[53].
Орочская карта
У народов, отставших в культурном развитии, мифы о сотворении вселенной из тела животного имели распространение вплоть до сравнительно недавнего времени. Так, в эпической песне аси, живущих на юге Китая, рассказывается о том, как духи Адэ и Аджи создали небо и землю из тела огромной бабочки. Согласно преданию северо-американских индейцев тинне, первичным веществом, из которого возник существующий ныне мир, послужила плоть мифической собаки, растерзанной на части великанами[54].
Представления о земле в облике животного хорошо известны живущим на Дальнем Востоке орочам. По просьбе энтографов один из орочских стариков, знаток преданий и обычаев, нарисовал схематичную карту вселенной. На ней континент Евразия представлен в образе восьминогого, безрогого лося с пышными усами. Головой он ориентирован на юг. Спинной хребет животного — горная цепь с девятью вершинами. Этими горами земля делится на две половины — восточную и западную; на востоке живут сами орочи, их родственники и соседи, западную же часть занимают русские и все прочие народы. На голове лося (т. е. на юге) помещается Китай. Бросающуюся в глаза неравномерность в распределений населения (на долю малочисленных орочей приходится "половина земли" — столько же, сколько на все остальное человечество) информатор объяснял так: некогда орочей было столь много, что лебеди, пролетавшие над их становищами, чернели от дыма множества костров.
В соответствии с таким пониманием устройства мира, земные леса рассматривались как шерсть космического лося, животные — как паразиты на его теле, а птицы — как вьющиеся над ним комары. Уставая от длительной неподвижности, лось время от времени переступает с ноги на ногу, вызывая землетрясения. Но только этим картина вселенной в облике зверя не исчерпывается. Ниже лося, образующего своим телом землю, помещается еще один лось, в точности подобный первому. Это — нижний, загробный мир, во всем повторяющий мир живых, но с той лишь разницей, что там все наоборот. Орочи были наслышаны и о других краях, и это нашло отражение на описываемой картине, где западнее материка-лося изображен еще один континент в виде фантастического дракона с жалом, усами, на восьми ногах и с горным хребтом на спине. По определению старика-ороча, рисовавшего карту, это — "однако, Америка". К востоку от родины орочей располагается хорошо знакомый им остров Сахалин, которому также придан облик животного, на этот раз — большого лосося, раскрашенного наполовину в синий, наполовину в красный цвет [55].
С течением времени древняя зооморфная модель мира все более и более отходила на задний план, теснимая иными космологическими концепциями. В виде пережитков она сохранилась лишь в наиболее архаичных мифологических системах. Религиозно-морфологическое мировоззрение крайне консервативно: даже много времени спустя после исчезновения того или иного понятия его отзвуки долго еще дают о себе знать. Что касается представлений о вселенной в облике животного, то они претерпели трансформацию и в несколько ином, более сложном виде отчетливо прослеживаются в мифологии и фольклоре многих народов.
Взять хотя бы универсальные представления о мировом древе или мировой горе, располагающихся в центре мира и являющихся его уменьшенной копией (подробнее речь о них пойдет ниже). В мифах они обычно фигурируют в сочетании с животными, в подборе и распределении которых есть свои закономерности. В корнях дерева или у подножия горы, как правило, помещаются существа, символизирующие землю, влагу, мрак, зло. Это главным образом уже знакомые нам в такой роли лягушки, черепахи, змеи. На вершине же "столпа вселенной" восседает какая-либо из птиц, чаще других — царь пернатых — орел, отождествляемый с небом, солнцем, светом, добром. Небесные птицы и "земнородные" твари олицетворяют разные космические уровни вселенной, ее полюсы.
В шумерском эпосе о Гильгамеше читаем:
В хеттском заклинании также упоминается мировое дерево, на макушке которого сидит орел, а к корням "змея обратилась". Согласно картине мира даяков племени нгаджу, живущих на Южном Калимантане, вселенная по вертикали делится на три зоны, соединяющиеся космическим "деревом со стволом из слоновой кости". В его кроне обитает божество верхнего мира, Махатала, имеющее облик птицы-носорога, а в основании находится гигантская мировая змея Джата, служащая опорой земли.
Очень часто мифы рассказывают о вражде между птицей и змеей. Так, в бурятском эпическом сказании "Аламжи Мерген" повествуется о том, как живущий на космической золотой осине орел много лет бьется "со змием вредным, со змием ядовитым, двадцатитрехголовым", постоянно пытающимся пожрать орлят. В русской "Песне о гибели орла" орел с орлицей свили гнездо на "кипарис-дереве", росшем "на крутых бережках" океан-моря. Однажды накатившаяся волна смыла орлиных "детушек", и орел с горя разбился "о бел горюч камень"[58]. Ни о каком змее здесь не упоминается, но сравнение с аналогичными мифологическими текстами показывает, что морская пучина здесь вторичный образ, вытеснивший змея.
Наряду с птицами и хтоническими тварями, символизирующими противоборствующие части космоса, в зооморфной картине мира очень часто фигурируют и иные, самые разнообразные животные, занимающие среднюю позицию между полярными началами вселенной. Порой в такую систему оказывается включенным и сам человек.Например, у североамериканских индейцев хайда вырезанное из дерева скульптурное изображение мироздания образовано четырьмя фигурами: в основании — кит, наделенный чертами черепахи, на нем стоит женщина, на ее плечах — мужчина, на голове у которого сидит орел. Сказанное выше позволяет легко уяснить смысл всей композиции. Кит-черепаха — воплощение воды и земли, мужчина с женщиной — символ человечества, населяющего средний мир, орел — небо. Главные компоненты вселенной налицо.
Скульптура индейцев хайда
Следует заметить, что рассмотренные схемы при всем своем очевидном родстве с более древним и исходным представлением о мире как теле громадного животного в то же время и существенно от него отличаются. И главное различие не столько в степени сложности, оно глубже и носит качественный характер. Рисуя землю в облике мировой черепахи, змеи, лося или же какого-либо фантастического создания, древний человек был вполне уверен в том, что так оно и есть в действительности, что почва под его ногами, в самом деле, шкура и плоть космической твари, а детали рельефа воспроизводят контуры его тела. Основанием для такой уверенности служили сугубая непосредственность мировосприятия и характерный для первобытного мышления синкретизм. В более же сложных и поздних концепциях фигуры животных, образующих картину мира, утрачивают первоначальное буквальное значение, превращаясь в отвлеченные образы, не столько воплощающие, сколько символизирующие составные части космоса.
Кроме того, нельзя не сказать и еще об одной важной особенности, присущей ранним представлениям о вселенной в облике животного. Заключается она прежде всего в их ограниченности, если не сказать бедности, С животным в первую очередь отождествляются лишь земля и то, что непосредственно с нею связано, — низины, возвышенности, горы, озера, леса. Далее этого масштабы зооморфного космоса, как правило, не простираются. И это вполне закономерно. Прежде чем направить мысль на создание всеобъемлющих космологических построений, люди долгое время пребывали в уверенности, что их маленький мирок, ограниченный относительно небольшой территорией, и есть весь мир. А потому главное внимание обращали в первую очередь на окружающий их конкретный ландшафт, приписывая ему космические характеристики. Поскольку же важнейшую роль в архаичном мировоззрении играли животные, первобытной вселенной придавался именно их облик. Потребовалось много времени для того, чтобы человек осознал свою независимость от животного царства и возвысился над ним. Воззрения на мир как тело огромного зверя постепенно исчезали, а на смену им приходили иные, более утонченные космологические концепции.
Глава IV. По образу и подобию
Одна из закономерностей развития религиозно-мифологического мировоззрения состоит в его постепенной антропоморфизации. Если взглянуть на древнейшие из дошедших до нас памятников духовной культуры человечества — наскальные гравюры и пещерную живопись эпохи верхнего палеолита, мы увидим, что редкие и, как правило, невыразительные изображения людей теряются среди впечатляющих, выполненных с незаурядным мастерством фигур мамонтов, лошадей, бизонов. То же самое отчетливо прослеживается и в мифологии. Главные персонажи наиболее архаичных мифов — звери, человек же занимает подчиненное по отношению к ним положение. На поздних же этапах развития религии картина прямо противоположная. Некогда обожествлявшиеся животные отходят на задний план, вытесняются антропоморфными персонажами, лишь отдельные, пережиточные следы напоминают об их былом значении. В полной мере это относится и к интересующим нас представлениям о мире. В результате долгой и сложной эволюции мифологическая вселенная в образе животного уступает место антропоморфному космосу. Человеческий облик обретают не только боги и духи, но и все мироздание в целом. Речь идет о чрезвычайно популярном в свое время космологическом представлении, согласно которому вселенная есть не что иное, как космически громадное человеческое тело. Крайне характерное для архаичного сознания стремление одушевлять и очеловечивать природу нашло в этой концепции логическое завершение: вселенная не просто наделяется теми или иными человеческими качествами, но прямо уподобляется самому человеку. Древние создавали "по своему образу и подобию" не только богов и олицетворения сил природы, по тем же канонам они "конструировали" и само мироздание, представлявшееся им единым организмом, столь же целостным, как и "венец творения" — человек.