Правда, русским было мало чем лучше: «Здесь, начиная с 1929 года устраивались так называемые спецпоселки для раскулаченных, которых первое время размещали среди дремучего леса и непроходимых болот в шалашах и землянках».
До известной степени перекликаются с данною темой слова, в номере той же газеты от 11 марта, С. Осипова в статье «Я не ищу повода для уныния», о судьбе в России ассирийцев (айсеров), составлявших одно время основной кадр чистильщиков сапог в столичных городах: «Ведь ассирийцы испили горькую чашу, может быть, первыми из малых народов. В Москве и Ленинграде в 1937 году были уничтожены все до единого мужчины-ассирийцы. В те годы вся моя родня оказалась в степях Казахстана, в землянках, вырытых своими руками, чтобы пережить зиму».
Каждый раз, когда приоткрывается завеса деяний большевицкого режима, на нас веет леденящим ужасом… Как назвать людей, – а их больше, чем достаточно, – желающих его возврата к кормилу правления?
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Печать», 10 апреля 1999, № 2539–2540, с. 4.
Волшебный всадник
Мы все, в детстве или взрослыми, читали с увлечением «Песню о Гайявате» и «Калевалу». Но об эпосах народов России мы, как правило, знали мало. Даже то, что переводилось и издавалось в Советской России, до эмиграции почти не доходило. Поэтому надо быть признательными профессору Саранского университета В. Абрамову, собравшему под заглавием «Легенда о серебряном всаднике» и изложившему в превосходных стихах, материалы о дохристианских верованиях мордвы, живущих поныне в сказках и народных песнях.
Через его пересказ, в книге, изданной в Саранске в 1996 году, мы узнаем поэтические и живописные сказания об очаровательной Анге, богине любви, о боге грома Пургине, переносимся в далекие времена, когда мордовский царь Тюштя восседал на серебряном троне в дубовом дворце и сватался к вероломной мерянской царице.
Анализ языческой религии эрзянских и мокшанских племен во многом укладывается в рамки наблюдений выдающегося этнолога и гениального лингвиста Вильгельма Шмидта[743]. Отметим наличие в ней осколков древнейшей, возможно общей всему человечеству, веры и отражения доисторических великих событий, – например, рассказы о потопе, которые существуют по всей нашей планете из конца в конец, равно как и о борьбе людей с великанами.
Любопытны также некоторые мотивы как бы являющиеся предвестиями христианства. В основном, видимо происходило то, о чем говорит Шмидт применительно к иным примитивным религиям. Сперва была вера в единого небесного бога; у мордвы он именовался Ине Шкай или Верепаз. Потом, очевидно, так как он казался слишком далеким, наслоились представления о младших богах, олицетворяющих силы природы: Вядява, богиня вод, Вирява, богиня леса и другие.
Особенно любопытен уже упоминавшийся нами бог грома Пургине. Поскольку его имя очевидно тождественно литовскому Перкунасу и нашему Перуну. Но, похоже, миф о нем имел гораздо более широкое распространение, вплоть до божества, давшего имя христианскому Богу в албанском языке: Перенди, до санскритского бога грома Парджанья и, возможно, фракийского Перкоти.
Напротив, – довольно обычная эволюция в истории культов, – у финнов их старый бог стал синонимом беса: пержана и перколе. Этот пример показывает какие интересные сведения можно бы было почерпнуть из углубленного исследования мифологий различных народностей, в том числе и населяющих теперешнюю РФ.
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 4 сентября 2004, № 2753, с. 4.
Нацмены и их проблемы
Весьма интересен отчет о совещании по вопросу «Что такое сегодня автономия?», организованном журналом «Дружба Народов», опубликованный в № 5 от с.г. В нем участвовали представители Удмуртии, Татарии, Чувашии, Абхазии и ряда других национальных областей. У всех них оказались налицо важные проблемы – и разные. Для абхазов – освобождение от обременительной грузинской опеки; для татар – переиздание их народного эпоса и сочинений татарских писателей, ушедших в эмиграцию или зачисленных во «враги народа»; для удмуртов – упорядочение положения с их национальным театром, до сих пор не имеющим своего помещения.
Почти все они жалуются на скверное положение со школой, которую Хрущев и его наследники упорно переключали на русский язык, в попытках создать единонационального советского человека. Трагические последствия имел также переход от арабской письменности сперва к латинской, а затем ко славянской. Еще хуже, как сообщает Н. Джусойты[744], произошло с его соплеменниками: у осетин еще до революции 150 лет употреблялась в литературе кириллица; ее заменили сначала латиницей, а потом, разделив Осетию на две половины, в одной части ввели в употребление русскую, а в другой – грузинскую азбуку. В результате люди несколько раз оказывались как бы неграмотными, что, понятно, имело для их культуры роковые последствия.
Выделим следующие слова чуваша А. Айдака[745]: «В царской России за сотни лет со времени создания огромного государства от Балтики до Аляски не исчез ни один язык. А у нас за 70 лет советской власти есть исчезнувшие, а некоторые – на грани. Мы знаем, что каток административно-командной системы в первую очередь прошелся со всей тяжестью по культуре русского народа, но и другим народам досталось».
Представительница Кабардино-Балкарии Ф. Урусбиева[746] заканчивает свое выступление просьбой о помощи ее тяжело пострадавшим землякам; помимо идеологических расправ над интеллигенцией и троекратной реформы алфавита, они подверглись еще и высылке в Среднюю Азию, и сейчас с трудом в какой-то мере оправляются от этой, как она выражается, «драмы на фоне гор». И вот что она говорит: «Нам нужна помощь со стороны центральной печати и авторитетных деятелей культуры. Так помнится В. Солоухин заступился в печати за основоположника якутской поэзии А. Кулаковского[747], Зоя Кедрина[748] – за узбекского ученого и поэта Фитрата[749]. Вступитесь за нас!»
Любопытно, что в числе защитников национальных меньшинств, потерпевших убийственный урон от мероприятий эпохи сталинизма, волюнтаризма и застоя, на первом месте мы встречаем имя Солоухина, которого враги стараются представить остервенелым русским шовинистом! А отнюдь не имя, скажем, Г. Померанца, из кожи вон лезущего с призывом к инородцам бить русских по зубам!
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), рубрика «Печать», 28 октября 1989, № 2047, с. 4.
Путанная лингвистика
В статье «Основы звиадизма», опубликованной в журнале «Страна и Мир» № 2 (62), Т. Гудава[750] излагает и комментирует взгляды «нынешнего правителя Грузии» Звиада Гамсахурдии[751].
Разобраться в них нелегко. Гудава считает, что важную роль в них играет антропософия, к чему добавляет: «С Грузией, впрочем, это учение оказалось связанным довольно серьезно. Дополненный работами известного грузинского эмигрантского философа Григола Робакидзе[752] (умер в 1960 году), лингвиста Нико Марра (1865–1934) и поэтико-теофилософскими работами средневекового агиографа Иоанна Зосимы[753], тезис о «посвященности», «избранности личности» нашел благодатную почву в грузинском эгоцентризме…»
Г. Робакидзе мне хорошо известен, но не столько как философ, сколько как автор нескольких превосходных романов, которые я читал в немецком переводе, но которые, кажется, теперь есть уже и по-русски; прежде-то они в СССР не циркулировали, поскольку их автор жил в Зарубежьи.
Что до «Нико Марра», – речь тут о профессоре Николае Яковлевиче Марре, чье бредовое «новое учение о языке» давило подобно кошмару подсоветских лингвистов, до тех пор, пока, к их огромному облегчению, Сталин его посмертно не развенчал, и его воззрения не перестали быть обязательными. Дальше Гудава пересказывает гипотезу раннего Марра, от коей тот впоследствии далеко отошел:
«Согласно этой теории, грузины принадлежат к первородной, так называемой "протоевропейской", "протоарийской" или "иафетической" расе, которая доминировала в древней цивилизации, однако начиная с 3-го тысячелетия до н. э. была оттеснена цивилизованными индоевропейскими (арийскими) племенами и осталась прикованной к кавказским горам как легендарный Прометей.
Главный тезис доктрины Гамсахурдии состоит в том, что грузины являются уцелевшим островком (наряду с басками на Пиренеях и "кельто-иберами" в материковой Европе) некогда обширного протоевропейского расово-языкового океана, берущего начало в Иафете, одном из трех сыновей Ноя».
Ничего нового. Эту доктрину Марр развивал уже давно. Само по себе, его теория принадлежит к числу тех, которые нельзя целиком опровергнуть, но нельзя и доказать (по крайней мере, пока), хотя в ней вероятно и заключена доля истины.
Сделаем несколько поправок. «Кельто-иберы» здесь не при чем: кельты, то есть современные бретонцы, валлийцы, ирландцы и горные шотландцы суть по языку, да по всей видимости и по крови тоже, – чистые индоевропейцы. Самый термин, – скорее кельтиберы, чем кельто-иберы, – применялся некогда к древним обитателям Пиренейского полуострова. А на нем жили главным-то образом иберы (от которых и происходят баски), но отчасти и кельты (главным образом в теперешних Португалии и Галисии). В какой степени они между собою смешивались, остается неясным.
Касательно же родства басков с грузинами, – оно весьма вероятно, но отнюдь не бесспорно. Их языки обнаруживают сходство в структуре, но крайнюю бедность в области лексических соответствий (кои суть при сравнении самое главное).