Ужаснее всего, однако, – с напором вводимая сейчас в нашей зарубежной печати тенденция писать славянские фамилии на-ский в форме-ски! Грань-то между польскими (и прочими славянскими) и русскими именами куда как зыбка; есть русифицированные поляки, русские польского происхождения (порою весьма отдаленного), и есть имена столь похожие по-русски и по-польски, что их нельзя и различить. Надо ли писать картины Семирадски, изобретения Циолковски? И как надо передать по-русски встреченную во французской статье ссылку на научные опыты Орловского или Островского, который может с одинаковой легкостью оказаться поляком или русским, а то и чехом?
Несомненно то, что от конструкций типа «он учился в Осака», как уже пишет «Новое Русское Слово», всего один шаг (и его скоро начнут делать, неизбежно!) до «он учился в Самара». А там, через посредство фраз вроде: «он жил в Старая Русса»; «я поехал в Белая Церковь», родятся и такие: «он родился в деревня Константиновка»; «Марья нарочно приехала из село в столица, чтобы побывать в настоящая, большая церковь».
Словом, мы уже принимаемся выражаться как выдуманный иностранец в начале данной статьи. Но ему-то, турку, учащемуся говорить по-русски, оно и простительно, а нам?!
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 15 января 1982, № 1659, с. 3–4.
Трюки русской литературы
Российская культура представляется мне курганом, на построение коего каждая народность Империи принесла свой песок, камешки или глину. Взносы были разных величин и веса, но даже малые важны и необходимы. Взять специально литературу, – вклады в нее многогранны и имеют различные аспекты. Русские писатели рассказывают о Крыме или Кавказе; местный фольклор поволжских или сибирских племен описывает встречу с русскими; отдельные национальности создают свои сочинения, в стихах и в прозе, которые иногда переводятся по-русски и оказывают влияние.
Но ограничимся одной литературой на русском языке. Проследим происхождение нескольких авторов, стоявших у ее истоков и активно участвовавших в ее созидании, без которых, – не скажем: ее бы не было, – но нельзя отрицать, что она была бы какой-то совсем иной. Антиох Кантемир, основополагатель современного стихосложения, родился сыном молдавского господаря, героического союзника Петра Великого; однако генеалогию свою вел (и весьма тем гордился!) от Чингисхана. Не меньше гордился своим предком и Державин, помянувший о нем в «Видении мурзы». Татарского же происхождения были Крылов и Карамзин, равно как и певец и герой войны 12-го года, Денис Давыдов. Особь статья Жуковский, не татарин, а турок, сын пленной турчанки.
Русская литература, не в укор ей будь сказано, являлась дворянской и аристократической: составить список наших писателей, и в нем на каждом шагу станут мелькать, на видных и второстепенных местах, графские и княжеские титулы; чаще, чем в любой западной! А русский ведущий слой, наряду с литовской и изредка немецкой кровью, был насквозь пропитан татарской.
Сделаем скачек через века, и наткнемся на Ахматову, писавшую:
Мне от бабушки татарки
Были радостью подарки.
То же примерно, опять-таки по женской линии, мог бы о себе сказать и Куприн. Другие писательницы и поэтессы, уже советского времени, те носят уже и откровенно татарские (и подлинные свои) фамилии: Лидия Сейфуллина, Белла Ахмадулина. А в эмиграции стоит помянуть дочь татарки, шумливую публицистку Екатерину Кускову и видного (но спорного) богослова о. Сергия Булгакова. Вообразим себе на миг, что все эти имена оказались бы вычеркнуты; что бы получилось? Какое уменьшение славы России и ее народов!
Прикинем еще по списку и выдвигающихся ныне на арену тюрков-чувашей с Г. Айги[736] и В. Шаламовым (а в прошлом – выдающегося востоковеда, приятеля Пушкина, о. И. Бичурина[737]).
Наглядно видно, насколько прав был недостаточно оцененный М. Каратеев[738] (еще один потомок татарских князей!), подчеркивавший (и даже порой преувеличивавший) роль татарского элемента в истории России.
Весьма значительная доля истины содержалась в теориях евразийцев, которые трудно даже понять, почему так плохо кончили, скатившись в большевизм? Сей последний вопрос очень бы даже стоило глубоко и основательно исследовать, что говорится sine ira et studio[739].
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Монархическая этнография», 9 июля 1983, № 1720, с. 2.
Под давлением
Какой хотят видеть Россию ее враги? В том числе те американцы, которые в ней видят (не совсем без основания…) опасную соперницу для своего государства. Есть, возможно, и другие американцы, но они в политике роли не играют.
Во-первых – очень маленькой. Если уж нельзя ее с маху совсем уничтожить, то надо ее свести к минимальному размеру. И, в меру достижимого, сделать ее нежизнеспособной, как с экономической, так и с военно-стратегической точки зрения. Многое в этом плане уже и осуществлено, но пока недостаточно. Поэтому США будут всячески поддерживать любые сепаратизмы: самоедский и чукотский, если удастся их создать. Это им тем более удобно, что подлинные-то интересы народностей России им совершенно безразличны; потом можно их бросить, а надо, так и предать…
Но тут беда. Пока жив русский дух, – жива Россия. Чтобы с нею расправиться, необходимо подавить ее культуру (опасно притягательную для инородцев, иноземцев и даже вовсе иностранцев). Как за это приняться? Ключ ко всякой культуре, – ее язык. Русскому языку и объявлена война. Она активно ведется; но мы ее не замечаем.
Наводнение чужих, в большинстве ненужных слов, хотя и имеет характер стихийного бедствия, в реальности не столь уж опасно. Наш язык его бы переварил, – как переваривал несколько раз за свою историю нашествие иных языковых влияний. Нужен подрыв изнутри, разрушение грамматического строя, вековых традиций. Лучше, понятно, – полегоньку, постепенно, и не слишком заметно.
Например, вот мы взяли у соседей, а то и издалека, массу потребных чужих слов, их адаптировали и приспособили. В том числе, например, оно и понятно, ряд географических названий. Притом брали главным-то образом у французов и у немцев; очень мало у англосаксов. Теперь идет последовательное выравнивание русского языка под английский. С типичной ревностью истерической женщины господствующие в мире англо-американцы выкорчевывают у нас все то, что говорит о старых связях с иными народами.
Почему русские говорят и пишут Лиссабон? Не сметь! По-английски пишется через одно с; и вы так должны! Почему в России – несколько веков – племя индейцев Центральной Америки именовали караибы? Называйте их впредь карибами! Что это еще за Антильские острова? Перекрестите их в Карибские и совсем уж нагло: Гольфстрем, взятый, видимо, у шведов, превращается во сверхуродливый Гулфстрим (!).
Большой русский писатель В. Солоухин, обладавший безошибочным чувством родного языка, горячо возражал против нововведений, как уиски вместо виски, и Уотсон, вместо Ватсон. Увы, к его голосу, в этом вопросе, как и во многих других, публика не прислушалась. Слишком уже его протесты шли против течения…
Еще хуже бьют по основам нововведения вроде написания всех славянских имен иных народов, как становящиеся несклоняемыми Яновски, Македонски, Кински. Неизбежно, со временем это охватит и русские фамилии, как Воскресенский или Петровский, а через фамилии разрушится, в конце концов, вся падежная система нашей речи, и на месте русского возникнет уже совсем другой язык…
Нажим на язык не в состоянии, натурально, удовлетворить запросы врагов. Вводятся в астрономических дозах всякие прелести Запада вроде порнографии и наркомании, культа наслаждений и разврата, и общего принципа полного аморализма, под флагом подражания Америке.
Но тут налицо серьезные препятствия. Яд направлен в первую очередь на молодежь. Однако русской молодежи, как русским вообще, присуще стремление к неким (хотя бы и меняющимся во времени) высшим идеалам. Многим навязываемый им гедонизм просто не подойдет, а другие, окунувшись в его волны, выйдут и отряхнутся. И даже у тех, кто на 100 % проникнется американскими воззрениями, не возникнут ли опасные мысли? Вот вроде таких:
Соединенные Штаты – великая держава, имеющая огромный вес на мировой арене. Не попытаться ли нам создать вот такую же и Россию? Северная Америка состоит из множества областей с большими между собою различиями. Не должна ли бы и Россия быть вроде нее: с различными, допустим, штатами, но – в своих естественных пределах (включая, скажем, Кавказ, Среднюю Азию, и уж, конечно, Украину)?
А это бы уже совсем никуда не годилось! Ведь самое, самое главное: изгнать Россию из Европы и преградить ей путь в Азию; пусть задыхается, варясь в своем котле. Тогда она волей неволей встанет на колени перед дядей Сэмом, и тот сможет ей диктовать что ему вздумается.
Нет, требуется Россию, в первую очередь, изолировать. Вдруг она, одумавшись, начнет заключать союзы с соседями? Которые ведь тоже, в Европе и в Азии не так-то и довольны своим положением под удушающей сенью звездного флага. Вообразить себе Россию в союзе с Японией и с Германией! Да подобный блок превратился бы в силу, с которой всему миру пришлось бы считаться! Оно бы шло абсолютно вразрез с интересами янки. А как помешать? Где найти агентов, которые бы проводили указы из-за океана в жизнь?
Есть, есть такие друзья у Госдепартамента, есть верные служители Белого Дома! В лице краснокоричневых, национал-большевиков и всяческих квасных патриотов. Не они ли изо всех сил раздувают вовсе, по сути-то дела, бессмысленные территориальные конфликты? С Японией, с Германией, а заодно даже и с небольшими и не очень сильными соседями, как Балтийские страны или Румыния? Если Кремль предпринимает попытки переговоров, они громко, оглушительно воют: никогда! ни за что! только через наши трупы!