[724]. И они пели вот такую песню:
Мы ныряем неспешно, но споро,
И не слышно при этом плеска.
Оскорбленные, мы ныряем,
Чтобы выплыть в открытом море.
Примечание № 129. [42], 20-е годы XX в., с англ.
130. Наму-эфи и Нгуту-пухи-пеау
Оба они возделывали землю, но занимались этим по-разному, каждый по-своему. Нгуту-пухи-пеау [725] выращивал таро на внутренних участках, наверху, а Наму-эфи выращивал красноватые бананы на землях, расположенных внизу [726].
И вот однажды поднялся страшный ураган, вздыбились волны — и все таро, выращенное Нгуту-пухи-пеау, погибло. А земли Наму-эфи остались целы, ему было что есть, и он оставался доволен и весел. Тогда Нгуту-пухи-пеау решил спуститься к морю и поселиться на мысе в Алиуту, что в Алофи. И, придя туда, он затянул такую песню:
— Я велю морю нестись скорее, я гоню его к югу, я гоню его к берегу, к южному берегу.
Так он добился того, что море бурлит и стремительно несется куда-то у мыса, что в Алиуту.
Примечание № 130. [42], 20-е годы XX в., с ниуэ.
131. Лава-кула
Лава-кула женился на Тау-ахи, женщине из Тамакаутонга, и отправился жить к ней. Однажды он решил пойти в Муталау. Прибыв туда, он узнал, что все местные жители ушли охотиться на голубей. Он стал их искать, набрел наконец на их охотничье укрытие и встал у фата [727]. Вскоре охотники поймали двух голубей и поднесли их Лава-кула. А Лава-кула спросил собравшихся там людей:
— Как называется это место?
Фоу-тапу, тамошний вождь, в ответ оскорбительно сказал ему:
— Откуда мог взяться посторонний невежда, не знающий, как называется место, где мы охотимся?
От этих слов Лава-кула исполнился страшного гнева. Он схватил подаренных ему голубей и бросился прочь оттуда, а землю, где прошел, опустошил. Итак, он бросился прочь и бежал долгодолго. Отдохнуть он остановился только в Фалекахо. Затем он снова пустился бежать и наконец прибыл к себе в Халама-ханга.
На следующий день он отправился в лес, что в Манауи, и начал строить там большие лодки — для них он брал древесину дерева ата. Лодки были нужны ему, чтобы отомстить жителям Муталау. Он был твердо намерен сражаться, и вот уже был совершен ритуал тунги-маама [728]. Спустив лодки на воду, он достиг Патууту, где тоже совершил обряд тунги-маама. С наступлением вечера он со своими людьми снова вышел в море, чтобы жители той местности не заметили прибывших.
На следующий день сражение должно было начаться, и он обратился к своим духам, Умупулу и Факатикитики, с просьбой следить за тупуа — покровителями Фоу-тапу: они умели летать. В Полима он приготовил земляную печь, заполненную пиа [729], а в Пололо он приготовил земляную печь с кушаньем из таро. Когда вся еда была готова, он открыл печи. И тут же началось сражение. Фоу-тапу пал в этом сражении, которое велось в Туфакеле. А Лава-кула пел вот эту песню:
Спросил меня чужой: "Где ты живешь?"
И был ему ответ: "В Халамаханга моя земля".
И еще он говорил со мной и звал сюда,
Он — воин, готовый со мною сразиться.
И я сказал: "Мой караван уже в море".
А он: "Не накрыло ль его волнами?"
И снова он говорил со мной и звал сюда,
Он, воин, готовый сражаться, говорил со мной.
И еще он пел вот эту песню, обращаясь к тупуа:
О Умупулу, о Факатикитики,
Вот мое оружие, помогите мне,
Наделите оружие силой!.
Потом Лава-кула снова пришлось сражаться с жителями Муталау. На этот раз Тала-махина пошел на него войной. Потерпев поражение, Лава-кула бежал и стал укрываться от врагов: сначала в Хафоу, потом в Моунга-кахи-ну, потом где-то неподалеку от Халангингиэ и, наконец, в Тепа.
Его преследовали, но найти не могли. Противники его знали, что он укрылся в Тепа, но им не удавалось найти дорогу к его убежищу. Наконец они встретили женщину по имени Тиалои, и она выдала им дорогу к этому убежищу, сказав:
— Идите к тому месту, где банановые побеги растут, переплетаясь с ползучими растениями. Оттуда-то и начинается дорога вниз, ведущая к его укрытию.
Те воины немедленно отправились туда, нашли банановые побеги и дорогу, ведущую к убежищу Лава-кула. Лава-кула же, заметив приближающихся врагов, решил броситься в море. Он стал кричать жене:
— Прыгай же, Тау-ахи, прыгай!
Но Тау-ахи не стала прыгать вниз: она хотела жить. Снова закричал Лава-кула:
— Прыгай, Тау-ахи, разве не угождал я тебе все это время, разве не кормил тебя самой нежной пищей?
Но Тау-ахи не обращала на него никакого внимания. Когда враги подошли туда, Лава-кула один прыгнул в море, а женщина бросилась к знатному воину по имени Атеманга и пошла с ним. Потом она стала его женой.
Примечание № 131. [42], 20-е годы XX в., с ниуэ.
132. Ваи-муа-тифа и Тити-ату
Тити-ату жила в Авателе. Ваи-муа-тифа была прорицательницей, таула-атуа, и жила она в Тамалангау. Однажды Ваи-муа-тифа отправилась в Авателе к тупуа Лya [730]. Там она подружилась с Тити-ату, и они решили поселиться на самом берегу. У обеих были дети, но откуда — они сами не знали. Итак, они стали жить под скалой на наветренном берегу.
Но некоторое время спустя женщины отдалились друг от друга, и Ваи-муа-тифа с детьми ушла жить на подветренный берег. Как-то, совершенно неожиданно, появился там тупуа, которого звали Поту-мате-ланги. Он велел Тити-ату прогнать Ваи-муа-тифа прочь с берега, сказав, что у нее стало слишком много детей.
Поговорив с этим тупуа, Тити-ату, а за ней и ее дети возненавидели Ваи-муа-тифа и ее детей. Берег, на котором жила Ваи-муа-тифа, они усеяли нечистотами. Ваи-муа-тифа пришлось покинуть те места; вместе со своим семейством она двинулась в Пали-тоа, что близ Авателе. Прибыв туда, она разрыдалась и попросила Лya всколыхнуть море, нагнать к берегу высоких волн, погубить Тити-ату и ее детей.
Налетели волны, накрыли скалы в Туфула, докатились даже до Лиукитиа, что за Авателе. Тити-ату и все ее дети погибли в этих волнах. Только одной девочке удалось спастись. Вода стала спадать, а девочка осталась на ветке прибрежного кустарника тиалетофа. Так она выжила. Ее звали Махе-лепа. Когда она выросла, ее взял в жены один человек из Авателе. Она родила ему много детей, в их числе — дочь по имени Фине-мата. Эта Фине-мата стала потом матерью знаменитого воина Тала-махина [731].
Примечание № 132. [42], 20-е годы XX в., с англ.
133. Хили-нгуту
У человека по имени Хили-нгуту распух живот, и он умер. Родственники положили тело умершего в лодку, спустили лодку на воду и отправили ее качаться на волнах. Вернувшись к себе, родственники совершили обряд, исполнили пляску тафеаухи [732]. Спустя два дня один человек пошел на берег. Неподалеку от берега он увидел, что кто-то сидит под банановым деревом и очищает банан хулахула [733]. Решив, что он увидел духа, тот человек испугался и побежал скорей к своим:
— Подите к берегу, посмотрите, там черный дух [734]! Он сидит и ест банан хулахула.
Люди пошли туда, а это — это был Хили-нгуту, тело которого они только недавно отправили в открытое море. Морская вода залечила ему живот, и он вернулся живым — его прибило к берегу. Он дожил до старости.
Примечание № 133. [42], 20-е годы XX в., с англ.
134. Муталау и Матуку-хифи
Тихамау был одним из вождей Нуку-ту-таха. Его главный дом стоял в Хапунга-мо-фаофао, деревне, расположенной в местности Улулаута, что на побережье, недалеко от Леленго-атуа. Тихамау был первым среди вождей, собиравшихся на святилищах Фана-кава-тала и Тиателе; бывал он и в Ваихоко, в каменном укрытии, которое образуют ноги лежащего Хуанаки. Тихамау был первым верховным правителем Ниуэ-фекаи [735].
Матуку-хифи состоял при Тихамау и был его хангаи, вторым после самого Тихамау вождем. Он следил за тем, чтобы на остров не проник кто-либо из чужеземцев с целью захватить этот край. Он нес дозор на вершине скалы в Макатау-какала, что на побережье Онеоне-пата, недалеко от Авателе. Там у него были заготовлены светлые морские раковины. С наступлением темноты он привязывал их тапой себе на глаза и усаживался поудобнее, опершись спиной о камень, обращенный к морю. Раковины, укрепленные на его спокойно закрытых глазах, белели в темноте, и казалось, что он сидит не смыкая век. А на самом деле он спокойно спал до наступления следующего дня.
А в это время Муталау собрался посетить свою прародину [736]. Но Матуку-хифи стоял на страже ее берегов и в своем вечном бдении не дал бы Муталау выйти на берег. И тогда Муталау решил не пытаться попасть на остров ночью или вечером, а приплыть днем, при свете солнца. Как-то, когда Матуку-хифи уже ушел заниматься своими дневными делами, Муталау оставил лодку в Тиоафа и прокрался туда, где ночами нес дозор Матуку-хифи. Спрятавшись, он стал ждать прихода Матуку-хифи; он решил узнать, что же это за человек.
В сумерки Матуку-хифи пришел туда, развел костер, достал раковины, закрыл ими глаза и устроился на своем обычном месте, опершись спиной о скалу. Так Муталау увидел, что Матуку-хифи действовал обманом. Муталау схватил свою палицу, встал на главную дорогу, проходившую там, и одним ударом снес голову Матуку-хифи. Удар палицы обрушился и на скалу, и каменное сиденье убитого стража тоже было уничтожено. Вот так настал конец Матуку-хифи.