Вот почему и теперь над этой землей гуляют ветры. А еще: с тех самых пор то таро, в листья которого были завернуты ветры, стали называть у нас тало-матанги — "таро ветров" [709].
Примечание № 123. [42], 20-е годы XX в., с ниуэ.
Ср. здесь № 61.
124. Палица
Вете-вихи и Ики-пуле жили в Тонгатити, недалеко от Палуки. Вете-вихи был воином, больше всего он любил сражения. К тому же он умел искусно сочинять песни. Ики-пуле приходился ему младшим братом. Его делом было вырезать из дерева палицы и копья.
Однажды до Вете-вихи дошел слух, что в Аваау готовится сражение. Он тут же отправился в лес в Халопиа и срубил там одно дерево. Это было дерево олуолу. Он принес древесину брату, и тот спросил:
— Какая нужна тебе палица? Большая и толстая или узкая палица факахутуаниу [710]?
Старший брат ответил:
— Нет, палицу факахутуаниу делать не надо.
Младший брат принялся за работу, и вот палица была готова. Он сказал старшему, что палице надо дать полежать немного, чтобы дерево подсохло. Но старший отказался, сказав:
— Нет, ведь уже скоро состоится сражение, и, если я дам ей полежать, мне не с чем будет выступить в военной пляске [711].
Братья заспорили, но последнее слово все же осталось за старшим. Еще молодой, он слишком полагался на свои силы. Итак, он взял палицу, исполнил военную пляску и пропел:
— Аиа, все готово к сражению!
Взяв палицу, он отправился на поле сражения.
В начале битвы Вете-вихи везло, удача была на его стороне. Но потом он повернулся спиной к своим воинам и тут же потерпел поражение. Товарищи стали уговаривать его продолжить битву, а его тянула к земле тяжесть палицы. Тут он вспомнил слова младшего брата. Вскоре силы вернулись к нему, но было уже поздно: поражение было окончательным. Швырнув палицу на землю, он бросился бежать, чтобы спасти свою жизнь.
Примечание № 124. [42], 20-е годы XX в., с англ.
125. Мауи-матуа и Мауи-тама
Жили на свете Тонга и Нганги; от них и произошли Мауи-матуа и Мауи-тама, старший и младший Мауи [712]. Младший — Титики-таланга, это он вознес небо высоко над землей.
Когда-то небо было очень низким, оно нависало над землей и лежало на побегах аррорута. Оттого-то листья аррорута, некогда прижатые к земле небесами, такие плоские. Людям под нависшим над землей небом приходилось ходить согнувшись, скрючившись. А Мауи поднял небо высоко. Одной ногой он упирался в землю в Туфуки; нога его пришлась там посередине дороги, и от страшного напора там образовалась вмятина. Другую ногу Мауи поставил восточнее, в Фатуана. Эти места до сих пор называются "ногами Мауи" [713]. Крепко упершись ногами в землю, Мауи воззвал к небу:
— Отделись, отделись от земли, поднимись, поднимись высоко, о небо!
И вот от мощного толчка Мауи небо поднялось высоко над землей. А побеги аррорута остались далеко внизу, у самой земли.
Мауи-старший и Мауи-младший жили в Матаве. Там они всегда ночевали, и прошло немало ночей, прежде чем, проснувшись рано утром, Мауи-младший заметил, что старшего, Мауи-матуа, нет. Куда он отправился, младшему было невдомек.
Так было каждую ночь. Когда же солнце поднималось, Мауи-старший возвращался и всегда приносил что-нибудь поесть. Оба Мауи садились есть, но Мауи-тама так и не знал, откуда взялось то, что они едят.
Вот как-то старший в очередной раз вернулся с едой, и оба Мауи принялись за свою трапезу. Мауи-старший ел мягкую пищу, а у младшего Мауи еда была жесткой-прежесткой. И младший спросил старшего:
— Почему у тебя еда мягкая, а у меня — жесткая?
На это старший сказал:
— Положи свою еду на солнце, пусть испечется.
Мауи-тама положил еду на солнце, подождал, но, принявшись за нее через некоторое время, увидел, что она так и осталась жесткой.
Так прошел день. Назавтра, слоняясь по дому, Мауи-младший нашел листья — те, в которые оборачивают пищу в печи. Он принялся внимательно рассматривать находку, и тут у него мелькнула одна мысль. Взяв лист, побывавший в печи, он положил его рядом с листом, который полежал на солнце. Листья оказались разными. А он-то поверил старшему Мауи! И тут Мауи-младший решил: "Надо сегодня же ночью выследить Мауи-матуа".
Вот наступила ночь, оба Мауи стали ложиться спать. Старший сказал:
— Ну давай спать.
И вот уже младший услышал его храп и сопение. Тогда он встал и связал вместе концы поясов — своего и пояса, который был надет на Мауи-матуа. "Вот теперь, — сказал он про себя, — мы с тобой будем спать". И старший Мауи на самом деле спокойно спал, а младший бодрствовал. Не смыкая глаз он лежал и ждал, когда встанет Мауи-старший, чтобы наконец выследить, куда же тот ходит под покровом ночи.
Вот наступило время звездам выходить в небо. Старший Мауи поднялся, собрался уходить. Тут же конец его пояса потянул за собой пояс Мауи-младшего, тот чуть пошевелился, и Мауи-матуа понял, что младший Мауи не спит. Он решил остаться и подождать, пока юноша заснет. Наконец он услышал, как младший Мауи спит и громко хранит во сне. Тогда Мауи-старший нащупал узел на поясе — это был узел, завязанный младшим Мауи, — и развязал его. Все это время юноша на самом деле не спал, но Мауи-старший и не подозревал об этом. Вот Мауи-тама поднялся и отправился в свой обычный путь.
Когда он ушел, Мауи-младший встал и последовал за ним. Мауи-старший пустился в Талимаитонга, там вытащил из земли несколько стеблей тростника и спустился под землю. Затем он поставил стебли тростника на место и так закрыл отверстие, ведущее вниз. Но младший Мауи успел разглядеть дорогу, по которой ходил старший. Он пошел следом, вытащил из земли тростниковые стебли, скрывавшие путь вниз, и сошел под землю. Спустившись вниз, он увидел, что старший Мауи трудится, возделывает свои участки. Высоко поднимался дым горящего костра. Земля изобиловала растениями и плодами, пригодными в пищу [714]. Мауи-тама забрался на одно из деревьев — это была яблоня. Он принялся есть ее плоды, а несколько яблок упало на землю. Старший Мауи, увидев упавшие на землю плоды, заговорил: он обращался к птицам митикохи [715]:
— Птички, птички митикохи, лучше ешьте вредных букашек и противных червяков, и пусть плоды этого дерева, тянущегося к небу, останутся расти как росли.
При этих словах младший Мауи спустился с дерева. Старший тотчас же бросился на младшего, и началась схватка. Старшему удалось одолеть младшего и швырнуть его на землю. Но младший быстро вскочил и снова бросился к противнику. А старший вновь одержал верх и бросил меньшего на землю. Тут уж младший почувствовал, что силы покидают его. Когда старший снова бросился на него, юноша испугался, что еще немного — и старший Мауи просто убьет его. Но все же младший Мауи твердо решил, что должен одолеть старшего.
Они снова стали бороться, и вот младший одолел старшего и швырнул его на землю. А затем, схватив горящую головню, он бегом бросился обратно, наверх.
Увидев это, старший Мауи принялся клясть его и призывать дождь:
— О грохочущий ливень, о гремящий дождь, пролейся и потуши этот огонь!
Младший Мауи поджег все деревья, что росли там по дороге, но дождь залил этот огонь. Последним деревом, в которое Мауи отправил огонь, был баньян, росший здесь, наверху, в Талимаитонга. Поднявшись следом, Мауи-старший застал там ярко пылающий огонь, который никак нельзя было погасить. И этот огонь поглотил все тамошние деревья.
С тех пор огонь скрыт в деревьях; так и дошел он до наших дней. Всякий, идущий в лес, может добыть огонь. Для этого нужны две вещицы, две палочки: одна называется като-лонга, другая — като-хика [716].
Сначала Мауи-матуа было по вкусу все, что росло и водилось на этой земле и что было пригодно в пищу. А потом он проклял дерево каномеа. Это высокое лесное дерево, подобное вождю среди всех прочих деревьев. Плоды его были сладки и нежны. Проклятие же сделало их горькими. И атиу, небольшое растение, что стелется по земле, тоже давало прежде сладкие плоды. Но и их проклятие Мауи сделало горькими.
И еще Мауи произнес проклятие, сделавшее жгучим и едким гигантское таро — капе, а ведь прежде по вкусу оно было точно таким же, как съедобное таро. А чудесным листьям банана хула-хула [717], росшим вверх, Мауи приказал склониться к земле. И такими, склоненными к земле, они остались и в наши дни.
Примечание № 125. [42], 20-е годы XX в., с ниуэ.
Ср. здесь № 60, 87.
126. Лауфоли
Речь пойдет об одном человеке. Звали его Лауфоли. Он плавал на Тонга. Как-то на Ниуэ приплыли лодки тонганцев, и тонганцы спросили местных жителей:
— Скажите, что это с вашими панданусами?
— Лауфоли рубит их на дрова, — отвечали те.
А Лауфоли был отважным воином и благородным вождем. Услышав рассказ о нем, вождь тонганцев приказал взять Лауфоли на Тонга. Лауфоли сошел в лодку тонганцев — ту, что была предназначена для троих, — и взял с собой палицу, завернув ее в листья тефифи. Лодка тронулась и поплыла к берегам Тонга.
Там тонганцы приказали Лауфоли срубить одно банановое дерево. Лауфоли велел принести из лодки его палицу. Тонганцы спустились к лодке, искали, искали палицу, но так и не нашли и принесли взамен весло. Пришлось самому Лауфоли пойти к лодке, там он сразу достал свой сверток и развернул листья тефифи. От лодки он направился прямо к дереву. А оно было необычным: в сердцевину его был вставлен брусок железного дерева, очень твердого. Но Лауфоли, взяв палицу в левую руку, одним ударом снес дерево так, что и внутренний брусок не выдержал. Тонганцы просто онемели.