Другой способ, каким штима апей собирает человеческую дань, заключается в следующем. Ночью она выходит из реки на берег и отправляется гулять по улицам города или деревни, все время повторяя одну и ту же присказку: «Вот и час настал, муж мой опоздал!» Тому парню, который услышит эти слова в недобрый для него час, не повезет: против собственной воли он тотчас же побежит топиться – то есть прямо штиме в руки. К такому способу собирания жертвенной дани штима апей, по легендам, прибегает, когда начинается засуха и вода в реке отступает.
Помимо штимы, которая не то мужчина, не то женщина, в реках живут и другие мифические существа – на сей раз точно женского пола. Это фараонки, которые внешне напоминают сирен, морские девы, в течение шести дней живущие на дне морском, а на седьмой день выбирающиеся на сушу и поющие сладкозвучные песни. Говорят, сила этих песен так страшна, что они могут убаюкать, и если их услышат моряки на идущем корабле, то рискуют свалиться в воду, став жертвами морских дев и иных подводных обитателей. Помимо пения, фараонки развлекаются еще и тем, что разбрасывают жемчуг и другие драгоценности, которые потом могут найти смертные, если им улыбнется удача.
Яломиште – это особенный дух, хранитель леса, предстающий в виде лисы-оборотня. Он обитает в окрестностях реки Яломицы, что в Валахии. Внешне это совершенно обыкновенный и очень симпатичный зверек, разве что мех у него очень уж яркого окраса, отличающий своего маленького хозяина от остальных лис, да на кончике хвоста или груди присутствует белая прядка. Яломиште очень любят свои леса, любят тишину, покой и ревностно относятся к чужакам. Тех, кто по какой-то причине пришелся лисам не по нраву, они наказывают: могут запутать следы, чтобы человек сбился с пути, направить к обрыву, наградить потерей памяти и сознания. А еще могут обратить незваного гостя в животное или птицу – барсука, сойку или ежа. Впрочем, просто так яломиште людей никогда не трогают, поэтому опасаться их не стоит – если только у вас нет дурных намерений против самих зверьков или их любимой вотчины.
В человеческом обличье яломиште тоже практически неотличимы от обычных людей. Узнать их можно лишь по седой прядке в волосах, необычному цвету глаз (от травянистого до янтарного) и хрупкому телосложению. Однако в человеческом виде яломиште живет редко – и тогда селится обязательно где-нибудь на отшибе, чтобы поменьше пересекаться с людьми. Чаще всего он предпочитает все-таки быть лисой.
Невозможно рассказать в одной книге обо всех удивительных мифологических существах, населяющих Румынию. Их гораздо больше, чем мы смогли здесь осветить. Стоит хотя бы вкратце упомянуть страшную женщину-демона самчу с длинными спутанными волосами, железными руками, скрюченными пальцами с острыми длинными ногтями, способную плеваться огнем и представляющую угрозу беременным женщинам и маленьким детям, за которыми она охотится, чтобы убить или как минимум покалечить их; уриашей – одноглазых монстров-людоедов величиной с гору, похожих на циклопов, которые питаются человеческим мясом; згрипцора – птицу-химеру; баубау – аналога нашей бабайки, который внешне выглядит как симпатичный пожилой человек, но способен похищать детей и уводить их в потаенные места, им румынские родители пугают своих непослушных чад; луану – положительную героиню легенд, обучавшую людей письменности; Стрымбэ-Лемне, великана, который любит валить лес, но при этом добр и никогда не откажет в помощи главному герою; Сфармэ-Пятре – персонажа удивительных размеров, способного в буквальном смысле растереть в порошок огромные скалы и валуны; Мошула – добродушного старика, который путешествует по свету и проверяет, насколько сохраняются и блюдутся законы нравственности, некоторые исследователи отождествляют его с Залмоксисом. По некоторым другим версиям, Мошул выполняет те же функции лесовика, что и Мума Пэдурий, и с ним в такой ипостаси, как и с Мумой, лучше не встречаться.
Волк в румынской мифологии
Образ волка занимает почетное место в румынской мифологии. Это связано с особым к нему отношением – двойственным, таким же, какова и сама природа волка. Сильного, свирепого, независимого зверя, не подчиняющегося многочисленным попыткам приручить его, люди всегда боялись – и оттого слагали легенды, в которых волк представал не в самом выгодном свете, и стремились истребить его. С другой стороны, все те же качества волка вкупе с его смелостью, верностью и способностью жить в стае с древности вызывали уважение у человека, и румыны здесь не стали исключением. Неслучайно древние предки румын – даки – на своих штандартах носили хвост змеи и голову волка. И змея, и волк были символичны. Змея обозначала судьбу – считалось, что человек, убивший змею, сможет управлять своей судьбой. Волк же стоял на ступень выше – в отличие от змеи, живущей обособленно и ползающей по земле, как ребенок, этот хищник живет и нападает в стае, может бегать и прыгать, следовательно, похож на настоящего воина, каковыми и были дакийские солдаты. Впоследствии, когда благодаря союзу даков и римлян появились румыны, они тоже не отказались от знака волка, продолжая считать его кем-то вроде божества. Так, по преданиям, именно волк уводил души умерших в потусторонний мир и мог сопроводить человека в рай. Наряду с некоторыми другими представителями фауны волк являлся посланником смерти, о скором приближении которой мог свидетельствовать протяжный вой животного. Волк мог видеть чертей и разрывать их, был способен отгонять детские болезни и в целом помогать ребенку. Именно поэтому тяжело заболевшего малыша часто называли Лупу – именем волка, – чтобы отпугнуть болезнь и подарить ребенку волчью силу и выносливость. С той же целью в Южной Трансильвании вплоть до двадцатого столетия новорожденного начинали кормить грудью с помощью особого приспособления – специального аппарата, сделанного из волчьей челюсти и волчьей же кожи, называемого волчьей пастью.
Подобное отношение к волку – с одной стороны, это страшный хищник, с другой – великое божество, способное помогать и приносить счастье, – сохранялось у румын на протяжении веков, а потому неудивительно, что румынская мифология полна персонажей, так или иначе связанных с волками. В первую очередь это вырколак и приколич.
Вырколака часто называют разновидностью вампира, но это не совсем так. Это ликантроп, то есть человек-волк, человек, способный обращаться в волка, иначе говоря – оборотень. Привычка причислять вырколаков к вампирам берет начало в далекой древности, когда люди настолько сильно боялись ликантропов, что наделяли их демоническими чертами.
Вера в то, что человек – при определенных условиях, конечно, – способен превратиться в волка, ведет отсчет еще с античности и характерна не только для румын, но и для всех европейских стран. Вервольф, лу-гару, вилктак, ульфхеднер – имен у него много, но это все он, вырколак. Ну или волколак – на славянский манер.
Стать вырколаком можно было по-разному. Колдуны варили магическое зелье и надевали особый пояс из кожи или меха волка. Те же, кто колдовским даром не обладал, но очень хотел ощутить себя в волчьей шкуре, могли провести специальный обряд – воткнуть нож в пень, перепрыгнуть через него и обязательно перекувыркнуться в прыжке. Здесь следовало быть очень осторожным – если, пока ты пребываешь в шкуре волка, кто-то вытащит нож из пня, вернуть себе человеческий облик ты никогда не сможешь.
Разумеется, стать вырколаком можно было и против своей воли – если человека до крови кусал оборотень. Тогда жертва тоже пополняла ряды оборотней и каждое полнолуние принимала волчий облик. Подобный сюжет часто используется в литературе и кинематографе по всему миру, однако нигде, как правило, не говорится о том, что он имеет продолжение: принудительно укушенный мог снова стать обычным человеком, если в течение девяти лет никого не убивал и если каждое полнолуние за него молился какой-нибудь добрый человек.
Легенды о приколиче, который тоже является оборотнем, более разнообразны и включают в себя больше способов превращения в это удивительное мифическое существо. Однако прежде разберемся, в чем заключается разница между приколичем и вырколаком. В отличие от последнего, приколичами называли не только живых людей, способных обращаться в волков, но и мертвецов, восставших из могилы в образе волка или собаки. Также к приколичам относились души мертвецов, превратившиеся в собак, затем вновь ставшие людьми и воскресшие. Если черт превращался в кошку или собаку, его тоже называли приколичем – так же как и злого духа в образе хищного дикого животного, в которого превратился волк, съевший человека. Последнего, впрочем, часто именовали еще триколичем. Подчеркнем существенную разницу: если вырколак – это исключительно человек-волк, то приколич – это еще и человек-собака.
В отличие от вырколака, который всегда выглядел исключительно как волк – с волчьей шерстью, когтями, хвостом, удлиненной мордой и длинными задними лапами, – приколич мог иметь разный облик. Он принимал вид как волка, так и большой черной собаки с белой грудью, а еще мог являться в образе наполовину человека, наполовину зверя – в этом случае одна половина его тела выглядела как барсучья, собачья, медвежья или бычья. Уточним, что в приколичей обращались исключительно по ночам, с солнечными лучами вновь принимая человеческий вид. Однако и в привычном обличье приколич сохранял звериные черты, по которым его легко было узнать, – хвост и шерсть по всему телу. Согласно некоторым источникам, шерсть при этом у него была белая, и именно таким образом можно было отличить приколича от любого другого – нормального – волка или пса.
Если то, станет ли человек вырколаком, предугадать было невозможно – в конце концов, ведь нельзя знать заранее, укусит тебя оборотень или нет, то определить будущего приколича можно было по нескольким признакам. Так, приколичем непременно становился каждый незаконнорожденный ребенок – особенно в третьем и седьмом поколении, – появившийся на свет с хвостом, а также тот, кто выпивал (случайно или специально) собственную или волчью мочу, чью-либо кровь или сперму волка либо шакала. С древним мифом о близнецах, в котором кто-то из близнецов олицетворяет собой все доброе и светлое, а кто-то – все самое темное и плохое, связано было убеждение, что в приколича превратится девятый из братьев, родившихся в один месяц. Эта же участь уготована была ребенку, появившемуся на свет в результате инцеста – любовной связи между матерью и сыном или дочерью и отцом, а также самому человеку, совершившему инцест. Нельзя было зачинать детей в праздники – в противном случае такой ребенок тоже становился приколичем. К кувыркам через голову стоило подходить с умом: кувыркнешься три раза подряд – и вот ты уже не человек, а приколич.