«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика
«Среди книг», 27 июня 1992, № 2186, с. 4.
Новопоколенцы
Книга Б. Прянишникова[600] под таким заглавием, выпущенная в 1986 году в Сильвер-Спринге в США заслуживает серьезного внимания.
Это зараз и биография автора, и история деятельности организации, ныне именуемой НТС, в которой он сотрудничал с самого момента ее зарождения. Предлагаемые им материалы вдвойне ценны тем, что носят не только апологетический, но и критический характер. То есть, собственно, для автора история партии солидаристов распадается на два периода: первый, когда она представляла собою объединение идеалистической и жертвенной эмигрантской молодежи, и второй, когда в нее влились, по его выражению, «ценные новые кадры» (отметим: в кавычках!), принесшие с собою из СССР значительные элементы советской психологии.
Должен сказать, что я то лично с солидаристами столкнулся лишь во время, а главным образом после Второй мировой войны, когда процесс внедрения нежелательных фигур уже активно происходил, а потом и завершился. Встает, однако, вопрос, если принять точку зрения Прянишникова, отчего же солидаристы, проникнув в оккупированную немцами часть России, обогатили свой состав именно бывшими партийцами, бывшими членами номенклатуры и вообще людьми, насыщенными коммунистическим духом? А, скажем, не наоборот, – искренними антикоммунистами, терпевшими советскую власть поневоле, сжав зубы, и готовыми к борьбе с нею любыми путями? Каковых было ведь вдоволь, вряд ли не большинство в населении захваченных германской армией областей.
Прянишников считает примерно так: подобные слои были запуганы большевизмом и недоверчивы к пропаганде новых идей. Партийцы же, оказавшись волей-неволей в отрыве от привычной им системы, или уже раньше отпавшие от ВКП(б), – исключенные, например, – проявили живую готовность вступить в другую, новую организацию; но сразу же и настойчивое желание ее переделать на свой, знакомый им лад.
Сдается, обстояло не вполне столь просто. Мы, подсоветские антикоммунисты, ждали от эмигрантов призыва к восстановлению монархии, к возврату к тому прошлому, о котором старшие знали по опыту, а младшие по рассказам, и которое нам рисовалось как потерянный рай. Предложения чего-то совершенно иного с места в карьер вызывали недоверие, а уж когда за ними стала показываться партия сильно похожая на советскую, то и отталкивание.
Вот почему, раз начавшись, процесс вхождения в НТС, а вслед за тем и продвижение на верхи бывших большевиков, в дальнейшем все более активизировался, причем шло и оттирание наиболее порядочных людей, вроде Прянишникова и его друзей.
Мне приходилось лично встречаться со многими из тех лиц, которым автор «Новопоколенцев» дает отрицательную характеристику (к коей я от души присоединяюсь). С относимым им к той же категории Романовым я никогда лично не виделся, но не раз, еще в первые годы эмиграции, скрещивал перья. Знавал я и тех, о ком он лучшего мнения, из числа бывших подсоветских, как Н. Осипов с женою. Как и упоминаемого им только вскользь Светланина[601], одно время редактора «Посева». Доводилось иметь контакты и с нацмальчиками старшего поколения, как с А. Столыпиным и Р. Рончевским[602].
Сдается, однако, главную и роковую ошибку создатели Национального Союза Нового Поколения совершили в самом начале. Они, как рассказывает Прянишников, отвращались от дореволюционных партий, в чем их можно понять, но отвернулись также и от российской монархии, а с тем и от славного прошлого нашей родины, неотрывно с монархией связанного.
Понять отчасти можно и это: эта молодежь пережила трагический крах царской власти, и перенесенным была глубоко травмирована. Поверить в то, что рухнувшее здание удастся отстроить заново, ушедшее возвратить, им было трудно.
Вот они и искали нового. А новым и молодым являлся в ту эпоху, 20-е и 30-е годы, – фашизм, который на них сильно и повлиял. Я про это говорю, не в плане осуждения, – национал-социализм еще едва нарождался и себя не проявил, а в фашизме Муссолини, и уж тем паче, скажем, в испанском фалангизме не все отнюдь было плохо, – а просто в порядке констатации факта. Но для нас теперь, видевших фашистские режимы и в их зените, и в момент падения, заблуждение увлекавшихся ими эмигрантских мальчиков составляет неоспоримую очевидность.
Фигурально выражаясь, устроители Союза Нового Поколения отвернулись от солнца, – допустим, скрытого в тот момент за густыми тучами, – и пошли за болотными огнями, не сулившими в реальности ничего, кроме беды. Поэтому, есть некоторая закономерность в том, что, родившись из благих порывов и намерений, но сразу же избрав ложное направление, НСНП следовал печальным путем, превращаясь из группировки молодых идеалистов в организацию фашистского, а то даже и советского типа, с возглавителями, не брезгующими средствами, и с иностранными покровителями, преследующими, мягко сказать, темные цели и уж никак не заинтересованными в возрождении подлинно национальной России!
Теперешние же его неудачи вытекают из факта, что при столкновении с настоящей волей как народных масс, так и духовной элиты нашего отечества, он не в силах представить программу, какая была бы для тех приемлема.
Вследствие чего с ним и происходит то, о чем сказано в Библии: «Мене, текел, фарес!», то есть: «Взвешен, и найден легким».
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 8 июня 1991, № 2131, с. 2.
Мертворожденная идея
Заслуженный деятель НТС, Е. Романов[603], озаглавил свою книгу, содержащую историю партии солидаристов и их деятельности в годы Второй мировой войны, изданную в Москве в 1999 году, «В борьбе за Россию».
Название вполне точное, если его понимать в смысле борьбы за власть в России, за захват влияния и правления в ней. А эта борьба, как мы видим сейчас, оказалась вполне неудачной. Чему можно только порадоваться.
Ознакомившись с программой нацмальчиков, А. И. Солженицын (его слова цитируются в данной книге) резюмировал ее так: «Создать такую же централизованную заговорщическую партию как большевики, только с другим знаком». Понятно, всем членам, в случае победы, было бы предоставлено и соответствующее положение, такое, какое имели члены ВКП(б), со всеми, связанными с этим, благами. Да вот, не вышло…
Выйти, впрочем, и не могло. Продолжим высказывания Солженицына: «Программа их составлена была настолько безнационально, безо всякого даже упоминания русской истории и ее особенностей, что довольно было бы вместо "наша страна" везде подставить Турцию – и равно пригодилось (не пригодилось бы) для Турции».
В беседе с М. Назаровым, воспроизведенной здесь же, собеседник указывает Романову, что, мол, в России заложен другой (не западный) архетип, православный.
В таких словах есть частица правды, – но не вся правда (а частичная правда легко становится ложью!). Истинный «архетип» для России выражен в формуле: «Православие, самодержавие, народность». И сия триада так тесно связана, что вырвать из нее один какой-либо член нельзя: тогда все рушится… Но это сказать ни Романов, ни Назаров не могут: это значило бы отказ ото всех их главных политических воззрений.
В данном разговоре, однако, тот и другой выражают и верные мысли. Например, Романов: «Что такое монархия, наша монархия с точки зрения Запада? Это деспотия. А что такое Франция или Америка с нашей точки зрения, русской? Это разврат, эгоизм, разложение, оправдание греха»…
«Позиции Запада совершенно ясные: Запад не хочет воссоединения России ни в коем случае и любой ценой будет этому препятствовать».
Назаров: «Сейчас у нас само правительство западническое и главные средства информации, система образования, которую опекает американский благодетель Сорос – и все они пытаются народ переродить».
Романов объясняет, впрочем, крах солидаризма при встрече с освобожденной от большевизма Россией тем, что ведущие кадры НТС к тому моменту вымерли или состарились. Только это не правда. Гибель НТС (сама эта комбинация расшифровывалась в Зарубежии как: «Несем тиранам смену») была изначально заложена в их схемах. Создание их партии возникло из отвержения частью эмигрантской молодежи взглядов их отцов. А те взгляды, – монархические, патриотические и религиозные, – вытекали из тысячелетнего опыта России, были выработаны нашей нацией целиком, являлись результатом многовекового опыта. Отступление от них не могло вести ни к чему хорошему.
При всем том, воспоминания Романова представляют большую ценность в силу содержащегося в них материала. Судьбы и деятельность энтеэсовцев в годы войны тесно переплетались с жизнью власовского движения, русской эмиграции, людей в оккупированной части России.
Рассказ о быте СССР в годы перед войной у него в основном правдив. И он верно описывает факты, что первоначальные успехи немецкого наступления объяснялись полным нежеланием населения защищать ненавистную советскую систему.
Любопытно, что первой встречей Романова с настроениями Зарубежья оказались книги Солоневича, произведшими на него сильное впечатление. К сожалению, в дальнейшем он убедил себя, будто они дают неверную картину, – а вот мол-де Национально-Трудовой Союз это есть полнота истины!
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 27 октября 2001, № 2669–2670, с. 5.
В. Байдалаков,«Да возвеличится Россия, да гибнут наши именаВоспоминания председателя НТС, 1930–1960 гг.»(Москва, 2002)
Ключевой текст к этим воспоминаниям представляет собою следующий отрывок из «Введения» пера А. Окорокова: «После капитуляции Германии… НТС продолжал свою деятельность. Но годы войны, понесенные жертвы и новая западная политика нанесли организации ощутимый удар, вылившийся в 1950-х годах в общий кризис НТС, приведший к расколу.