, и острова имеют названия: Ножны-остров, Кисет-остров, Конец Пояса — устье реки, Большой Сапог-остров, Маленький Сапог-остров. Унесло и бедро Менква. Из него образовался длинный плес вблизи поселка Алтатумб. До того как Менкву закричать, южнее деревни ехали люди в большой лодке. Когда он закричал, лодка зачерпнула воды и затонула вместе с людьми. На этом месте образовался остров. Его назвали остров Погружения Лодки.
155. Скала Сброшенной Лосиной Головы
В старые времена был городок. С каким бы оружием ни пришел враг, в городок тот войти не может. Городок на вершине скалы стоял. Снаружи железным частоколом[419] огорожен был. С какой бы стороны враг с луками и стрелами ни пришел — внутрь не попадает.
Однажды пришли враги с луками и стрелами. Пришли враги, внутрь городка попасть не могут. Под скалой внизу живут, выжидают, когда ворота городские откроют. Сколько ни ждали, ворота не открывают. Так выжидая, голодать стали. Обессилели, а назад все же не уходят. Наконец так изголодались, что сверху из городка еды просить стали. Люди в городке голову лосенка годовалого взяли, грязью всякой обмазали и вниз швырнули. Враги эту голову все же съели. С тех нор ту скалу так и называют: Скала Сброшенной Лосиной Головы. Однажды враги на скалу вверх полезли. Тогда жившие в городке несколько бревен веревкой обвязали, на краю скалы положили. Когда враги на эту скалу полезли, защитники веревки обрубили, бревна вниз покатились и всех нападавших передавили. Эта скала находится в верховьях Сосьвы, повыше того места, где сливаются ее большой и малый истоки.
156. Сали-урнэ-ойка
Давным-давно, никто из старых манси не помнит — когда, жили-были муж и жена. Жили они очень богато, не знали и не ведали никакой нужды. Было у них несметное количество оленей. Оленей богатой семьи пасли бедные пастухи-манси. День и ночь они смотрели за оленями у подножия Уральских гор.
У богатых оленеводов был единственный сын, они его очень любили и баловали. Одежду он носил из дорогих оленьих шкур, к столу ему подавали дорогие кушанья. Но юноша был ленивым и беззаботным. День проходит, два проходит, а он ни в лес на охоту не сходит, ни в чум дров не занесет. Ни до чего ему дела нет. Лежит на оленьих шкурах и поглядывает в небо через дымовое отверстие чума. Полежит, полежит, выйдет из чума, посчитает звезды на небе и снова ложится на шкуры. Так он и проводил дни. Отец с матерью смотрели, смотрели на любимого сына и однажды сказали ему:
— Сынок, чем так лежать, съездил бы ты проведать наших оленей. Посмотрел бы, как их пасут бедняки-манси.
И вот ленивый юноша задумался. Вышел из чума, посмотрел на небо, посчитал звезды и подумал: "Однако, придется ехать и проведать наших оленей..." Зашел в чум и сказал отцу с матерью:
— Съезжу-ка я проведать наши оленьи стада. Только вы к моему приезду сшейте новую малицу из лучших оленьих шкур.
Запряг ленивый юноша трех оленей в нарту и отправила? в путь. Едет, посматривает на горы и думает про себя: "Вот теперь я посмотрю на наши оленьи стада. Узнаю у пастухов, сколько у нас оленей". Долго ехал, коротко ехал, стал приближаться к подножию Урала. Подъехал к подножию гор и видит оленьи стада его на месте. Бедные пастухи-манси по-доброму пасут оленей.
Дальше ленивый юноша не поехал. Понравились ему эти места, остановился здесь. И вот он вдруг стал бодрым в работящим, лень свою отбросил. Стал у подножия горы чум строить. Посреди чума очаг наладил, оленьи шкуры на пол постелил. И стал он в этом чуме жить. Долго жил у подножия этой горы, состарился. С тех пор оленеводы-манси и называют эту гору Сали-урнэ-ойка — Оленей Оберегающий Богатырь.
157. На каменном утесе
Жили-поживали старик со старухой. Они ставят чум на вершине высокого утеса. Ставят олений чум, ненецкий чум. Поставили, подумали: "Попробуй теперь, войди!"
Долго жили, коротко жили. Однажды ночью слышат: кто-то к ним приближается. Это едет оленья нарта. К чуму на каменном утесе ненецкое войско пришло. Дерутся, борются. Ненецкое войско вниз скатилось, с утеса вниз все упали.
Старик со старухой утром встали, смотрят: они все с каменного утеса упали в снег, все умерли. Старик со старухой сняли чум и перекочевали в другое место. И до сих пор живут на другом месте.
158. Сказание о народе Пастэр
Люди Пастэр пошли из селения Пастэр в лес. Звериный след нашли, гнаться принялись. Один был Шагом Менква Обладающий Человек[420], другой человек был Крылатый Пастэр. Еще три человека — обыкновенные люди. Шагом Менква Обладающий Человек впереди идет. Крылатый Пастэр звериный след посохом колет:
— Богом созданный священный зверь, богом созданный отмеченный зверь, из этого места, из которого идешь, Нижний Урал покажи, женщин-родоначальниц неведомую землю покажи, богатырей неведомую землю покажи[421].
Шагом Менква Обладающий Человек впереди шел, затем Крылатый Пастэр на его лыжи сзади наступать начал. Потом Крылатый Пастэр вперед шагнул. Северного ветра, южного ветра буран поднялся[422], когда Крылатый Пастэр бежать принялся.
Долго шел, коротко шел, в одном месте однажды зверь показался. Зверя свалил. До нижнего конца Урала не дошел, как зверя свалил. Освежевал, сердце да печень взял, затем обратно побрел по той же дороге, по которой пришел. Долго брел, коротко брел, Человека Обладающего Шагом Менква встретил. После того вместе пошли. Пошли, людей своих повстречали. Там и заночевали, сердце да печень ели. Утром встали, затем вниз к Оби подались. К реке пришли, таять начало. Весна настала. В том месте дальше жить стали, дальше спать стали. Там и основались, теперь там живут. Того места имя — Полуй.
159. Сын Полум-Торума
Сын Полум-Торума внезапно пропал[423]. Охранявший его человек поблизости искал — духа его нет. Духа его вблизи очага нет. Тогда духа своего искать задумал. Затем отправился духа своего искать. Собаку у бедра привязал, собака его ведет. Собака куда идет, туда и он идет. Все шел, все шел. Ночь настанет — спит. Встанет и опять идет. Собака в это место привела его. Название этого места — Сури. Духа своего здесь и нашел. Место, где был найден дух, — Петькин мыс. Лесной мыс таким именем прозывают. Когда духа своего нашел, в этом месте селение сделал. Мансийский человек[424] ворожит. У духа своего, ворожа, спрашивает:
— Ты как, это место родным сделать думаешь?
Дух его в этом месте и основался. Человек здесь зажил, с духом своим. Тут и стали жить. Пока один мужчина, одна женщина останутся[425] дух-предок с человеком здесь зажили.
От мансийского человека род пошел, имя его — Ольсин. Здесь жили, затем половина народа нашего в новый поселок властями устроена была. Новое селение сделали, духа-предка туда перенесли. Род наш три имени имеет: одно — Ольсин, одно — Торо-сев, одно — Сюмин[426]. В Ильпи-пауль теперь два рода живут.. Уже после основания селения в Ильпи-пауль ляпинский человек[427] пришел, Ярлин имя его. Они Крылатого Старика почитают. Крылатый Старик — Чайка-Старик[428].
В лесном селении[429] Петликовы живут. Они — до нашего рода пришедший народ. Они — народ из селения Хангласам, сосьвинский народ — Народ Лягушки. Их дух-предок — дочь Великой Женщины из селения Хангласам[430].
160. Серебряное блюдо
По ту сторону Салехарда ненцы живут. В рыбопромышленных местах без оленей живут. Однажды летом неводят, неводят, ничего совершенно не добывают. А добывают хоть, так немного, лишь на еду добывают. Однажды летом, когда так жили, невод забросили. К берегу подвернули. Тянули, тянули, больше не могут. "Почему он, — думают, — тяжелый?" С лодки смотреть стали — невод полон рыбы. Тогда говорят:
— Маленьким неводом рыбу на берег выберем.
Рыбу понемногу на берег вытащили. На берег, на сухое место, собирают. Всякая, всякая рыба там есть. Потихоньку потихоньку туда, на берег, стащили. Пятьсот пудов добыли. Говорят:
— Ну, делить будем?
— Чего делить?! Сколько можешь, столько и бери.
Среди большого количества рыбы смотрят — тарелка. Немного глиной облеплена. Водой немного обмыли, смотрят — серебряная тарелка. Тогда говорят:
— Кому надо, пусть возьмет.
Один человек говорит: "Мне не надо", другой человек говорит: "Мне не надо". Тогда один человек говорит:
— Я возьму. Возьму, в свой дом отнесу.
Домой сходил, кусок материи принес. Аршинным куском материи с угла на угол тарелку завязал, домой отнес, в переднем углу к шесту привязал. После этого на третий день сам заболел. Три дня жил, потом на третий день как заболел — умер. При смерти он детям и жене сказал:
— Если я умру, эту тарелку в другой дом пусть отнесут.
Верно, в тот день, когда сказал, как свечерело, так и умер.
Он умер, серебряную тарелку взяли и в другой чум отнесли. Туда внесли, также к шесту дома привязали. В день похорон того человека в другом доме, куда внесли тарелку, человек заболел. Как заболел, на третий день и умер. Этот человек умер, тарелку взяли и в третий дом отнесли. В третий дом внесли, также в передний угол к шесту дома привязали. В передний угол привязали, в том доме живущий человек тоже заболел. И так же, как заболел, на третий день умер.
После этого еще по чет