И, во всяком случае, к подобной работе надо относится серьезно и добросовестно. Книжка же Петухова, увы, годится только для малоподготовленного читателя; да и того (что самое худшее!), не просвещает, а дезориентирует. Компетентный же лингвист, да, полагаем и этнолог, прочитав, закроет ее в лучшем случае со снисходительной улыбкой, а то и с гримасой досады.
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 20 февраля 1993, № 2220, с. 2.
Лингвистика на высшем уровне
Книга американца Меррита Рулена «The Origin of Language» (Нью-Йорк, 1994), одного из самых выдающихся и замечательных языковедов нашего времени в мировом масштабе, построена на весьма оригинальной схеме.
Он адресуется, в принципе, к читателю, знающему только один английский язык и никогда не занимавшемуся лингвистикой, причем приглашает его руководствоваться исключительно одним критерием здравого смысла. Затем он излагает основные принципы и исторические вехи языкознания: и дальше переходит к вещам, которые уже ни в каком учебнике или курсе лингвистики не найдешь!
Он не только защищает идею моногенеза, иначе говоря, происхождения всех ныне существующих и существовавших прежде, но исчезнувших языков от одного первоначального языка человеческого рода (что, заметим мимоходом, вполне соответствует рассказу Библии!), но и пытается восстановить этот язык, давая множество его предполагаемых примеров. Эта часть его работы есть, конечно, наиболее спорная, но, безусловно, и специально интересная.
С самой же гипотезой моногенеза мы безусловно согласны, и множество его аргументов в пользу таковой представляются абсолютно неопровержимыми. В остальном, его работа, – как, впрочем, и любой труд по истории какой-либо науки, – представляет собою горестный итог ошибок и заблуждений, вытекающих из ограниченности и упорства специалистов. Причем особенно эти недостатки стали выпирать в научной деятельности за последнее время, в нашем веке, в связи с расцветшей узкой специализацией лингвистов: стало среди них модным знать если не один какой-либо язык, то одну группу языков, игнорируя все другие и как огня боясь сколько-нибудь широких сравнений. В том числе знатоки индоевропейских языков, даже самые талантливые и эрудированные, ни за что не желают допустить мысли об их родстве с другими языковыми группами, – и это вопреки обильному накопившемуся материалу!
Можно гордиться, что решительный толчок в данной области дал наш соотечественник, безвременно погибший в молодом возрасте В. Иллич-Свитыч, создав (в чем он шел по стопам датчанина Х. Педерсена[761] и итальянца А. Тромбетти[762]) ностратическую теорию, формирующую родство шести языковых семейств: индоевропейского, уральского, алтайского, картвильского, дравидского и семито-хамитского.
Живо и просто написанная работа Рулена, доступная любому интеллигентному человеку и не требующая никаких предварительных познаний, читается как роман. Роман, не лишенный трагизма: верные теории, далеко двигающие вперед наше понимание языковых процессов (тесно связанные с историей человечества в целом) сплошь и рядом отвергались господствовавшими авторитетами, и их признание приходило лишь после смерти их создателей…
Тогда как ложные толкования с успехом перекочевывали, – и по сей день частично продолжают перекочевывать! – из одного курса лингвистики в другой… Они представляются ученому миру более надежными и удобными. Во всем этом мы с полным доверием следуем за автором, особенно блестящим в той области, которая относится к туземным языкам Америки.
Увы, есть также сфера, где он сам некритически повторяет шаблонные воззрения, не пытаясь разобраться глубже: вопрос о происхождении и родственных отношений с другими языками языков малайско-полинезийских и австроазиатских.
Ставить это ему в укор было бы, конечно, несправедливо: никто не может знать, тем более до глубины, все языки мира, которых насчитываются тысячи. Будем, впрочем, надеяться, что он позже и этим вопросом займется. Пока же настоятельно рекомендуем его книгу (и другие, им написанные) вниманию всех наших читателей, интересующихся сколько-либо проблемами возникновения языка, родства между языками и, в более широком смысле, историей и праисторией человеческого рода.
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 21 июня 1997, № 2445–2446, с. 3.
Устарелая лингвистика
В московском журнале «Атеней», номер 2, напечатана в русском переводе статья французского антрополога Поля Брока[763] (1824–1880) «Человечество: один вид или несколько?». В примечании к ней В. Авдеев[764] специально восхваляет французского ученого за то, что тот считал будто: «Основные расы людей происходят от различных биологических видов обезьян».
Статья-то первоначально опубликована в Париже, в 1877 году. Тогда ошибочные и несостоятельные утверждения, в ней содержащиеся, могли еще в какой-то мере быть извинительными. Воспроизводить их сегодня, – право, издатели «Атенея» должны бы постыдиться! Вот что автор статьи пишет, касаясь вопросов языкознания (нам наиболее близких и знакомых, почему мы на них в первую очередь и остановимся):
«Моногенисты, чувствуя себя слабыми на почве анатомии, явно стараются перенести дискуссию в другую область.
Какое-то время они надеялись, что им поможет победить языкознание. Это было тогда, когда открытие санскрита позволило установить родство индоевропейских языков. Но им пришлось отказаться от этой надежды, когда поле сравнительной филологии расширилось, когда оказалось невозможным связать семитские языки с индоевропейскими, когда было признано, что китайский, баскский, американские, африканские, полинезийские, австралийские языки не имеют никаких связей ни между собою, ни с другими языками».
Разумеется, ничего подобного не «оказалось», а подобная чушь, даже в те времена, не явилась отнюдь общепризнанной. Напротив, лингвисты и тогда уже работали над вопросом о близости и вероятном родстве между индоевропейскими, семитскими и финно-угорскими языками. В наше время, однако, это сопротивление уже сломлено. Подсоветский лингвист В. М. Иллич-Свитич (трагически погибший совсем молодым) блистательно установил наличие ностратической группы языков, куда входят следующие: семитохамитский, картвельский, индоевропейский, уральский и дравадийский. Между прочим, его книга «Опыт сравнения ностратических языков» была издана в 1971 году в Москве Академией Наук СCСР. Странно, что редакция московского журнала, видимо, ее не читала и даже о ней не слышала!
Учитывая поистине дремучее невежество атенеевцев (но зачем же они берутся судить о вопросах, находящихся абсолютно вне уровня их компетенции?!), не стоило бы уж им и говорить о работах М. Рулена, считающегося одним из самых передовых и способных лингвистов Соединенных Штатов.
В частности, об его работах «The Origin of Language» и «On the Origin of Languages» (обе опубликованы в 1994 году). Рулен выдвигает, кроме ностратической семьи народов, еще и евроазиатскую, включающую наряду с индоевропейским язык чукчей, камчадалов, айнов (об этих последних вопрос уже не раз и подымался), японцев и корейцев. Далее он идет настолько далеко, что пытается реконструировать общечеловеческий первоначальный язык. В этом деле он, правда, допускает иногда сомнительные построения; но они во всяком случае, интересны, и без сомнения перспективны. Жаль, что полное незнание им малайско-полинезийских языков и недостаточное африканских сильно ему мешает. Надо еще заметить, что, хотя он специалист в области индейских языков Америки (в особенности Северной Америки), он не делает часто должных выводов из своих наблюдений.
Но как видим, работа в этой сфере науки кипит. И благодаря ей рассуждения г-на Брока безнадежно устарели. Да и та база, на которую хотели бы опереться Брока и его последователи, сегодня сильнейшим образом расшатана, – и биология, и антропология. Серьезные исследователи все больше склоняются к убеждению, что человеческий род начался в одной какой-то точке земного шара, и начался в виде небольшой группы (более смелые и прямо говорят: начался с единой пары).
Я лингвист, и разбирать эти вопросы, – тем более разбирать их в форме краткой статьи, – не берусь. Но отсылаю своих противников к тем же книгам Рулена, где аргументы за и против разобраны. Заверяю их, что, ознакомившись с современной литературой предмета, они удостоверятся, что в науке торжествует теперь (чем дальше, тем больше) именно позиция ненавистных им моногенистов. То есть тех, кто верит, что людской род, а, следовательно, и все языки мира начались в одно время, и в одном месте.
Что же делать, если г-ну Авдееву это не нравится. Как говорится, против рожна не попрешь. То есть, переть-то и можно, – но ничего хорошего из сего не получится!
«Наша страна» (Буэнос-Айрес), 27 ноября 2004, № 2759, c. 6.
Антиарийский бред
С. Резник публикует в журнале «Мосты» издающемся во Франкфурте-на-Майне, в номере 3, под несколько претенциозном названием «Выбранные места из переписки с друзьями», свои статьи, некогда отвергнутые «Новым Миром», где он пытался их напечатать. Отвергнутые по вполне понятным причинам: его полемические наскоки на писателей Д. Жукова[765] и Ф. Светова составлены в хулиганском, ерническом стиле, недопустимом в приличном обществе. Ему самому они, очевидно, кажутся очень хорошими и заслуживающими увидеть свет, хотя бы и со многолетним опозданием. Рассмотрим, однако, их ценность, по мере возможности sine ira et studio.
Он яростно обвиняет Жукова в том, что тот считает будто бы, что славяне «почти что арьи» (кстати, он и сам употребляет грамотное арийцы; а слова арьи мы никогда вообще не слышали и употреблять не желаем). А слова арийский и арийцы когда-то широко употреблялись в научном мире, не имея никаких одиозных оттенков. Понятие арийский, краткое, точное и недвусмысленное (что в науки чрезвычайно ценно!) означало в точности то, что теперь называют индоевропейский. То есть языки обширной семьи, включающей греческий, латинский, германские и славянские языки, наряду с языками Индии и Персии.