68. Ра-маси-леву
(№ 68. [54], 20-е годы XX в., о-в Вануа-леву, с англ.)
Дух, помогающий явусе на-вату, — Ра-маси-леву из Ве-рата[169]. Он зовется еще и Роко-ма-уту[170]. Покровительствует он делам войны. Но он не всегда был духом, родился он человеком. Жил он тогда на западе[171]. Рассказывают, что там жило много его братьев, а он был самым младшим.
В старые времена люди ловили для него рыбу особой, священной сетью, и за это он давал им победу в войне. Улов подносили ему и на Мбау, и в Сомосомо, и на Ва-нуа-леву. И перед рыбной ловлей тоже вожди приносили духам зубы кашалота. Два зуба несли Ту-ни-ндау[172], покровителю рыбаков, — и первый из этих зубов назывался тан-ги-зи-вону[173], а второй имел имя и-узу-ни-лава[174]. Если удавалось поймать потом черепаху, женщины произносили нараспев такое нделе:
Все это от меня, все это от меня.
Спеши скорей сюда, скорей спеши сюда.
(7 Черепашье мясо — табу, и первый кусок принадлежит духу-покровителю. Заговор произносится, чтобы вызвать духа.)
Женщины пели нделе и кидали камнями в тех мужчин, что несли пойманную черепаху. А знатные женщины кидали в них не камни, а тамбуа. Когда же черепаху вносили на святилище, Ра-маси-леву входил в жреца. Жрец весь дрожал и всегда просил, чтобы принесли соленой воды[175]. Тогда начинали готовить янгону, чтобы Ра-маси-леву мог утолить свою страшную жажду, а к янгоне запекали черепашье мясо. Только в одной явусе едят черепашье мясо, это явуса на-и-зомбо. И только в людей из на-и-зомбо вселяется Ра-маси-леву.
Святилище Ра-маси-леву — на острове На-вату; а еще он может воплощаться в цапле[176].
69. [Рамба]
(№ 69. [71], 1935-1936 гг., о-в Вануа-леву, с англ.
Ср. также № 70.)
Однажды Рамба, предок людей ву-ни-эву, оказался близ На-и-зомбозомбо. Там он увидел старуху, прародительницу жителей Ваи-леву. Там, в Ваи-леву, у нее была земляная печь, готовился в ней маниоковый хлеб[177]. Она, нагнувшись, хлопотала над печью, и он увидел ее срамное место. Увидел и велел своим детям принести молодые побеги — этими побегами надлежало хлестать его член, чтобы поскорее возбудить его.
Так они и сделали, член его поднялся и начал вытягиваться, извиваясь, как змея. Достиг скалистой кручи, пробил ее, и так появилась там долина. А дети продолжали хлестать ветками его член у самого корня. Наконец он достиг цели и овладел старухой, вошел в нее. Дети продолжали возбуждать его член, он поднимался все выше, и вот уже старуха оказалась между небом и землей, так высоко, что вся земля ей была видна. Дети же трудились неустанно, и из их пота сложились тамошние реки и ручьи.
Когда все было кончено, старуха упала вниз — долетела до острова Яндуа. И по сей день люди из Ваи-леву и люди Яндуа связаны: они тауву.
70. [Зуриаки]
(№ 70. [71], 1935-1936 гг., о-в Вануа-леву, с англ.)
У Зуриаки, родоначальницы людей из Таваки, было такое огромное влагалище, что никто не мог удовлетворить ее. Ее прислужницы пытались ушить его, но немногого добились.
О Зуриаки прослышал предок людей из Ндонго-туки. Он решил посетить ее. Он пошел по горам, а его член люди его везли вдоль самого берега на десяти плотах.
Итак, они прибыли, и люди стали возбуждать его. Наконец он овладел Зуриаки, и, когда входил в нее, швы, сделанные ее женщинами, разошлись, стежок за стежком. Его люди продолжали возбуждать его, член его поднимался все выше, и вот уже женщина оказалась между небом и землей. А когда все было кончено, она отлетела прочь и упала на полпути между Яндуа и островами Ясава. На том месте, где она упала, стоит теперь скала Алева-калоу. А в Таваки с тех самых пор нет больше духа-предка.
71. [Как жители На-каи стали знатными людьми]
(№ 71. [52], 20-е годы XX в., о-в Матуку (о-ва Лау), с англ.
Действие происходит на о-ве Матуку. О значении культа змеи для фиджийцев см. Вступительную статью и ср. № 1-8, 62.)
Раз один человек из Ярои отправился в горы охотиться за летучими мышами. Стрела его улетела в Нгесиа. Он пошел ее искать. Оказалось, она попала на могилу. Когда он вытащил ее из земли, перед ним вырос дух[178]. У этого духа была голова как у сухопутной змеи, а тело морской змеи. Это был дух Маси-ни-вануа[179]. Он приказал человеку:
— Пойдешь со мной.
Тот сказал:
— Пойдем этой дорогой.
Напуган он был безмерно, а потому решил идти в Нга-лика-руа.
Когда человек и дух достигли Ярои, человек сказал:
— Подожди меня здесь, я только скажу в поселке, что пойду с тобой.
А вообще-то тот человек был из Ява. Но от страха он все забыл.
То место, где дух остался ждать, называется Ваи-ни-маси. Там осталось от змея несколько оврагов, потому что сначала дух-змей собирался в Ява, а потом повернул на дорогу Мбуто-и-ярои, что ведет в На-каи. Итак, он отправился потом по этой дороге. Там, где он ложился отдохнуть, теперь убежища разных духов. А потом он достиг долины На-зо-вадра и лег там. Предки нынешних людей из На-каи нашли его там. И с тех пор они приобрели знатность, ведь это они нашли духа-змея.
72. [На-токалау и Унду]
(№ 72. [52], 20-е годы XX в., о-в Матуку, с англ.
На-токалау — местность и поселок на о-ве Матуку, Унду — местность и поселок на соседнем о-ве Тотоя.)
В старые времена в На-токалау не было воды. Однажды тупуа, живший в На-токалау, спустился на Тотоя и отправился по острову в поисках воды. Нигде ее не было, и так он дошел до берега Унду. Там поднялся в глубь острова и увидел, что дух, живущий в Унду, возделывает таро на своем участке.
Дух На-токалау решил не показываться духу Унду, а подглядеть, где у того вода: тогда ее можно будет украсть. Незаметно прокрался он вдоль участка и нашел бутыль с водой. Он схватил ее и убежал прочь. Воду из бутыли он вылил у основания высокой скалы — там теперь большой источник. А в Унду с тех пор вовсе не стало воды.
Когда духи все же встретились, тупуа из Унду сказал:
— Что ж, раз моя вода досталась тебе, бери ее, но мне давай таро.
Так жители На-токалау и Унду стали тауву. Они воруют у других таро и много всего другого. А еще люди На-токалау могут не спросясь брать в Унду кокосы, сахарный тростник и бананы.
73. [Мбау, Вуна, Сомосомо]
(№ 73. [100]. 60-е годы XIX в., о-в Мбау, с англ.
Сомосомо, или За-кау-ндрове, — о-в Тавеуни. В первой половине XIX в. вождества Мбау, За-кау-ндрове (Сомосомо) и Вуна возвысились (во многом благодаря европейскому оружию) и начали соперничать друг с другом, оттесняя при этом все прочие политические силы на задний план. Возможно, отголосок этого соперничества — приводимый рассказ.
Ср. также № 74, 75.)
Из всех, кто прибывает на Мбау, больше всего унижений доводится на долю тех, кто приплывет с Сомосомо. А все из-за глупого духа. Дух Сомосомо — звали его Нгу-раи — решил однажды отправиться на Мбау. Вату-мудре дал ему ствол бамбука, чтобы плыть на нем, как на плоту, и взялся направлять Нгураи, потому что пути на Мбау дух не знал. Нгураи вошел в крысу, взял с собой свою палицу и отправился в плавание. Миновал по указке Вату-мудре несколько островов — не будь Вату-мудре, он обязательно зашел бы на них, — а потом наконец с его помощью достиг цели. И Вату-мудре указывал ему, куда плыть, хотя сам был очень далеко. Когда Нгураи наконец достиг Мбау, ему было совсем худо: от слабости он уже не мог держаться на своем плоту, упал с него, и волны несли его куда хотели. Так его несло волнами, а подобрала его одна женщина с Мбау. Она отнесла его в дом вождя и посадила подле очага. Четыре дня не мог он отогреться и все дрожал.
Тем временем на Мбау прибыл дух из Вуна. Дух Мбау принял его со всеми подобающими почестями. Он еще хотел, чтобы из Вуна платили дань Мбау, но ничего у него не вышло.
Наступило время отправляться домой. Холодный и голодный, вернулся дух в облике крысы на За-кау-ндрове. Горько ему было — и оттого, как он оказался на Мбау, и оттого, как его там приняли. А дух из Вуна вернулся к себе радостный и довольный, сытый и богато украшенный.
Прошло время, и дух с Мбау — звали его Маи-соро-ни-ака — отправился к духу Вуна. Теперь дух Вуна стал требовать, чтобы с Мбау доставляли ему дань. А как раз перед этим он навощил дорогу, по которой должен был прибыть дух, сделал ее совсем скользкой; тот дух рассердился, пошел на него с кулаками, хотел наказать его за оскорбление — и растянулся на земле. Тут-то дух Вуна снова сказал, чего хочет, и пришлось поверженному духу согласиться. Условились, что Мбау будет нгали для Вуна, но не будет приносить ему урожаи и другие дары. Вот почему жители Мбау всегда почтительны с людьми Вуна, а те ведут себя с ними как господа.
Если же лодка с Сомосомо приплывает на Мбау, парус на ней надлежит спустить еще далеко от берега. Гребцы же должны сидеть на веслах: всякий, кто осмелится встать, заплатит за это жизнью. А уже у самого берега надлежит прокричать тама:
Ндуо! Во!
Ндуо! Во!
На Мбау приплывшие должны пробыть четыре дня на улице, и лишь потом им можно попасть в дом. И в дом они должны вползать, а не входить: так они подражают крысе, что вся тряслась от холода. Проползут немного, скажут дрожащим голосом тама, ползут дальше. По истечении четырех дней на Мбау им уже можно ходить по острову и носить хорошую одежду. Но все же ходят они пригнувшись, и руки у них все время сложены на груди.
Мбауанец, встречая такого человека, спрашивает:
— Ну что, свободен ли Нгураи?
А тот отвечает:
— Да, благородный господин, Нгураи уже освободился.
74. [За-кау-ндрове и Мбау]
(№ 74. [54], 20-е годы XX в., о-в Тавеуни, с англ.
Ср. № 73.)
За-кау-ндрове стоит ниже Мбау, жители За-кау-ндрове должны почитать мбауанцев, и вот почему это так.
Когда люди За-кау-ндрове заплывают на своем пути к берегам Мбау за остров Вива, они обязательно должны грести стоя, сидеть им нельзя ни за что. А вот жители Вуна, когда и плывут на Мбау, всегда гребут сидя.
Когда жители За-кау-ндрове приплывают на Мбау, они должны три дня спать вне дома. И если просыпаются они среди ночи, должны кричать приветственно: "О, о!". Только на четвертый день разрешают им войти в дом. И входят они, скрестив руки на груди. А все это из-за их духа, Нгураи.
Однажды Нгураи воплотился в крысе и пустился в плавание по волнам. Плыла та крыса в сторону Мбау. А другой дух оставался в краях За-кау-ндрове. Так вот, крыса уже собралась выходить на берег острова Коро, но тут тот дух как крикнет ей из За-кау-ндрове:
— Вперед, вперед!
Крыса поплыла дальше и хотела сделать остановку на Ова-лау, но тут ей опять крикнули из За-кау-ндрове:
— Вперед, вперед!
Крыса поплыла дальше, достигла Моту-рики, а там все повторилось. Так крыса добралась до Мбау и свалилась на берегу, уже совсем без сил!
В это время на берег спустилась одна старушка из явусы ма-сау — пришла набрать соленой воды. Она-то и подобрала бедную крысу, положила ее отогреваться рядом с земляной печыо. А крыса до того замерзла, что не могла согреться целых четыре дня.
Вот почему и по сей день жители За-кау-ндрове, попадая на Мбау, спят там совсем мало, а когда просыпаются среди ночи, должны кричать приветственно: "О, о!".
75. [Как поспорили духи,повелевавшие Мбау и Вуна]
(№ 75. [54], 20-е годы XX в., о-в Вануа-леву, с англ.)
Дух, имевший власть над Мбау, отправился раз в Закау-ндрове; на плече он нес свою палицу. По дороге дух Мбау поскользнулся на банановой кожуре и упал.
Тут подоспел дух Вуна и сказал:
— Теперь ты будешь служить мне.
Но дух Мбау ответил:
— Нет, потому что палица моя при мне[180].
И все же с тех пор Мбау подчиняется Вуна.
76. [Намука и Мбау]
(№ 76. [54], 20-е годы XX в., о-в Намука, с англ.)
Са-и-на-ванга, явивший на холме Зау-мборо, оказался раз в Мбенау. Там он выбрал себе лодку — из тех, что стояли у берега, — и отплыл на Коро. Оттуда поплыл на Мбау. Пристал к берегу у дома, где жил дух войны, но никому не стал показываться. Три дня и три ночи провел он без движения, так ему было холодно. Только через три дня и три ночи смог пошевелиться. И тут же принялся грабить и разорять Мбау: срывал с деревьев хлебные плоды, выдирал из земли клубни таро, убивал свиней и кур.
Мбауанцы спросили:
— Что это за человек, откуда?
Он в ответ:
— Из За-кау-ндрове.
Но они сказали:
— Не может быть, ты не из За-кау-ндрове.
Тогда только он признался:
— Я с Намука, с горы Зау-мборо.
Как только он сказал это, его позвали в дом вождя, и с тех пор Мбау, За-кау-ндрове и Намука стали вануа-вата[181]. Если мбауанцы прибывают к берегам Намука, они не поднимают флаг. Они, только они одни подносят соро госпожам Мби, двум женам духа Намука. Если же люди Намука прибывают на Мбау, они должны вести себя очень тихо, до тех пор пока не поднесут мбауанцам своего и-севу-севу со словами:
— Сохраните нам жизнь, не губите нас.
И на Мбау тоже положено воздавать дары благородным Мби; а уже потом можно резать кур и забивать свиней.
77. [Вандаму и Ванда]
(№ 77. [56], 20-е годы XX в. (?), место записи неизвестно, с англ.)
Однажды Вандаму отправился на поиски ямса; ему хотелось посадить его у себя. Ванда взял несколько клубней, испек, завернул и так отдал Вандаму. Вандаму потом открыл сверток, смотрит — а ямс уже запечен.
Вскоре Ванда пошел просить бананов. Дух местности На-ндаранга — это и был Вандаму — сходил в лес и принес несколько ростков дикого банана. Ванда посадил их у себя, а когда они выросли, увидел, что это не настоящие бананы.
И по сей день, когда потомки Вандаму приходят к потомкам Ванда, их угощают тем самым ямсом, который Ванда запек для Вандаму.
78. [Как явуса туну-лоа и явуса На-нге-леву стали тауву]
(№ 78. [56], 20-е годы XX в. (?), место записи неизвестно, с англ.
Этот текст, как и № 72, показывает, что основанием для объяснения связей, установленных в социуме, могли быть самые разные, отнюдь не только положительные отношения между духами.)
Однажды Нгала, дух, покровительствовавший явусе туну-лоа, решил забраться на [чужую] кокосовую пальму. Залезть на нее он хотел украдкой, чтобы никто не видел. А у Мата-валу, духа явусы на-нге-леву, было восемь глаз, так что он заметил Нгала. Заметил, рассердился на него и прогнал его прочь. А еще вслед ему стал бросать скорлупки кокосов. Из этой скорлупы и получились рифы между Туну-лоа и На-нге-леву.
Вот как люди из явусы туну-лоа и люди из явусы на-нге-леву стали тауву. Ведь их духи-предки обижали друг друга, а один даже хотел обокрасть другого.
79. [Мазуата и Зикомбиа]
(№ 79. [54], 20-е годы XX в., о-в Вануа-леву, с англ.
Вожди провинции Мазуата считали своей прародиной небольшой остров Зикомбиа у северо-восточного побережья о-ва Вануа-леву.)
Людей с Зикомбиа привел в Мазуата змей по имени Нга-лулу-валу. Сам же Нга-лулу-валу попал в Мазуата так. Он отправился на поиск мест, где отбивают кокосовые волокна[182]. Но не они ему были нужны: он знал, что в таких местах можно будет охотиться на морских черепах[183]. Если он прибывал куда-нибудь, но не слышал стука колотушек, знал: черепах здесь не поймать. Так бродил он по разным краям и наконец достиг Мазуата. Услышав, как отбивают местные жители кокосовые волокна, он понял: здесь ловятся черепахи. Он пошел вдоль ручья и пришел к водоему, где действительно плавали черепахи[184]. Оттуда он пошел к дому вождя Лингау-леву. Вождь позвал его:
— Входи в дом.
Нга-лулу-валу вошел в дом через заднюю дверь, сразу забрался под крышу дома.
Лингау-леву сказал:
— Некому нарвать листьев, чтобы было на чем разложить заквашенные плоды.
Дух тут же вышел, забрался на хлебное дерево, живо нарвал листьев и бросил их к основанию дома. Вот почему люди Зикомбиа всегда едят черепашье мясо, сидя у основания дома. А перед этим они с громкими криками срывают кокосы и складывают там. А жители Мазуата приходят, режут кур, а потом вместе с хозяевами рвут кокосы.
Зикомбиа и Мазуата — нгали-веи-тамба-ни[185], но Мазуата благороднее. А все потому, что Нга-лулу-валу забрался тогда на хлебное дерево, чтобы нарвать с него листьев. Вот его земля и стала менее благородной от этого. Останься он тогда под крышей дома, оба края были бы теперь равны по благородству.
80. О духах-предках на-мборо
(№ 80. [23], конец XIX — начало XX в., о-в Вити-леву, с англ.
Действие происходит на востоке о-ва Вити-леву, где и живут на-мборо.)
Благородный и знатный господин Моко-лоалоа и благородный, знатный господии Моко-вутувутуа, предки нынешных на-мборо, были братьями[186]. В прежные времена жили они в своем краю, в поселке Сили-а-ндрау, что на реке Ваи-ни-мала. Стоял этот поселок в том месте, где в реку вливается ручей Ваи-ни-янгу.
Раз братья решили развлечься, принялись сооружать себе лодку из стеблей и листьев таро. Когда река поднялась от пролившихся на землю дождей, они спустили эту лодку на воду. И тут Моко-вутувутуа в лодке унесло потоком. А его брат остался совсем один.
Моко-вутувутуа был младшим из братьев.
Река понесла лодку, вынесла к устью, оттуда выбросила в открытый океан; а потом лодку прибило к берегу местности Левука, что на острове Ова-лау. Там Моко-ву-тувутуа встретил духа тех мест. Дух был в облике птицы. Моко-вутувутуа с почтением поклонился благородному и знатному господину и сказал:
— Благородный предок, пожалей меня, не губи.
Тот отвечал:
— Жизнь твоя в безопасности: неужели я, твой предок, стану губить тебя! Это по моей воле принесло тебя сюда. Теперь мы будем жить вместе.
Так он и остался там. Прошло шесть дней, устроили пышный пир, а потом Моко-вутувутуа стал умолять духа:
— Благородный господин, будь благосклонен к моим мольбам, позволь мне вернуться в Ваи-ни-мала к брату.
Тот отвечал:
— Ваи-ни-мала далеко отсюда. Но хорошо, я доставлю тебя туда. Садись ко мне на спину. Мы отправимся сейчас же.
Он поднялся в воздух, долетел до устья великой реки Рева, а оттуда пустился дальше — полетел над местностями в глубине острова. С каждым взмахом его крыльев падали и отлетали прочь вершины гор и холмов. Так возникли размытые водой плоские берега этой реки. И так же возникли широкие долины На-ита-сири. Когда они пролетали над теми местами, дух спросил:
— Малыш, можешь ли ты разобрать, где мы?
И Моко-вутувутуа сказал:
— Могу. Мы еще далеко от дома.
Они полетели дальше над рекой, и с каждым взмахом крыльев прибрежные местности становились ровными и плоскими. Остались стоять только те горы, которых не коснулись крылья духа. Так долетели они до слияния Ваи-ни-мала и Ваи-лоа — это в местности Унду. Пролетая там, дух снова спросил:
— Малыш, понимаешь ли ты, где мы?
И Моко-вутувутуа сказал:
— Мы уже совсем близко.
Вот уже увидели они Сили-а-ндрау, где жил второй брат — Моко-лоалоа. И они отдыхали семь дней.
А по прошествии этих семи дней старший, Моко-лоалоа, сказал младшему:
— Послушай, брат, послушай, Моко-вутувутуа! Давай убъем духа и съедим его.
Младший стал возражать:
— Нет, нет, он спас мне жизнь, он принес меня сюда. Если ты обидишь его, я не останусь жить с тобой.
Но старший был непоколебим в своем злом умысле. Когда настала ночь и благородный гость уснул, Моко-лоалоа взял веревку, сплетенную из кокосовых волокон, прочно закрепил все дверные проемы и поджег дом!
Дух проснулся, увидел, что огонь уже подбирается к нему, и понял, что спасения нет. Он позвал тех:
— Дети, что вы делаете? Пощадите меня, и тогда ваш поселок будет всем известен как место, где стоит гробница Нденгеи! Вся земля, отсюда и до истоков Ваи-ни-мала, будет вашей, вы сможете пить из любого родника на ней.
Но они остались неумолимы. Огонь все ближе подбирался к несчастному, и он сказал:
— Услышьте меня, прошу вас, очень прошу вас! Смерть уже подошла ко мне. Пощадите меня, и я сделаю вас великими вождями Ваи-ни-мала — все будут подчиняться вам. Если же не согласитесь, наведу на вас проклятие, и уж тогда никто из на-мборо никогда не станет вождем! Вы всегда будете служить чужим господам, будете у них в услужении, и никто из вас никогда не посмеет пить из истока Ваи-ни-мала. Я умираю на вашей земле, а вы не хотите спасти меня — так, как спас я одного из вас, когда волны выбросили его, отчаявшегося и измученного, на берег Левука...
Так он погиб. Моко-вутувутуа оставил своего брата, Моко-лоалоа, и с тех пор у на-мборо никогда не было ни своего вождя, ни своего предела. На земли на-мборо постоянно приходили чужие господа, и им-то на-мборо и должны были служить.
81. [Почему жители Камбара связаны с жителями Олои]
(№ 81. [55], 20-е годы XX в., о-в Камбара (?), с англ.)
Когда-то обитатели Камбара жили в Олои на Вити-леву. Но потом им пришлось покинуть родные места. Вел их дух Мбе-рева-лаки[187] — он был тогда их вождем. Под его водительством они и достигли Камбара, обосновались на острове, а гору назвали Олои — в память о родном пределе.
С собой у них была священная земля: она должна была дать плодородие их новым полям. Еще у них было с собой священное дерево[188]. Так получилось, что земли этой осталось мало. Может, обряд мбули-вануа прошел неблагополучно[189], а может, первый урожай оказался нехорош.
Послали назад гонцов — принести еще земли. А тем временем тот, первый, запас земли опалили: то ли выжигали рядом с нею лес, то ли по небрежению вырыли в этой священной земле яму для печи. Как бы то ни было, задели эту землю огнем. Вождь был в страшном гневе.
С тех самых пор земля Камбара скудна и неплодородна.
82. Почему вожди Лакемба называются Туи На-иау
(№ 82. [36], 70-80-е годы XX в., о-в Лакемба, с англ.
Записано со слов Туи На-иау. Произношение имен отражает особенности диалекта о-вов Лау, ср. Тупоу вместо Тумбоу, Фати-фати вместо Вативати и др.
О титуле Туи На-иау см. примеч. 2 к № 37.)
Великим вождем был правитель Лакемба, великим вождем был он среди духов прошлого. А по матери он был смертным; он был сыном Туи-ланги, вождя небес, а мать его, тонганка, звалась щедрой и доброй. И родился он на Тонга.
Когда он подрос, он никогда не ходил с другими детьми, а всегда держался в стороне. Мать стала спрашивать его, почему он так поступает.
— Отчего, сын мой, — спросила она, — ты гуляешь весь день один? Отчего не играешь с другими детьми на РаРа? Это и в самом деле нехорошо, сынок, ведь они зовут тебя гордецом, считают надменным и ненавидят. А когда ты станешь мужчиной, никто не пойдет за тобой бороться с врагом.
Тогда мальчик взглянул ей в глаза.
— Скажи мне, матушка, скажи, кто мой отец. У всех мальчиков есть любящие отцы. Даже у маленького горбуна Туа-пико есть отец. Я сам видел, как он в самом разгаре игры в сражение с врагом, когда мальчишки уже волокли но земле тела побежденных противников, вдруг опрометью бросился к человеку, что шел с корзиной ямса со своего участка. И кричал: "Отец, отец!" И тот остановился, поставил корзину, улыбнулся Туа-пико, обнял, поцеловал его, посадил к себе на плечо и стал танцевать. А Туа-пико радостно смеялся. И другие мальчики — у них у всех есть отцы, что учат их метать копье и дротик, биться с палицей в руках, быть готовым к бою. Меня же некому учить.
Тут мальчик усмехнулся, глаза его сверкнули, и он тихо сказал сам себе: "Но я и сам научусь. Еще немного — и они увидят, чье копье быстрее взовьется в воздух и чья палица лучше всех раскроит череп врага".
А в сердце матери вошло беспокойство: она боялась скрывать от него имя отца, но и открыть его тоже боялась — ведь тогда мальчик покинул бы ее. И она заплакала, горе ее было велико.
— Да, сын, — сказала она, — у тебя тоже есть отец. И отец моего сына не таков, как все эти отцы, обычные люди. Но я боюсь, боюсь раскрыть тебе его имя, иначе ты покинешь меня, оставишь здесь одну! Не оставляй, не оставляй же меня! Я так тебя люблю. Если ты уйдешь, я умру.
И она горько заплакала, а сын только ухмыльнулся и тихо, спокойно сказал:
— Скажи мне его имя, или я убью тебя.
И тогда она сказала, и тут же он ушел, а она осталась горевать одна.
Весь день шагал он, смеясь про себя, и дорожным посохом из железного дерева сбивал головки цветов. И они падали, а он говорил: "Так я буду сбивать головы моих врагов". Ночью же он воткнул посох в землю и лег спать рядом. Он спал до утра, а утром увидел вот что: его посох вырос в великое, могучее дерево, вершина же его была в облаках. И он взобрался на дерево, а когда оказался выше облаков, увидел, что дерево уходит в небо. А в те времена небо было куда ближе к земле, чем теперь. И он взбирался и взбирался, и наконец достиг неба, и громко закричал:
— Я здесь, Туи-ланги, я здесь, отец!
Туи-ланги услышал это и гневно спросил:
— Кто это?
А в тот день на небе состоялось сражение, и ему пришлось бежать от врагов, и потому духу его было горько.
— Я — мальчик, равный по силе взрослому мужчине, я твой сын с Тонга, — ответил тот. (В те дни его называли только так, это потом он стал называться Туи-лакемба.)
— Иди сюда, я рассмотрю тебя! — прорычал Туи-ланги.
— Да ты еще мал! Отчего же ты не подождал, пока вырастешь? Возвращайся-ка к матери. Здесь нужны мужчины, а не мальчики, как ты. Мы здесь сражаемся.
И небесные воины, сидевшие вокруг Туи-ланги, рассмеялись.
Мальчик не ответил на это ни слова; усмехнувшись по обыкновению, с горящими глазами, он подошел к одному огромному жителю небес — смех его звучал громче других — и нанес ему кулаком такой удар по голове, что тот упал чуть не замертво.
Тут разом оборвался смех: все были потрясены силой и отвагой мальчика. А Туи-ланги необычайно обрадовался, и захлопал в ладоши, и закричал:
— Отлично! Прекрасно, мальчик! Великий удар! Возьми вот эту палицу и ударь его снова.
А в это время верзила уже поднялся и сидел, потирая то глаза, то голову. И мальчик взял палицу и нанес свой страшный удар этому человеку: палица наполовину вошла в проломленный череп верзилы. Потом мальчик бросил ее к ногам отца и сказал:
— А теперь я, пожалуй пойду к матери. Ведь вам здесь нужны мужчины, а не дети вроде меня.
— Ты останешься с нами!-вскричал Туи-ланги, хватая его за руку. — Ты останешься с нами. Эй, люди, подготовьте печи! Сегодня вечером мы будем пировать с моим сыном, а завтра мы разобьем наших врагов.
И мальчик сел рядом с отцом и принялся вырезать себе палицу из железного дерева.
А рано утром следующего дня к ним в поселок пришли враги и прокричали:
— Выходи, Туи-ланги, мы голодны! Выходи, мы съедим тебя!
Тут поднялся мальчик и сказал своим:
— Пусть никто не идет за мной следом. Все оставайтесь здесь.
Он взял в руки палицу, которую сам сделал себе, и кинулся в гущу врагов, и размахивал палицей направо и налево, и убивал врагов каждым ударом. Наконец все они обратились в бегство, а он сел на гору мертвых тел и позвал своих:
— Идите и унесите прочь все эти мертвые тела!
Тут вышли все, запели песню смерти и уволокли прочь тела врагов, всего их было сорок два. А лали выстукивал ндеруа[190] так громко, что во всей этой местности было слышно.
И еще четыре раза после этого — а значит, всего пять раз — истреблял мальчик врагов отца, и те пали духом, и пришли с дарами мира к Туи-ланги, и сказали так:
— Пожалей нас, оставь нам жизнь.
И так он расправился с врагами и возымел власть над всем небом. А мальчик остался с отцом и вырос в высокого, могучего юношу. И уж никто не смел смеяться над ним с того дня, как он взобрался на небо по железному дереву и убил того верзилу.
Но после того как все враги склонились перед Туи-ланги и стали служить ему, не с кем больше было драться. И сын Туи-ланги стал тосковать; ему некого было больше убивать. И вот он сказал отцу:
— Я вернусь на землю и буду искать себе там жену.
И Туи-ланги ответил:
— Верно, сын мой. Иди на землю и оттуда возьми себе жену.
Он поцеловал сына и заплакал. Но на самом деле он был рад отпустить его на землю, потому что боялся его.
А то железное дерево уже было снесено могучим потоком, и сын Туи-ланги не мог спуститься по нему на землю. И все же он спустился на Фиджи; это была местность под названием Мбенга. И никто не знает, как он спустился. А люди Мбенга говорят, что еще с ним было двое великанов со светлыми лицами. Мы не знаем, помогали они ему или нет, а знаем только, что он сначала оказался на Мбенга. А там духи того края созвали своих и стали бороться против него; он же сразил их своим могучим ударом и взял себе их землю и разделил на две части. Одну отдал своим светлокожим спутникам, другую — вождю Рева. И так он шел от острова к острову, сокрушая духов везде и всюду, заставлял их приносить ему дары мира. Так было на всех островах, и на Мбау, и на Вити-леву, вдали от берега. Так было, пока не дошел он до горы Кау-вандра, где жил Великий Змей[191]. С ним он не стал драться. Ибо Великий Змей вышел встретить его и сказал:
— Зачем нам драться с тобой, Небесный Воин? Вот, смотри, есть у меня дочь, девушка с прекрасными глазами. Лучше тебе, чем драться со мной, жениться на ней.
И эти слова были приятны Небесному Воину, и он женился на дочери Великого Змея. (А Небесным Воином его прозвали люди Мбенга.)
Потом он отправился на Мбау, потом во все пределы Вануа-леву и всех там победил, всех сделал своими слугами. Так он и Великий Змей стали главными духами на Фиджи. И наконец прибыл он на наветренные острова и ночью высадился на Лакемба. А утром его увидела на берегу старуха, шедшая за соленой водой.
— Привет тебе, незнакомец, — сказала она. — Откуда ты?
— Отведи меня в селение,-сказал он, — в дом вождя.
И она повела его по тропинке и привела туда.
А тогда главным поселком Лакемба — таким, как теперь Тупоу, — был Фатифати. И в каждом поселке был свой дух; он жил с людьми. Все эти духи и правили краем. Но они враждовали друг с другом и оттого всегда воевали, а вслед за ними воевали и люди.
В Тупоу правил тогда дух Рату-маи-на-коро[192]. Когда он узнал о прибытии Небесного Воина, он сказал:
— Пусть придет ко мне.
И они сели вместе в доме вождя, и Небесный Воин рассказал ему о своих битвах и о том, как он покорил всех на Фиджи, кроме Великого Змея, а на его дочери женился. И вот тот дух ответил:
— Хорошо, что ты пришел, и рассказ твой хорош. А теперь давай есть. Мне стыдно, но мне нечего поставить перед тобой. Все унесли в Фатифати. Только бананы поспели. Вон они. Давай сорвем их и съедим.
— Не беспокойся, — сказал Небесный Воин. — Я сорву бананы для нас обоих.
Но когда жители того поселка увидели, что он полез за бананами, они закричали:
— Эй ты, что ты делаешь?! Эти бананы —табу, еще не были посланы первые плоды нашим господам в Фатифати!
Тут Небесный Воин усмехнулся и глаза его блеснули.
— Я не знаю никаких господ из Фатифати, — сказал он, — а знаю только, что я очень хочу есть.
И он срезал те бананы, а люди закричали, бросились на него. Он же сразил их ударом своего ужасного кулака, двоих убил и многих ранил. А живые убежали от него, оставив мертвых лежать. Он же взял бананы и тела тех двоих, убитых им, и бросил их к ногам Рату-маи-на-коро со словами:
— Вот и еда. Давай же есть.
И то же сделал он на другой день в На-санга-лау и снова принес в Тупоу к Рату-маи-на-коро бананы и тела убитых им людей. Потом он отправился в Вакано, а там его ждали с мирными дарами, и так сделали во всех селениях, кроме Фатифати. И этот поселок он разрушил ужасно. Тогда все вожди пришли в Тупоу и принесли дары и молили о прощении. Оттого Тупоу и стал главным поселком на Лакемба, и теперь тоже так.
И сказал так Рату-маи-на-коро:
— Если я буду править, о Небесный Воин, это будет неверно. Ты один сумел покорить этот край, тебе и править им.
И Небесный Воин остался в Тупоу и правил всем. Он послал за своей женой, Госпожой С Прекрасными Глазами. Она же родила ему сына, Тали-аи-тупоу.
Так Небесный Воин стал Господином Лакемба. Сначала он был мальчиком, равным по силе мужчине, потом Небесным Воином и, наконец, Господином Лакемба.
Много лет правил он. Когда же его сын вырос, он отдал ему власть, а сам отправился на Тонга и там всех покорил. И наконец вернулся на небо к своему отцу Туи-ланги. И с тех пор жил там, а ему все поклонялись.
А отцы наши говорили, что, если кто-нибудь на земле назовется именем Господин Лакемба, он, Небесный Воин, спустится с небес и раскроит тому череп своим ужасным кулаком.
Вот отчего наш титул Туи На-иау.