казали они похоронить их.
Они и закопали их в землю. Мертвые лежат. Наконец, прошло семь лет. Когда они хотели открыть свои гробы, то увидели, что они похоронены в земле. На ногастого Пастэра обрушилась земля, и он задохнулся. Крылатый Пастэр сказал:
— Наши жены похоронили нас совсем, на тысячу дней.
Затем он трижды крикнул, и люди обнаружили его; и хотя они искали, искали, но, когда добрались до середины могилы, крылатый Пастэр наворожил:
— Пусть позднее рожденная девушка, позднее рожденный юноша так же покоятся, как я упокоился на тысячу дней[321].
116. Медвежья песня о спуске с неба
Верхний Дух, отец мой[322],
В люльке из меха черного зверя,
В богатом гнездышке
Вырастил меня.
В люльке из меха красного зверя,
В богатом гнездышке
Вырастил меня,
В семи домах с одним выходом[323],
Не выпуская, меня вырастил.
Вот однажды говорит
Верхний Свет, мой батюшка:
— Доченька моя, могучий зверь,
Есть у меня в лесу
Много горных и лесных силков.
К ним теперь пойду.
В лесу и в горах приносящий счастье
Счастливый пояс свой
Отец надевает
И снова говорит:
— Ну вот, доченька,
Уж как я уйду,
Своего богатого гнездышка
Из собольих шкур, из звериных шкур
Не покинь, смотри!
Мною сказанных слов
Не забудь, гляди!
В охоте на красного зверя,
В охоте на черного зверя
Счастье дающим поясом
Мой отец подпоясался.
Шкурой выдровой обтянутые
Лыжи[324] он надел свои.
Выходить же как начал.
Снова мне сказал:
— Ну вот, доченька,
Из семи золотых домов
Никуда не ходи,
Мною сказанных слов
Не забудь, смотри!
— Я из дома не выйду,
Что мне там искать!
Вот ушел мой отец,
Захотелось мне есть,
Вышла из дома.
Семирядный увидев загон,
Я к нему пошла.
Для неезженых коней
Увидав загон,
Я к нему пошла.
К загородке лишь приблизилась,
Кони начали бросаться
Кто куда!
Загородка, не выдержав,
Развалилася,
Поскакали кони
Во все стороны.
Жеребят малых матери
Погнались за мной,
Семерых жеребят малых матера
Погнались за мной.
Я от них бежать
Припустилася,
Побежала назад домой.
Как бежала назад,
За ограду золотую
Ненароком вдруг вступила я,
За ограду как иступила я,
Так почувствовала:
Ноги задние куда-то
Провалилися.
Как в себя пришла,
Говорю себе:
— Ах ты, матери своей лишь любезный,
Дохлый зверь!
Для тебя-то что страшное
Разве сыщется?
Испугалась чего:
Оступались куда-то ноги задние!
"Дай-ка, — думаю, — подойду туда".
Подхожу, вниз заглядываю:
Нижним народом населенная земля
Там видна.
Желтым расцвеченная, красным расцвеченная
Милая земля.
Вроде меня, зверя мощного, девушке
Погулять хороша земля!
В ином месте люди уж мясо поели,
За кости взялись,
А я все гляжу,
А поднялась когда,
С глаза правого слезу
Влево утираю,
С глаза левого слезу
Вправо утираю.
Повернулась и домой побрела.
В соболиное свое гнездышко
Спряталась.
Вот однажды
С грохочущим шумом
Сильной грозы,
С грохочущим шумом
Мощной грозы
Отец мой пришел.
Лыжи, выдрой обтянутые,
Околачивать принялся,
Были б сделаны неумелой рукой,
На елового дерева три куска
Раскололись бы натрое!
Сделал мастер хороший
Лыжи те,
Потому и целы остались,
Не распались.
В дом вошел,
Сел за стол о семи ногах,
Бессловесным зверем,
Безъязыким зверем
Там сидит.
Долго ль так сидел,
Мало ль так сидел,
Поднял голову.
Десятизубый свой, зубастый рот
Открывает, говорит:
— Жадный зверь могучий, мол доченька,
Мною сказанного слова
Не послушала.
Сколько раз тебе говаривал,
Чтоб неезженых коней
Ты не трогала.
Так зачем же их
Ты встревожила?
— Батюшка, на землю
Отпустил бы ты меня!
Желтым расцвечена
Милая земля,
Красным расцвечена,
Хорошая земля!
— Где ты нашла, доченька,
Землю желтоцветную,
То вода по трясинам виднеется.
— Отпусти ты меня все же, батюшка!
— Нет, не отпущу тебя —
Так сказал и сел.
Слова более не вымолвил,
Языком не шевельнул.
Много ль так сидел,
Мало ль так сидел,
Наконец поднялся, встал,
Закопченную одежду взял,
Надевает ее он на плечи свои
Соболиные,
В законченный дом, где железо куют,
Отправляется,
Звон железа, звонкий стук
День не умолкает,
Ночь не умолкает.
Вот однажды возвращается
Верхний Свет, мои батюшка:
— Если сильно так
Захотелось тебе,
Выходи сюда.
Если хочешь, отпущу тебя.
Тут сажает он меня
В люльку златоверхую
С золотым обручем.
Заскрипел золотой блочек,
Спускаюсь я.
Сколько с неба опустилась,
Столько до земли осталось,
Тут умолк вдруг золотого блочка
Громкий скрип.
Опускаться люлька кончила.
Когда южный ветер поднимается,
Относит меня к морю
К Ледовитому,
Когда северный ветер поднимается,
Относит меня
К водам Морт-страпы.
Голоса моя лишь мотается,
Волосы мои лишь развеваются.
Вот однажды
Закрипел золотой блочек,
Подниматься люлька начала,
В золотую ограду
Кверху вытянута.
— Ну, доченька, так каково? —
Отец мой спрашивает:
— Еще того не хочешь, нет?
— Отпусти меня, отец мой, на землю! —
Отвечаю я ему.
— Ну, как хочешь, доченька,
Если сильно так захотелось,
Спущу тебя я на землю.
А как придешь на землю ты,
Человеческим сыном поставленные,
На одном столбе стоящие
Многочисленные лабазы
На пути твоем если встретятся,
Обходи их стороной
За три дерева.
Их не трогай смотри![325]
Мною Сказанного наставления
Никогда не забудь!
Так сказав, Верхний Дух, мой батюшка,
Посадив меня в люльку,
Начал вниз спускать.
С громким скрипом золотого блочка
Опустил меня он на землю.
Вышла я из люльки златоверхой,
Из люльки с золотой дугой.
Золотого блочка громкий скрип
Скоро в высоте угас.
Повернулась я идти.
Куда руку ни поставлю,
Всюду болотная трясина,
Всюду лесная трясина.
Руки не вытянуть,
Ноги не вытянуть.
Меж семи горных деревьев
С отростками
След звериный извилистый,
Зверь, я прокладываю.
Так-то идучи,
Вперед глянула:
Человеческим сыном поставленный
На одном столбе высокий лабаз
Заметила.
"Дай открою, — думаю, —
Что внутри его?"
Лабаз открываю.
На целое селение большой грабеж
Я устраиваю.
Вот с едой управилась,
Дальше побрела.
Так-то идучи,
Вперед глянула:
Человеческим сыном поставленный
С окоченевшим лабаз
Заметила,
Могилу холодную увидела.
На целый городок тут большой грабеж
Я устраиваю.
Вот с едой управилась,
Дальше побрела.
Долго ли я шла,
Коротко ли шла,
Как почувствовала,
Что в плечах и в коленях моих
Исхудала я.
На былинку если встану,
Меня былинка выдерживает,
На травнику если встану,
Меня травинка выдерживает —
Исхудала так.
Вот однажды повстречала я
Росомаху, сестренку старшую.
Подошла она.
— Росомаха, сестрица мои,
Для меня ворожбу сотворить
Не присела бы ты?
Отчего со мной случилось так:
На былинку если встану,
Меня былинка выдерживает,
На травинку если встану,
Меня травника выдерживает —
Исхудала я так.
Для меня ворожбу сотворить
Не присядешь ли?
Тут присела она,
Вот и говорит
Росомаха, сестрица старшая:
— Верхним Светом, отцом твоим,
Слово скачанное
Зачем же забыла ты?!
Отныне впредь
Не забудь его.
Вот я дальше пошла.
Так-то идучи,
В одном месте
Вперед глянула:
Человеческим сыном поставленный
На двух столбах лабаз
Заметила.
За три дерева сторонкою
Обошла его теперь.
Так ходя,
Собирая в лесу ягоду,
В лесу выросшую ягоду,
Накопила силу добрую.
Вот однажды белым инеем
Мхи, лишайники подернулись.
Утро с инеем мой отец послал.
Иней на носу у ворона
В утро то отец послал.
С земляной кровлей дом,
Дом с кровлей сделать
Надумала.
Вот беру я
Две лопаты свои
С остриями железными.
Принимаюсь рыть
И все рою да рою,
С земляной крышей дом
Поспел.
Волосатую свою голову
Со многими волосами
Завожу в него,
Свою лапу правую
Постилаю,
Как лоскутную циновку
Из десяти лоскутков
Постилаю.
Лапой левого своей
Покрываюсь,
Как лоскутным одеялом
Из десяти лоскутков
Покрываюсь.
Пестрой тетери глубоким сном[326]
Засыпаю.
Ухо правое мое
Слушает:
Мужа, клятву приносящего,
Человека клянущегося клятву верпую
Слушает[327].
Глаз мой правый
Высматривает:
Клятву женщины, клятву верную