В Сикиатки, Аризона, территориальном центре индейцев хопи, мистер Фьюкс имел возможность изучить разные формы фетишей. В могилах аборигенов были найдены камушки со шлифованной поверхностью или по форме напоминающие животных. Многие из личных фетишей хопи представляют собой различные ископаемые останки, некоторые из них достигают «ранга» племенных фетишей и помещаются в священные узелки, которые высоко почитаются всеми. В одном захоронении был найден фетиш в виде фигуры горного льва, сделанной из песчаника. У льва были лапы, хвост, глаза и уши, а в области рта сохранились остатки красного пигмента, применявшегося для окраски. Почти такие же фетиши сохранялись у хопи до сегодняшнего времени.
Фетишизм в южном племени зуньи основывался на уверенности этих индейцев, что они находятся в родстве с животными, иными словами, их фетиши являлись тотемными. Тотемизм и фетишизм не были несовместимыми и часто процветали рядом. Фетишизм зуньи являлся естественным сопутствующим фактором тотемной системы. У зуньи фетиши обычно являлись известняковыми конкрециями или предметами, естественное сходство с животными которых усилено искусственными способами. Эти люди высоко ценили древние фетиши, и часто их находят вблизи деревень, в которых обитали их предки. Такие вещи становятся собственностью племени, бережно хранятся и передаются из поколение в поколение. Шаманы верят, что это действительно окаменелые останки животных – их прародителей.
Философия фетишизма зуньи выражена в «Сказе о двух детях Солнца» следующим образом: «Сейчас, когда поверхность земли затвердела, дикие звери, могущественные и похожие на отцов (богов), пожирали бы детей человеческих. Но только двое подумали, что это нехорошо, что надобно всем позволить жить, потому что, сказали они: «Как дети людей, так и дети зверей плодятся. Дикие звери обеспечены когтями и зубами, а люди – не что иное, как бедные, изнуренные земные создания, и потому слабее». Когда бы они ни выходили на тропу одного из животных, будь то великий горный лев или простой крот, они били его огнем молнии, которую несли в своих волшебных щитах. Тлу! И в ту же минуту он съежился и стал камнем. Потом сказали они животным, что они превратились в камень. «Что вы не можете делать зло людям, но можете сделать им много хорошего, если мы превратим вас в вечные скалы. Волшебным дыханием добычи, сердцем, которое навеки останется в вас, вы станете служить людям, а не пожирать их». Так земная поверхность стала твердой и обожженной, и многие виды существ превратились в камень. Поэтому так случилось, что мы находим во всем мире, то здесь, то там, их формы, иногда большие, как и сами животные, иногда высохшие и разрушенные. И еще мы часто замечаем среди скал фигуры живых существ, которых больше нет, и это показывает нам, что в начале времен все было иначе. Об окаменелостях, которые, конечно, являются простыми конкрециями или скалами странной формы, зуньи говорят: «Кому бы из нас ни выпало великое счастье их увидеть, мы должны сохранить их ради священной (волшебной) силы, данной им в начале времен».
Эта традиция предоставляет дополнительное свидетельство, родственное предыдущему утверждению, и должна просветить индейцев зуньи в вопросе о том, где заключена сила фетишей. Считается, что сердца больших хищников впитывают магическое влияние сердец животных, на которых они охотятся, и что они своим дыханием проникают в их сердца и заставляют цепенеть. Более того, их рев смертелен для чувств низших зверей. Горный лев поглощает кровь своих жертв, поэтому обладает их острым чутьем. Силы, идущие от его сердца, сохраняются в его фетише, ибо его сердце живет, хотя тело и превратилось в камень. Поэтому использование подобных фетишей в основном связано с охотой. Но есть исключения. Великие животные-охотники, хотя и в виде фетишей, также считаются божественными существами, мифологическое положение которых точно определено. В Городе Туманов живет Пошейанкия, отец ритуальных сообществ, культурное и героическое божество, жилище которого охраняют шесть существ, известных как охотничьи боги. Именно их фальшивые изображения используются в качестве фетишей. К северу от Города Туманов живет охотничий бог Горный Лев, к западу – Медведь, к югу – Барсук, к востоку – Волк. Над городом обитает Орел, а под ним – Крот. Эти животные обладают не только охранными качествами и сторожат шесть сторон пространства, но и магическими силами, которые от них исходят. Они являются посредниками между Пошейанкией и человеком. Охотничьи боги, являющиеся «Творцами тропы жизни», занимают довольно высокое положение среди богов, и тем не менее их фетиши «держат как в неволе» жрецы разных рангов. Они очень почитают эти фетиши, как посредников между ними и животными, которых фетиши представляют. Им посвящаются молитвы, всевозможные ритуалы и церемонии, иногда их умиротворяют принесением жертвы. Их специальные жрецы являются членами Великого Народа Койотов, то есть состоят из одиннадцати членов кланов Орла и Койота и жречества Охотничьих братьев. Охотничьи божества по-своему уникальны и являются примером соединения фетишизма и религии. Они изображают, с двумя исключениями, те же виды диких зверей, которые охраняют шесть направлений пространства. Исключения – это койот и дикая кошка. Эти шесть диких животных подразделяются на шесть разновидностей. Они являются, строго говоря, собственностью жрецов, и члены священных обществ обязаны отдавать свои фетиши, когда не пользуются ими, Хранителю Амулета Оленя. Только члены обществ могут совершенствовать форму фетишей и поклоняться им.
День совета фетишей наступает незадолго до или сразу после дня зимнего солнцестояния, или местного Нового года. Фетиши извлекаются из мест хранения и укладываются по видам и цветам в форме символического алтаря, при этом четвероногих ставят прямо, а птиц подвешивают к крыше. Фетишам молятся, над ними разбрасывают молитвенную еду. Церемония сопровождается песнопениями и танцами, во время которых имитируются крики животных, изображаемых фетишем. Затем следует молитва с ответами. В заключение все участники собираются вокруг алтаря и повторяют великое взывание.
Использование фетишей в охоте среди зуньи очень любопытно и по своей природе чрезвычайно сложно. Охотник отправляется в дом Амулета Оленя, где извлекается сосуд, в котором хранится фетиш, и ставится перед ним. Охотник бросает еду над священным сосудом, причем в направлении, куда он собирается на охоту, затем выбирает фетиш из сосуда и прижимает его к губам, одновременно делая вдох. После этого он помещает фетиш в кожаный мешочек, который хранит на сердце. Приступая к охоте, он кладет пучок листьев юкки туда, где животное отдыхало, и имитирует его крик. Считается, что таким образом он ограничивает перемещения животного узким кругом. Затем он глубоко втягивает воздух из ноздрей фетиша, словно вдыхая магическое дыхание охотничьего божества, после чего долго и шумно выдыхает воздух в том направлении, куда ведут следы животного. Он верит, что дыхание, позаимствованное у бога, парализует конечности зверя. Когда животное поймано и убито, охотник вдыхает воздух, испускаемый жертвой при последнем вздохе, и вдувает в ноздри фетиша. Потом он опускает фетиш в кровь убитого животного, делает глоток крови сам и съедает печень, тем самым получая часть способностей животного. Фетиш высушивается на солнце и снова помещается в кожаный мешочек, после чего возвращается Хранителю Амулета Оленя.
По вопросу отношения индейцев к вечным истинам профессор Бринтон писал в своей книге «Мифы Нового Света» следующее:
«Природа для язычника не является чем-то гармоничным, управляемым вечными принципами. Он считает, что это всего лишь хаос из беспричинных следствий, бессмысленная игра переменчивых духов. Он ничего не исследует, поскольку ни в чем не сомневается. Все события для него чудеса. Поэтому его вера не знает границ, а те, кто учат его, что сомнение греховно, должны быть в восторге от результатов своего труда.
Естественные религии редко предлагают больше, чем это негативное отношение к причине. Они очень терпимы. Дикарь, свободный от каких бы то ни было ясных концепций высшего божества, не претендует на то, что только его религия истинная. Если он побежден в бою, то воображает, что это произошло из-за превосходства богов победителя над его богами, и ему обычно не требуется других причин для обращения.
В этом положении об относительности могущества высших существ заключалась мощная корректива к доктрине о том, что судьба человека зависима от капризов богов. Ведь ни одно верование не являлось столь универсальным, как то, в котором каждому индивидууму приписывался отдельный дух-покровитель. Этот личный наставник оказывал постоянную помощь в беде. В снах он предлагал средства для достижения цели, давал советы и предостережения, защищал от опасности и всегда был готов расстроить махинации противника, все равно, божественного или земного.
Имея неограниченную веру в этого покровителя, приписывая ему действия, выполненные благодаря собственной смекалке и счастливому случаю, дикарь не имел угнетающей мысли о том, что он является рабом демонических сил, и справлялся с опасностями, поджидавшими его на охоте и на тропе войны без особых волнений.
Значительно более темной стороной такой религии являлся моральный аспект. Религиозное чувство никоим образом не являлось голосом совести. Индеец такали, заболев, добровольно признавался во всех своих грехах, однако об убийстве даже не упоминал, не считая таковое преступлением. Сцены распущенности одобрялись и поддерживались на всем континенте, как акты отправления культов. Во многих частях континента девственность свободно предлагалась или требовалась жрецом, как законное право. В Центральной Америке близнецов по религиозным мотивам убивали. Человеческие жертвы были обычным явлением на тропических территориях, да и в более высоких широтах не были чем-то из ряда вон выходящим. Отнюдь не редкостью был каннибализм, а в Перу, Флориде и Центральной Америке не было ничего необычного в том, что родители по велению жреца убивали собственных детей.