видения, Вираз велел благочестивым зороастрийцам бросить в него три символических копья, воплощающих благую мысль, благое слово и благое дело. Копья вошли в тело Вираза, и тот готов был к загробному странствию. Вираз испил три кубка, олицетворяющие те же главные зороастрийские добродетели, и уснул на семь дней. Жрецы и его сестры-супруги (таков был брачный обычай благочестивых зороастрийцев) читали молитвы, пока он странствовал.