ичину, по которой Симеон обуздал ветра, петух заявил, что тот странный. Дескать, у него, у петуха, Господь постоянно отнимает детей, однако это не повод для горя, ведь когда умирает один цыпленок, петух тут же зачинает другого. На удивление, Симеон прислушался к петуху и отпустил ветра в мир, а Господь в благодарность разрешил петуху иметь сорок жен сразу.
Легенда о стрекозе
Раньше стрекоза была конем – и не каким-нибудь, а конем святого Георгия. Это был самый гордый скакун, самый мощный жеребец, что несся быстрее ветра, и никто не мог перегнать его. На этом коне в бою с приспешниками дьявола святому Георгию не было равных. Дьявол не мог стерпеть такого положения вещей и заколдовал коня под Георгием. Конь резко остановился и попятился, перестав слушаться святого, из-за чего следовавшие за ним войска ангелов смешались. Господь увидел, что произошло, и обратил коня в стрекозу – именно поэтому она и летает теперь быстрее ветра, а зовут ее «чертов конь».
Легенда о том, почему младенцы не ходят
После сотворения мира, уже когда все разбились по парам – и люди, и животные – и на свет стали появляться ребята и зверята, вылва камней решила построить дом и велела каждым молодым родителям бросить своего малыша через него. Животные беспрекословно выполнили ее требование. Их малыши приземлялись на четыре лапы и принимались бегать дальше наравне со взрослыми как ни в чем не бывало. Когда же очередь дошла до людей, молодая мать испугалась за своего ребенка, бросилась на другую сторону дома и поймала его в фартук, чтобы он не расшибся. Вылва в ответ на это сказала: «Раз ты его так жалеешь, будешь теперь носить его на руках целый год». Оказалось, она раздавала малышам силы, в которых они нуждались, и человеческий детеныш никакой силы не получил. Поэтому теперь в первый год жизни он и сидит у родителей на руках и не может ходить самостоятельно.
Легенда о строительстве первого дома
Когда Господь и дьявол сотворили мир и приступили к созданию домов для людей, дьявол попросил доверить это дело ему. Бог уступил, и дьявол построил дом, на первый взгляд неплохой, однако с существенным изъяном – в нем не было окон, и поэтому внутри оказалось ужасно темно. Дьявол попытался наполнить дом светом, перенося свет в мешке, но его попытка не увенчалась успехом. Тогда решил вмешаться Господь. Он прорубил в стенах дома окна, а рамы сделал похожими на крест, и поэтому с тех пор дьявол не может попасть внутрь собственного творения.
Легенда о победе Весны над Зимой
Давным-давно в первый день марта красавица Весна вышла на опушку леса и увидела, как в зарослях терновника пытается пробиться к свету сквозь толщу снега подснежник. Весна пожалела малыша и решила помочь ему: стала расчищать землю вокруг цветка, убирать ветки. Увидела это Зима и рассердилась, не понравилось ей, что Весна в ее порядки вмешивается. Взмахнула рукой Зима, и налетел сильный холодный ветер со снегом. Он напал на цветок, и тот поник. Весна, торопясь спасти цветок, прикрыла его от ветра руками и укололась о колючий куст терновника. На ее руке выступила капля крови. Она упала на цветок, и подснежник ожил. С тех пор красный и белый цвета праздника мэрцишор символизируют кровь на снегу, победу Весны над Зимой.
Базилик Фэт-Фрумос и Иляна Косынзяна, сестра Солнца
Сказка-сказкой, былью-быль. Не случись все это – не пошла б молва по свету.
Жили-были мужик да баба, и была у них дочь прекрасная, как утро ясное, проворная – на все руки мастерица – и резвая, как весенний ветер. Кому случалось увидеть, как трудятся ее руки, как горят ее глаза, как пламенеют ее щеки, тому западала она в душу на всю жизнь; а у тех, кто помоложе, сердце начинало сильнее биться.
В один прекрасный день взяла она два кувшина и отправилась к колодцу по воду. А как наполнила кувшины, захотелось ей отдохнуть на срубе колодца. Вдруг увидела девушка стебелек базилика. Недолго думая, сорвала его, понюхала и от запаха базилика зачала ребенка.
Принялись родители девушку до того бранить да поносить, что свет ей стал не мил, и порешила она убежать куда глаза глядят. Собралась тихонько от всех, ушла – и след ее простыл.
Со страху да от обиды горючей шла девушка и шла без роздыха, пока не дошла до леса дремучего и наткнулась там на пещеру. Подумала она отдохнуть в пещере и только порог переступила, а навстречу ей выходит, покашливая да покряхтывая, старый-престарый дед.
– Что ты за человек и как сюда попала? – спрашивает ее старик, поднимая костылем нависшие на глаза брови.
Заплакала девушка, застонала да потом и рассказала, что да как случилось и почему она в его пещере очутилась.
Услышал старик ее рассказ, утешил теплым словом и уговорил пожить в его пещере.
Так они и жили, девушка горе свое тешила, а дед – старость. По утрам к пещере подходили три козы. Старик доил их, и этим они кормились.
Вот пролетело время, и девушка родила мальчика. Искупали они его в утренней росе, чтоб никакое зло к нему не пристало, провели над ним огнем и железом, чтоб невредимым мог пройти сквозь всякие тяготы и всегда оставался бы чистым и ясным, как солнышко красное. Затем мать прочла заклинание, чтоб он был отважным, а дед пошарил по темным углам пещеры, достал палаш и палицу, оставшиеся ему от дней молодости, и подарил их младенцу, чтоб служили ему службу добрую. Немного на крестинах пили да ели, зато было много радости и веселья, и пожелали они мальчику счастья в жизни. Нарек его дед именем Базилик, от стебелька базилика, а мать еще добавила имя Фэт-Фрумос. Очень уж красивым казался ей сын драгоценный.
Вырос Базилик Фэт-Фрумос, начал ходить на охоту дальнюю, по кодрам и дубравам, заходил все дальше и дальше – сколько глаз видит.
Однажды дошел Базилик до одной долины и, как глянул вдаль, показалось ему, будто видит обширное зеленое озеро, в котором солнце купается. А как подошел ближе, то увидел дворец из чистого золота и жемчуга, сиявший над бескрайним зеленым лесом, густым, точно щетка. Впервые в жизни увидел он красоту такую и, поправив за поясом палаш и палицу, направился прямо ко дворцу. Шел он недолго и вот переступил порог дворца. Окна и двери – открыты, но ни во дворце, ни около него не видно ни одной живой души. Прошел он по всему дворцу из покоя в покой, вышел во двор, опять огляделся вокруг – никого. И вдруг слышит Базилик: загудел лес, затрещали деревья. Тут вышли из леса семеро драконов престрашных: головы козлиные, копыта ослиные, пасти волчьи, глазища, полные желчи.
Как увидели Базилика Фэт-Фрумоса, бросились к нему.
Но Базилик обнажил палаш, и только кто из них шагнет за порог, он его – тюк! – и голова с плеч долой. Покатились головы по полу, точно срубленная капуста. Так он одного за другим обезглавил шестерых драконов. А как зашел седьмой, не взял его палаш.
Бил его Базилик острием и плашмя по шее, по голове, колол в самое сердце – ни в какую. Тогда Базилик Фэт-Фрумос схватил свою палицу. Завертелся дракон и стал отступать, то и дело головой на стены натыкаясь. Добежал до девяносто девятой комнаты и спрятался в каменной ступе.
Запер его Базилик, положил ключ за пазуху и, довольный тем, что доброе дело сделал, ушел восвояси.
Вернулся он с радостью великой в пещеру и говорит матери:
– Отныне, мама, будем жить в другом месте, оставим пещеру. Нашел я большой и прекрасный дворец.
Обрадовалась мать, пошла с Базиликом во дворец, из золота и жемчуга сделанный, и зажили они там хозяевами.
– Вот, – молвит Базилик Фэт-Фрумос, – все это наше. Но гляди, ни за что не открывай дверь в последнюю комнату; там еще один дракон остался.
– Будь спокоен, сынок! Уж коли хотел он съесть тебя, то я сумею держать дверь на замке.
Взяла мать ключ, завязала в платок десятью узлами и так упрятала, чтоб его во веки веков никто найти не смог.
Стала теперь жизнь осыпать их добром да благом, словно из рога изобилия. И дом у них был великолепный, и охота богатая, и красота невиданная окрест.
Пожили они так не год и не два. Да вот, так же как весна порой негаданно-нежданно ласковое тепло приносит, так, бывает, и бури вдруг на землю обрушиваются, готовые разорвать ее в клочья.
Семь-то драконов родом были из другого царства. Вырастила их там старая ведьма Клоанца, черная, как смола, и такая злющая, что от одного ее взгляда земля выгорала. Ждала она, ждала драконов, а как увидела, что их нет дольше обычного, злое предчувствие обожгло ей сердце. Заметалась Клоанца, точно змея на костре, и в страшном бешенстве помчалась к их дворцу посмотреть, в чем дело.
Тут ведьма узнала, какая участь постигла драконов, и за голову схватилась.
Вне себя от ярости бросилась она на мать Базилика, вырвала у нее ключ, схватила за руку и что было силы швырнула в подвал, а затем вызволила дракона и стала с ним совет держать, как Базилику отомстить, жизни его лишить.
– Вызови его на битву.
– Боюсь, – говорит дракон. – Удар у него куда тяжелее моего. Я бы так рассудил: лучше нам уйти отсюда подобру-поздорову, на глаза ему не попадаться, а то несдобровать ни мне, ни тебе.
– Коли так, положись на меня. Доведу я его до того, что он в нору змеиную полезет, сам смерти искать будет.
Сказав это, спрятала она дракона, а сама закружилась волчком и приняла облик матери Базилика Фэт-Фрумоса. Потом притворилась, будто страдает и мучается болезнью тяжкой, и стала его ждать.
Прошел день, прошли два, и вернулся Базилик Фэт-Фрумос с охоты. Едва он порог переступил, ведьма принялась стонать и причитать:
– Горе мне, мальчик мой, ушел ты – точно в воду канул, не подумал поскорее домой вернуться. А я захворала тяжко, и некому было мне на помощь прийти. Была бы у меня хоть капля птичьего молока, я бы сразу хворь прогнала и на ноги встала.
С печалью великой выслушал Базилик Фэт-Фрумос весть о тяжком недуге матери, взял крынку и, обнадежив мать, что скоро вернется, ушел искать птичье молоко.