Глускэп извлек из чемоданчика четыре маленькие коробочки и дал каждому по одной, предупредив, что они не должны их открывать, пока не доберутся до дома. Когда первые трое прибыли в свои жилища и открыли коробочки, они нашли внутри густую благоухающую мазь, которой и натерлись. Злой человек стал добрым и терпеливым, бедный быстро разбогател, и страдавший от презрения окружающих стал уважаемым членом общества. А тщеславный человек по пути к дому остановился на лесной поляне, достал коробочку и покрыл себя содержащейся в ней мазью. Его желание тоже исполнилось, правда, не совсем так, как он рассчитывал. Он превратился в сосну, самую роскошную и высокую из всех деревьев в лесу.
Глускэп, покорив кьюоку, племя волшебников и великанов, хитрых колдунов медеколинов, злого духа ночи Памола, а также орды злодеев, гоблинов, каннибалов и ведьм, почувствовал себя по-настоящему великим и похвастался перед женщиной, что ему больше некого покорять.
Женщина рассмеялась и вопросила:
– Ты уверен, господин? Кое-кто еще остался непокоренным, и победить его не может никто.
Удивившись, Глускэп спросил, как зовут это существо.
– Зовут его Вазис, – ответила женщина, – и я тебе настоятельно советую с ним не связываться.
Вазис был маленьким ребенком. Он сидел на полу, сосал кусок кленового сахара и что-то тихонько напевал. Глускэп не был женат и не знал, как управляться с детьми. Тем не менее он уверенно улыбнулся и позвал малыша к себе. Ребенок улыбнулся в ответ, но не сдвинулся с места. Тогда Глускэп издал несколько звуков, подражая пению птицы. Вазис никак не среагировал и продолжал сосредоточенно сосать кусок сахара. Непривычный к такому обращению Глускэп пришел в ярость. Он громко и с явной угрозой в голосе велел Вазису немедленно ползти к нему. Вазис немедленно взвыл, заглушив все угрозы божества, но не шевельнулся. Тогда Глускэп призвал на помощь все свои волшебные силы. Он начал произносить самые ужасные заклинания, самые страшные заговоры. Он пел песни, поднимавшие мертвых и загонявшие дьявола на дно самой глубокой пропасти. А Вазис, очевидно, решил, что все это не более чем игра, причем изрядно затянувшаяся. Он еще раз улыбнулся и явно заскучал. В конце концов отчаявшийся Глускэп выскочил из хижины, а Вазис, продолжая сидеть на полу, издал победоносный крик «Гу, гу!» и радостно залепетал. С тех пор индейцы говорят, что, когда ребенок гукает, он вспоминает, как победил великого и могучего Глускэпа.
Наконец настал день, когда Глускэпу предстояло покинуть землю. Чтобы отметить это событие, он устроил на берегу озера Минас грандиозный праздник, на который собрались все звери. Когда же торжество подошло к концу, Глускэп забрался в свое огромное каноэ и медленно уплыл прочь. Он уже скрылся из вида, а оставшиеся на берегу продолжали слышать изумительное пение, которое становилось все тише и тише и в конце концов стихло. А потом произошла странная вещь. Звери, которые до сей поры говорили на одном языке, вдруг перестали понимать друг друга и в панике разбежались, чтобы больше никогда не сойтись вместе для дружеского общения, пока не вернется Глускэп, чтобы возродить безмятежные дни золотого века.
Этот поступок Глускэпа очень похож на поведение мексиканского божества Кецалькоатля, удалившегося от берегов Мексики на восток к сказочной стране Тлапаллан, откуда он первоначально пришел. Глускэп, как и упомянутое мексиканское божество, был богом солнца, или, выражаясь более правильно, сыном солнца. Он явился на землю с миссией просвещения и цивилизации, чтобы сделать мир обитаемым для человечества и посеять семена искусств и ремесел. Кецалькоатль направился на восток, поскольку именно там был дом его отца – солнца, а не на запад, где солнце лишь отдыхает ночью. Но Глускэп уплыл на запад, как поступают многие дети солнца.
О том, как Глускэп захватил лето, повествует очень красивый миф. Он дошел до нас в поэтической форме, даже имеющей нечто похожее на стихотворный размер. Именно так его несколько столетий назад рассказывали у костра алгонкинов. Когда-то давным-давно Глускэп отправился далеко на север в страну снега и льда. Он устал, замерз и, в поисках крыши над головой, забрел в вигвам, где жил Великан Зима. Гигант принял бога приветливо, набил ему трубку табаком и все время, пока тот курил, развлекал его очаровательными историями о старых добрых временах. Великан Зима старался околдовать Глускэпа. Говоря монотонно и медленно, он распространял вокруг себя морозную атмосферу, и Глускэп сначала задремал, а потом забылся тяжелым зимним сном. Он спал шесть долгих месяцев, но потом морозные чары покинули его мозг, и божество пробудилось. Проснувшись, он пошел домой на юг. Чем дальше он продвигался на юг, тем теплее становилось. Там, где он шел, расцветали цветы.
Он пришел в дремучий лес, где под вековыми деревьями танцевали маленькие человечки. Королеву этого народа звали Лето. Она была изящным и удивительно красивым созданием. Глускэп поймал королеву своими огромными ручищами и, вырезав длинное лассо из шкуры лося, связал ее хрупкую фигурку. Потом он бросился бежать, а лассо свободно волочилось за ним.
Маленькие человечки, бывшие эльфами света, пронзительно крича, побежали за ним, хватаясь за лассо. Глускэп бежал, лассо, которое тянули изо всех сил эльфы, разматывалось, и в конце концов они отстали.
Глускэп снова пришел на север к вигваму Зимы. Великан опять принял его с радушным гостеприимством и начал рассказывать истории, однажды уже околдовавшие бога. Но тут заговорил Глускэп. Его грудь согревала Лето, ее тепло и сила наслали такие сильные чары, что очень скоро Великан Зима начал выказывать все признаки недомогания. По его лицу заструился пот, и он начал таять вместе со своим жилищем. Одновременно стала медленно пробуждаться природа, сначала чуть слышно, а потом все громче и радостнее запели птицы. Пробились молодые побеги зеленой травы, а мертвые листья, оставшиеся с осени, смыло тающим снегом в реку. Появились феи, и Глускэп, оставив с ними Лето, снова ушел на юг.
Совершенно очевидно, что этот природный миф придуман людьми, живущими в условиях климата, когда невзгоды суровой зимы весьма неохотно уступают место на более или менее короткий промежуток времени лету. Для них зима – великан, а лето – маленький и хрупкий эльф. Истории, рассказываемые зимой, ярко и убедительно повествуют о жизни людей в субарктической зоне, где традиционная сказка, родоначальница эпической поэзии, помогает скоротать бесконечные часы темноты, пока снаружи свирепствуют зимние бураны, а снежные сугробы делают невозможной охоту.
Индейцы утверждают, что Глускэп живет очень далеко, никто не знает, где именно, в очень большом вигваме. Его основным занятием было изготовление стрел, каждая из которых символизировала день. Одна сторона его вигвама уже занята стрелами, когда же жилище ими заполнится, настанет последний великий день. Глускэп созовет свою армию добрых духов и отправится атаковать Малсума в своем чудесном каноэ, которое с помощью волшебства могло увеличиваться так, что вмещало всю его армию, или уменьшаться так, что помещалось на ладони. Война со злобным братом станет войной на уничтожение, и в ней не уцелеет никто ни с одной стороны. Но добро придет в прекрасную обитель Глускэпа, и в конце концов все будет хорошо.
Холодные ветра уже давно предупредили гусей о грядущем наступлении холодов, и постоянные птичьи крики над головой свидетельствовали о том, что миграция в самом разгаре.
Охотники на бизонов из племен черноногих и алгонкинов находились на промысле. Их задачей было обеспечить своих соплеменников теплой одеждой и мясом, что поможет им выжить во время долгих зимних месяцев. Священной Выдре повезло. Он убил много бизонов и был занят снятием шкур. Охотники споро работали ножами и не обратили внимания на низкие темные облака, несущие с собой бурю и темным занавесом закрывавшие северный горизонт. Неожиданно облака, словно стая черных орлов, сорвались с места, и на охотников с ревом обрушился жестокий буран.
Священная Выдра и его сын спрятались под разделанной тушей бизона. Но воздух был очень холодным, как вода, по которой плыли льдины, и охотник знал, что они очень быстро погибнут, если только не найдут надежного укрытия от пронизывающего ветра. Поэтому он сделал маленькую палатку из шкуры бизона, и оба заползли внутрь. Вокруг самодельного убежища начал собираться снег, и вскоре обитатели крошечного домика провалились в приятную дремоту, навеянную благословенным теплом. Священной Выдре приснился сон. Он видел вдали большой вигвам, увенчанный короной золотистого солнечного света и украшенный группой северных звезд. В задней части был изображен солнечный диск, а к нему прикреплен хвост Священного Бизона. Края вигвама были окрашены так, чтобы представлять снег, а по бокам были нарисованы четыре ноги желтого цвета с зелеными когтями, типичными для Птицы-Грома. Над дверью хмурился красный бизон, а пучки вороньих перьев с привязанными к ним маленькими колокольчиками раскачивались и звенели на ветру.
Священная Выдра, удивленный непривычными рисунками, замер у вигвама, в немом восхищении взирая на украшения, и вдруг услышал голос: «Кто там ходит вокруг моего вигвама? Войди! Войди!»
Священная Выдра вошел в вигвам и увидел высокого беловолосого человека в белых одеждах, сидящего у стены жилища, коего был единственным обитателем. Священная Выдра сел, но хозяин не смотрел в его сторону и только молча курил. Перед ним располагался земляной алтарь, на котором лежал можжевельник, как в ритуалах поклонения солнцу. Его лицо было покрыто желтой краской, в районе рта была проведена красная полоса, и еще одна через глаза к ушам. На груди незнакомец носил шкурку норки, а вокруг пояса – небольшие полоски шкуры выдры, к каждой и