— Почему ты плачешь?
— Потому что я голоден, — отвечал он, все еще не понимая, кто говорит с ним.
— Ну что ж, — сказал голос, — пойди и подготовь печь.
Когда земляная печь нагрелась, дерево пуко приказало ему отломить от него одну ветку и испечь ее. Лонго-поа вскарабкался на дерево, отломил от него большую ветку и положил ее в печь. Подождав немного, он открыл печь: она была полна ямса, свинины, бананов. Страшно голодный, он даже не стал вынимать все это из печи, а принялся отщипывать по кусочку от лежащих в ней кушаний. Приглушив голод, он вынул из печи еду и сел за нее. Но доесть все, что там было, он оказался не в силах, и он снова зарыдал. Дерево пуко спросило:
— Почему ты плачешь?
— Потому что я не могу доесть это, — сказал он.
— Ну что же, — сказало дерево, — сейчас доешь. — И мгновенно от тех кушаний ничего не осталось.
Теперь Лонго-поа начала мучить жажда, и он опять заплакал.
— Почему ты плачешь? — спросило дерево.
— Я хочу пить, — сказал Лонго-поа.
Дерево в ответ приказало ему:
— Пойди и сорви кокос с пальмы, растущей вот здесь, внизу.
Лонго-поа пошел, сорвал не один кокос, а много и тут же принялся пить. Сколько он ни пил, молоко в кокосе не иссякало, и тогда он снова зарыдал.
— Что с тобой теперь? — спросило дерево.
— Я не могу осушить этот кокос, — отвечал он.
Дерево приказало:
— Выпей все, что в нем есть. — И он тут же сумел исполнить это.
Но слезы снова вернулись к нему. Дерево пуко спросило:
— Что с тобой теперь?
Он отвечал:
— Я плачу потому, что мне холодно.
Дерево приказало ему подойти и сорвать с него два листа: на один следовало лечь, вторым — укрыться. Но неблагодарный Лонго-поа сорвал много листьев, уложил их охапкой на земле, накрылся ими. И вдруг листья под ним стали плетеными циновками, а листья, покрывавшие его, — кусками тапы. Всего этого было так много, что он начал задыхаться от жары и снова заплакал.
Дерево спросило:
— Что с тобой?
— Мне очень жарко, — отвечал он.
— Ну что ж, вставай и снимай с себя тапу.
Вскоре Лонго-поа захотел домой и снова зарыдал. Дерево спросило его, отчего он снова плачет, и он сказал, что мечтает вернуться на Тонга. Дерево сказало на это, что духи как раз собираются на рыбный промысел и что ему надо отправиться с ними — держать их корзину для улова, тогда он легко попадет на Тонга. Дерево наказало ему отломить еще одну его ветку: эту ветку надо посадить, как только он прибудет на свою родную землю. Если вовремя посадить ветку, прежде чем появятся его друзья и родные, из ветки вырастет такое же чудесное дерево пуко, способное говорить и давать все, о чем ни попросишь. Но если, прибыв на Тонга, он сначала займется другими делами, а потом только посадит эту ветку, из нее вырастет обыкновенное дерево.
Еще дерево велело ему взять с собой корзину с дырявым дном: заполнить ее займет много времени, и рыбная ловля будет долгой. Тогда уж точно удастся достичь Тонга к рассвету [578].
И вот духи отправились на рыбную ловлю и взяли с собой Лонго-поа, разрешив ему держать корзину для улова. Они вышли в открытое море. Все предвещало хороший улов, и действительно, рыбы было множество. Но почти вся она ушла обратно в море: в корзине-то была дыра. Спустя некоторое время духи спросили:
— Как там наша корзина?
Лонго-поа ответил им:
— Она еще не заполнена.
— Удивительно, — сказали они. — Этот наш улов пропадает впустую. (Вот откуда пошла поговорка об улове, сложенном в дырявую корзину: ее вспоминают, когда хотят сказать, что хорошее дело не дало плодов.)
Но вот занялся рассвет, и духи бросились прочь. А Лонго-поа остался — он достиг Тонга.
Он вышел на берег в Хаамеа и бросился к своим родным, оставив ветку дерева пуко возле дома. Потом он посадил ее, но ведь это было не сразу, так что деревья пуко на Тонга не говорят и не дают никаких плодов.
Примечание № 97. [17], начало XX в., с англ.
Сходный текст приводится у Э. Гиффорда [30]; см. здесь № 96.
98. Пасиколе
Пасиколе был самоанец, но жил он на Тонгатапу. Две женщины-атуа, которых звали Сиси и Фаингаа [579], полюбили Пасиколе за золотистый цвет кожи и красоту каштановых волос. В Пасиколе же не проснулось никакой любви к этим атуа: у него уже была жена. Но он знал, что отвергнуть этих женщин он не смеет: ведь они атуа. И он стал думать, как бы ему справиться с ними хитростью.
Вот наконец они явились к нему и сказали, что он должен пойти с ними. На это он предложил атуа понести их. Подвесил на концах длинной палки по корзине, посадил в них женщин, взвалил все это на плечи и понес. Женщинам он приказал смотреть только вверх, на небо и плывущие облака.
Так Пасиколе отнес женщин на гору Холохипепе [580] и там подвесил в корзинах на высоком дереве пуко [581]. Сам же он отправился домой. А те женщины-атуа сидели себе в корзинах, думая, что их несут, и смотрели на бегущие облака.
Прошло два года. Днища корзин прогнили, и тогда женщины-атуа упали вниз на землю. Тут они наконец поняли, что Пасиколе обманул их, и пошли за ним снова.
Как раз в то время Пасиколе решил пойти посмотреть, как там его атуа. Он уже шел к ним, но, не доходя до горы, заметил, что они спускаются оттуда, и понял: надо снова думать, как увернуться от них.
И вот когда они подошли к нему, он сказал, что идет ловить рыбу и приглашает их пойти посмотреть. В лодке Пасиколе велел атуа сесть на носу, а сам сел на корме. Женщинам было приказано сидеть не оборачиваясь.
Итак, все трое сидели в лодке, все было готово, и лодка двинулась вперед. Когда они вышли в открытое море, Пасиколе велел атуа придержать лодку и дать ему нырнуть. После этого он прыгнул в воду, держа в руке садок для рыбы, сильно забил ногами по воде и поднял тучу брызг за кормой. Затем он впрыгнул в лодку и велел женщинам посмотреть на него.
Сиси и Фаингаа чрезвычайно удивились, увидев на Пасиколе ожерелье из цветков хеа и остроконечных листьев паслена, и спросили его, где он взял все это. Пасиколе отвечал, что под водой есть одно место, где растут деревья хеа, и что он может спустить их туда, если только они залезут в сеть. А к сети Пасиколе заранее привесил большие, тяжелые камни.
Вот так он столкнул сеть с атуа в море и оставил там, а сам отправился на берег, домой.
Женщины-атуа долго пытались выбраться из сети; если бы не Тангалоа [582], они бы сидели там до сих пор.
Примечание № 98. [30], конец XIX в., с тонганск.
99. Правители Тонга
Первым Туи Тонга здесь, на земле, был Ахо-эиту [583]. Вот почему верховная власть принадлежит Туи Тонга и вот почему все его семейство наделено особыми правами: они ведут свое происхождение с неба. Если кто-нибудь из обычных людей здесь, на земле, важничает и ведет себя надменно, ему говорят: "Разве ты вождь, сошедший с небес?"
Что до Туи Тонга, о да, Туи Тонга — подлинный вождь благороднейшего происхождения. И все его родственники таковы — ведь они происходят с неба. Ахо-эиту спустился оттуда править здешним миром. Он первый Туи Тонга, первый вождь и правитель, наделенный верховной властью на небе и сошедший затем оттуда вниз, чтобы управлять всем здешним миром, всеми нашими землями, ибо власть его начинается от Увеа [584].
Сыном Ахо-эиту был Лоло-факангало. Он стал править после смерти Ахо-эиту. Сын Лоло-факангало, Фанга-онеоне, был третьим Туи Тонга. Сын Фанга-онеоне, которого звали Лихау, был четвертым Туи Тонга. Сын Лихау, которого звали Кофуту, был пятым Туи Тонга. Калоа, сын Кофуту, правил шестым. Его сын Маухау был седьмым Туи Тонга.
Затем последовали Туи Тонга Апу-анеа и Туи Тонга Афу-лунга. Затем — Момо [585] и Туи Татуи. Это Туи Татуи воздвиг Хаамонга-а-Мауи [586].
Затем правил Туи Тонга по имени Тала-тама. Затем правителем был наречен Туи Тонга Великий по имени Тама-тоу. Но это был не настоящий, живой Туи Тонга, а одетый Туи Тонга чурбак из древесины тоу [587]. Его выдавали за Туи Тонга и почитали, потому что так хотел Талаи-хаапепе, сам не желавший назваться Туи Тонга сразу после Тала-гама. Ведь если бы Тама-тоу не был объявлен Туи Тонга, самому Талаи-хаапепе пришлось бы долго ждать, прежде чем власть перешла бы к нему, если бы и вовсе перешла. А Талаи-хаапепе очень хотелось стать Туи Тонга Великим [588].
Итак, деревянный вождь Тама-тоу был облечен верховной властью, облачен в одежды вождя, украшен по всем правилам. Ему была дана супруга. Три года якобы правил Тама-тоу, а по прошествии этого времени для него была воздвигнута гробница, и его отнесли туда. Распустили слух, что жена его понесла и, значит, должен родиться новый Туи Тонга. Но все это была ложь, низкий обман, шедший от младшего брата Тала-тама — от Талаи-хаапепе.
Так получил власть и стал следующим Туи Тонга Талаи-хаапепе. Всем было объявлено, что Мохеофо [589] родила от Тама-тоу нового Туи Тонга. На самом же деле власть перешла к Талаи-хаапепе, младшему брату Тала-тама.
Затем стал править Туи Тонга Тала-каифаики [590]. Следующим Туи Тонга был Тала-фапите. После него правил Туи Тонга по имени Маака-тоэ. Затем правил Туи Тонга Пуипуи.
Следующий Туи Тонга носил имя Хавеа [591]