— Откуда ты, благородная госпожа?
— Я из Сиетура, я жена Вусо-ни-лаве.
Он же сказал на это:
— Хорошо. Идем в На-мборо-кула. Мой дом стоит там без всякой охраны[223].
Мира-ласе-кула отвечала ему:
— Нет, нельзя, ведь я жена Вусо-ни-лаве!
Серу-мата-ндука сказал:
— Я никогда, никогда не слыхал о таком. Это что же, один из тех, что живут в Сиетура?
С этими словами он схватил Миру-ласе-кулу за руку, взвалил на плечо и силой поволок в На-мборо-кула.
А Ингоинго-а-вануа видел все это, сидя у себя в На-ву-ни-вануа.
Так вот, этот вождь повел Мпру-ласе-кулу к себе в На-мборо-кула. А Ингоинго-а-вануа стал звать А-кело-ни-тамбуа:
— Иди, иди сюда!
А-кело-ни-тамбуа пришел, и великий дух сказал ему:
— Спеши в Сиетура и скажи Вусо-ни-лаве, что Миру-ласе-кулу похитили. Вождь Серу-мата-ндука из На-мборо-кула увел ее к себе. Если не застанешь Вусо-ни-лаве, скажи все это главному вождю[224].
А-кело-ни-тамбуа поспешил в поселок; там он встал на святилище и стал звать Вусо-ни-лаве. Тут пришел главный вождь, и А-кело спросил его:
— Где Вусо-ни-лаве?
Тот отвечал:
— Два дня назад он отбыл в Кавула, не знаю, вернется сегодня или нет.
Тогда А-кело-ни-тамбуа сказал:
— Значит, ты скажешь ему все, с чем послал меня сюда Ингоинго-а-вануа. А сказал он так: "Миру-ласе-кулу похитили. Вождь Серу-мата-ндука из На-мборо-кула увел ее к себе".
С этими словами А-кело-ни-тамбуа ушел прочь.
А На-улу-матуа поспешил в На-ялояло-друа, дом Вусо-ни-лаве; там был Кали-ни-вутунава. На-улу-матуа вскричал:
— Здесь только что был А-кело-ни-тамбуа! Он приходил сказать, что Миру-ласе-кулу похитили: Серу-мата-ндука из На-мборо-кула увел ее к себе. Вусо-ни-лаве вернется сегодня вечером. Не говори ему об этом сразу. Пусть он сначала поужинает, а уж потом ты ему все расскажешь, чтоб не тревожить его.
Вечером в На-ялояло-друа появился Вусо-ни-лаве. Приготовили кушанье, собрались ужинать, и тут он спросил:
— Кали-ни-вутунава, где Мира-ласе -кула?
Кали-ни-вутунава в ответ:
— Не знаю, может, пошла за хворостом.
Наконец они отужинали. Еще какое-то время прошло, и тут Кали-ни-вутунава сказал:
— Днем здесь был А-кело-ни-тамбуа; он сказал На-улу-матуа, что Миру-ласе-кулу похитили: вождь Серу-ма-та-ндука из На-мборо-кула увел ее к себе. И все это видел Ингоинго-а-вануа.
Вусо-ни-лаве подскочил — да так, что пробил крышу дома: голова показалась на улице! И он приказал Кали-ни-вутунава:
— Иди и поговори с главным зождем. Спроси его, пойдем ли мы войной на На-мборо-кула.
Главный вождь сказал:
— На На-мборо-кула? До сего дня никому не удавалось победить ту землю! Скажи Вусо-ни-лаве, что я очень прошу не ходить на них войной.
Так сказал он, и Кали-ни-вутунава отправился к Вусо-ни-лаве и передал ему эти слова. Вусо-ни-лаве же ответил:
— Это было в прежние времена. Передай вождю: пусть все люди Сиетура спешат к На-мборо-кула, пусть ставят там укрепление. Я один поражу всех — и людей из Сиетура, и жителей На-мборо-кула.
И Кали-ни-вутунава снова пошел к вождю:
— Вот наш ответ: пусть все люди Сиетура спешат к На-мборо-кула, пусть ставят там укрепление вместе с жителями На-мборо-кула. Ничего хорошего их там не ждет, вот наши слова.
Кали-ни-вутунава вернулся к Вусо-ни-лаве, и тот сказал ему:
— Готовься к сражению, одевайся по-боевому. Сегодня ночью мы отправимся в На-мборо-кула.
Быстро вышли они из дома, пустились немедля по тропинке и уже скоро оказались рядом с На-мборо-кула.
— Остановимся здесь, здесь и приготовимся к битве.
Кали-ни-вутунава весь кипел от ненависти к врагу:
— Помни, Вусо-ни-лаве, помни, что мы с тобой происходим от одного человека, хоть матери у нас и разные; мы восходим к На-улу-матуа, и если ты умрешь под На-мборо-кула, значит, я умру вместе с тобой.
С этими словами Кали-ни-вутунава сел, а Вусо-ни-лаве вскочил и так обратился к нему:
— С самой юности я всегда был в сражениях, всегда воевал. Нет ни одной земли, перед жителями которой я склонил бы голову! Сегодня я разрушу На-мборо-кула, и только дикие куры будут кудахтать в зарослях, что поднимутся на святилище этого поселка!
С этими словами Вусо-ни-лаве сел и быстрым шепотом сказал Кали-ни-вутунава[225]:
— Сейчас мы с тобой разойдемся. Ты подберешься к На-мборо-кула с главной дороги, я — со стороны гор.
И они тут же поспешили в разные стороны. Вусо-ни-лаве поспешил в горы, чтобы оттуда напасть на поселок.
А жители, услышав его, решили:
— Гром гремит над горами. Видно, сегодня будет дождь.
Они ведь не знали, что это гремит, готовясь к битве, Вусо-ни-лаве.
А Кали-ни-вутунава поспешил на берег. Оттуда он бросился на частокол, защищавший поселок, пробил его головой и влетел в На-мборо-кула.
Прошел первый день сражения в На-мборо-кула, встал в своем доме вождь На-мборо-кула, вышел на порог и увидел Вусо-ни-лаве. Он напрямик спросил Вусо-ни-лаве:
— Откуда пришли вы на нас?
Вусо-ни-лаве отвечал:
— Ты еще спрашиваешь? Разве ты не знаешь? Позавчера я прибыл сюда из Сиетура. Оттуда ты привел к себе одну женщину. Разве ты не готов теперь сражаться?
Вождь сказал:
— Я всегда был вождем в На-мборо-кула и до сего дня не склонил головы ни перед кем.
На это Вусо-ни-лаве заметил:
— Ты говоришь о былом. А сейчас перед тобой Вусо-ни-лаве, и нет того, кто был бы равен ему в бою.
Вождь ответил:
— Что же, жди меня здесь.
Мигом он вышел из дома в боевом облачении, вынес свое копье и прокричал:
— Вон там уходит на ночь солнце; с ним уйдешь сегодня и ты!
А Вусо-ни-лаве сказал:
— Будь я каким-нибудь юнцом из Сиетура, может, тогда речи твои не были бы так безумны.
Вождь На-мборо-кула метнул копье в Вусо-ни-лаве, копье ударило Вусо в грудь и отлетело обратно, попав в того, кто посылал его!
А Вусо-ни-лаве вскричал:
— О Ингоинго-а-вануа, если я дорог тебе, позволь мне не доводить дело до палицы: дай мне схватить его голыми руками[226]!
И он бросился к опорному столбу дома вождя, а уже оттуда налетел на самого вождя, схватил его, развязал его ожерелье и им стянул руки и ноги пленника. А тут подоспел Кали-ни-вутунава, и Вусо-ни-лаве крикнул:
— Иди в дом, приведи Миру-ласе-кулу, и тогда мы вернемся в Сиетура.
Кали-ни-вутунава вывел Миру-ласе-кулу из дома, и Вусо-ни-лаве приказал:
— Поджигай поселок.
Так загорелся тот поселок, а они поспешили в Сиетура. Прибыли в Сиетура, младший повел Миру-ласе-кулу в На-ялояло-друа, а Вусо-ни-лаве взвалил на плечи захваченные им богатства и бросил их перед домом Ингоинго-а-вануа:
— Вот разная старая снедь, мой дар духу по возвращении из На-мборо-кула.
И Ингоинго-а-вануа сказал:
— Нет равных тебе, Вусо-ни-лаве, точно нет: ты никогда не забываешь обо мне в сражении.
Ингоинго встал, выхватил из горы подношений руку вождя На-мборо-кула, за руку вытащил все тело, вырвал ногти, высосал все, что было в нем, и пустую оболочку мертвого тела бросил прочь.
Так закончилось сражение в На-мборо-кула.
95. [Сражение между Сиетура и Нуку-зере-вука]
(№ 95. [71], 1935-1936 гг., о-в Вануа-леву, с англ,
В этом рассказе, как и во многих других, записанных Б. Квейном, появляются различные атрибуты современной, европеизированной жизни (бумага, письмо, ружье и др.).)
Жил в Сиетура вождь. Звали его Мба-ни-сину. Однажды вспомнилось ему былое, нечто, случившееся очень давно, еще когда он был молодым. И он стал беспокоен, не мог ни минуты усидеть в своем доме, то выбегал из него, то вбегал в него снова, то опять выбегал и вбегал, носился туда-сюда. Увидев все это, его сын протрубил сигнал, и тут же там собрались все люди Сиетура. И сын вождя стал просить, чтобы кто-нибудь узнал у Мба-ни-сину, что случилось. Вусо-ни-лаве подступился к нему, и Мба-ни-сину сказал:
— Я вдруг вспомнил одну старую историю, вспомнил, что случилось с нами, когда мы были в Нуку-зере-вука. Мы отправились туда исполнить меке, а они не приготовили нам ничего. И тогда На-улу-матуа привел сто их женщин к нашим лодкам, и мы легли спать с этими женщинами. А люди из Нуку-зере-вука исполнились гнева, бросились на наши лодки, оторвали ноги нашим гребцам, изорвали наши паруса. Беспомощные, остались мы лежать в лодках, и лишь у немногих хватило сил доплыть до Сиетура. Не знаю, хватит ли вам, нынешним, храбрости потягаться силой с людьми из Нуку-зере-вука.
Тут Вусо-ни-лаве вскричал:
— Довольно! Люди Сиетура могут расходиться!
И они вернулись в свой поселок; Вусо-ни-лаве спросил:
— Кто не побоится отправиться к Вороворо-друа и Мусу-на-нгила-друа, не побоится сказать им, что послезавтра я приплыву в их край требовать ответа за то, как они поступили с нашими отцами?
Никто не вышел, никто не ответил на слова Вусо-ни-лаве.
Наконец заговорил Тази-ни-лау:
— Я, я не побоюсь сделать это. Все другие думают о своих детях, женах, о своих старших. У меня же нет ни отца, ни матери.
На этом они расстались; Тази-ни-лау пошел к себе, опоясался крашеной тапой, надел плетеный пояс, надел на руки воинские украшения, взял топорик, копье и поспешил на берег. Лодка его называлась Зинги-ни-вула. Он спустил ее на воду и сказал про себя, обращаясь к великому Ингоинго-а-вануа: "Помоги мне, о Ингоинго, пошли мне сильный ветер, чтобы еще до наступления ночи я смог пристать к берегу Нуку-зере-вука".
И великий Ингоинго-а-вануа дал ему хороший ветер — еще до темноты Тази-ни-лау пристал к берегу Нуку-зере-вука. Но ведь ему, здоровому и крепкому мужчине, ни за что не удалось бы войти в поселок целым и невредимым. И он сказал: "Помоги мне, великий господин Ингоинго-а-вануа, измени мой облик, чтобы я мог выйти на берег".