Койка домашнего очага, хранитель семьи. Деревянная фигурка в шубке из шкуры дикого оленя. Две головы фигурки обозначают мужа и жену, сбоку привязана люлька с младенцем. Изготовлена нганасанским шаманом к свадьбе сына. Нач. 1970-х гг. Экспонат частного музея О. Крашевского, плато Путорана, туристическая база «Бунисяк».
© Частный этнографический музей нганасанской культуры О. Крашевского, плато Путорана, туристическая база «Бунисяк», Норильск
В якутской мифологии дух-хозяин домашнего очага Ан дархан тойон («изначальный важный господин») считался одним из главных иччи. Он был покровителем семьи, защитником от всякого зла. Его представляли седобородым стариком маленького роста, ежедневно «кормили»: клали в огонь первый кусок пищи и просили о благополучии дома. Дух-хозяин огня выступал в роли посредника и при общении с божествами других сфер, включая богов Верхнего и Нижнего мира.
Отправляясь на охоту за «промыслом пищи», промышленник прежде всего старается заручиться расположением бога огня и, чтобы задобрить его, подливает масло в огонь и приговаривает: «Госпожа Байанай с шапкой из головной шкуры! Пусть, выезжая в темный лес, никогда не возвращаюсь я с неокровавленными тороками (т. е. без убитого зверя)!» А при недостатке промысла на волков и лисиц прибавят: «Создай-ниспошли нам редкоклыкастых (зверей)». Наливши масла в огонь, становятся на колени и, прижавши руки к сердцу, кланяются огню и потом, выехав, не оглядываются назад [74, с. 207].
При помощи огня общались с ушедшими в иной мир. Если огонь в очаге вспыхивал без причины, это означало, что «заговорили» покойные родственники. В этих случаях огонь — и умерших — «кормили».
Считалось, что огонь нужно тщательно охранять. Нельзя выносить огонь из дома, давать его другим людям — иначе они заберут с собой семейное счастье. Эвены говорят: «Посторонним нельзя позволять обходить свой огонь». Разжигать огонь в очаге может только хозяйка, чужим делать это запрещается. У ненцев, нганасан и некоторых других народов сам хозяин дома и тот не смел прикасаться к очагу — даже трубку ему раскуривала от угольков жена.
К огню относились предельно уважительно. Возле домашнего очага нельзя было произносить плохие слова, ссориться — чтобы не обидеть дух огня. Запрещалось плевать в очаг, бросать в него мусор — чтобы не замусорить глаза духа. Ни в коем случае нельзя колоть дрова слишком близко от костра, втыкать в костер либо класть рядом с ним нож или топор — поранишь хозяина огня. Давайте узнаем, какие еще запреты существуют у народов Севера.
Не бросай в огонь иголку — подавится дух-хозяин огня (эвенки).
Нельзя помешивать огонь острым предметом — не любит дух-хозяин огня (эвены).
Брать угли острым орудием — грех: огненный дух боится (якуты).
Грех — накладывать уголек на нож и этим зажигать табак; уголек следует брать голыми руками (ительмены).
Не шевели огонь ножом — ранишь ноги бабушке-огню, рассердится (эвенки).
Не плюй в огонь. Если плюнешь, будет рана. Если плюнешь, заболит язык (эвенки).
Нельзя позволять ребенку мочиться около костра. Помочится — будет недержание мочи (эвенки).
Если у кого-нибудь гноятся глаза — это мстит за неуважение Пузя ани (Огонь-мать) (удэгейцы).
Дух огня предупреждал людей о настоящих и грядущих событиях — о присутствии души покойного или демона болезни, о скором приходе гостей и т. д. Его языком были потрескивающие дрова, всполохи пламени, летящие искры, отскочивший уголек. Эвены и эвенки говорили так: «Если трещит огонь в костре, значит, жди пургу»; «Треск в печи — к беседе с гостем»; «Если утром пощелкивает огонь в костре — будет хорошо, если вечером — будет худо». Когда огонь необычно потрескивал, нганасаны говорили: «Огонь сказал». Если это случалось во время сборов в дальний путь, поездку откладывали, считая, что таким образом духи-хозяева огня предостерегли людей от беды. По представлениям обских угров, огонь в очаге своим свистом предупреждает о появлении злых духов и грядущем несчастье.
Иногда такую информацию огонь предоставлял, что называется, по своей инициативе, в других же случаях человек сам обращался к огню с вопросами. Нганасаны, чтобы погадать о судьбе человека, клали в огонь очага грудную кость куропатки и произносили: «Ту-нямы, Огонь-мать, мать матери моей, посмотри хорошенько мою дорогу». После того как кость нагревалась, ее вынимали и пристально рассматривали. Если гребешок кости изгибался в сторону огня, считалось, что человека ждет удача, при этом гадающий должен был положить кость себе на голову. Если гребешок изгибался в противоположную от огня сторону, кость разламывали и бросали, говоря: «Разве это действительно что-либо будет означать?» С помощью огня нганасаны гадали и о пропажах. Так, если терялись домашние олени, брали тонкую палочку, конец ее заостряли, а середину настругивали. Воткнув палочку в снег или в землю, зажигали стружки и просили духа-хозяина огня помочь найти оленей. Искать пропавших оленей следовало в той стороне, куда падал конец палочки. Если огонь предсказывал правильно и оленей находили, одного из них помечали тамгой (клеймом) духа-хозяина огня. Собираясь на охоту, нганасаны внимательно наблюдали за тем, как ведет себя огонь в очаге. Если огонь не трещал, это означало, что охотника ждет неудача. В таком случае человек говорил: «Эй! Огонь мой не трещит, плохо будет» — и не ходил в этот день на охоту. Если огонь сулил успешную охоту и человек действительно добывал оленя, он кормил огонь, приговаривая: «Вот, Огонь-мать, тебе пай — ты сказала, что промышлять будем».
Негидальцы считали, что подя, дух-хозяин огня, знает, будет ли охота удачной, а потому, собираясь на охоту, примечали, как трещит огонь: треск, похожий на выстрел, предвещает удачу; если же треск похож на крик, то лучше и не ходить, все равно вернешься с пустыми руками. Люди верили, что подя не просто сообщает об удачной охоте — он ее и обеспечивает. Если хозяина огня хорошо угостили вечером, то ночью, пока люди спят, он отправляется на охоту. И наутро человек добывает именно тех зверей, чью тень-душу поймал подя.
Вместе с тем дух огня у народов Севера — это источник не только благожелательной помощи, но и сурового возмездия за нарушения связанных с ним табу. В селькупской сказке женщина рассердилась на огонь за то, что отлетевшая искра обожгла ее ребенка, — грубо бранясь, она изрубила очаг ножом и залила его водой. После этого ей не удается развести огонь в своем очаге, а во всех домах, куда бы она ни зашла, огонь гаснет. Старая бабушка, догадавшись, в чем причина, умоляет духа-хозяйку огня смилостивиться и не дать умереть всему селению. Божество огня долго молчит и наконец соглашается, если взамен ей отдадут ребенка нарушительницы табу. Виновница горько плачет, но все же ей приходится заплатить такую цену за свой проступок. Похожий сюжет разворачивается и в хантыйской быличке.
Рассказывают, что ехали двое — муж и жена. Захотели развести костер, а огонь никак не загорается. Тогда муж рассердился и начал топором рубить огонь. Говорит:
— Я все равно в другом месте разведу огонь.
Поехали в другое место, и там никак не могут развести огонь, нигде не могут развести. Потом ехали, ехали и приехали снова на это же место, где он костер рубил. А там сидит женщина в красном платке и плачет. У нее по лицу кровь течет.
— Зачем ты меня так изрубил? Больше ты нигде не разведешь огонь, пока не отдашь мне дочь свою.
У них была дочь, в дневной люльке сидела. Мать заплакала и не хочет отдавать, а муж, раз он изрубил огонь, должен был рассчитаться. Поставил люльку с ребенком на костер, костер сразу и разгорелся. Она взяла ребенка [36, с. 180].
Также у охотников, рыболовов, скотоводов Севера были личные амулеты, которые люди всегда носили с собой и считали своими помощниками. Такими амулетами могли быть части тела животных (носы, лапки), приводившие зверей этого же вида под ружье охотника. Это мог быть коготь медведя, отпугивающий злых духов, которые мешают промыслу; либо лапка крота, отгоняющая медведя, если нет нужды с ним встречаться. Амулетом могла стать шкурка пушного зверя редкой расцветки или размера. Часто амулетами становились предметы необычного вида, найденные в необычном месте или при особых обстоятельствах: камешки диковинной формы, похожие на животных, птиц или рыб; «громовые стрелы» — белемниты или ископаемые каменные орудия; предметы, обнаруженные внутри добычи. Люди считали, что эти предметы посылают им божества и духи-покровители животных в знак своего благоволения; такие амулеты люди воспринимали как материальное воплощение удачи. Если же человеку в тайге или тундре попадалось что-то необычное, но воспроизводящее по форме предмет человеческой культуры (например, чум или котел), такую находку ни в коем случае не следовало брать. Люди думали, что это насмешка злых духов, такой предмет мог принести неудачи и болезни.
Амулет с когтем бурого медведя.
The National Museum of Finland (по лицензии CC BY4.0)
Нюля из нганасанского pода Линанчеpа получил свой амулет — фала-койка (камень-койка) в день первой удачной охоты на дикого оленя. Первый самостоятельно добытый олень — важное событие в жизни любого нганасанского юноши, оно знаменует его вступление в совершеннолетие. «Сам он рассказывал, что первого оленя добыл весной, когда животные мигpиpовали на севеp; Нюля с отцом и младшим бpатом матеpи пошел по Аваму ввеpх, чтобы встpетить оленей близ Тагенаpских озеp. Весна в тот год была затяжная, и дикий [олень] несколько задеpживался. Нюля рассказывал, как его отец и младший брат матери напрасно высматpивали оленя и даже не увидели, как пороз [самец оленя] сам выбежал на паpня. “Будто наpочно искал”, — пояснял рассказчик. У него с собой даже не было pужья. Стаpшие забрали ружья себе. У Нюли был только маут [ремень] и фонка — копье для поколки. Нюля подпустил оленя совсем близко (он бежал, не обращая внимания на парня) и удаpил его фонка в бок, туда, куда били взpослые во время поколки. Олень был убит, и младший брат матери его освежевал и съел кусок мяса (так положено по обычаю