м нашим учебникам и монографиям по истории партии и гражданской войны. Настоящая же история складывается из судеб тех или иных лиц, принявших участие в тех кровавых событиях. И одним из таких лиц был никому не известный комиссар Василий Яковлев, о котором упоминал в своем повествовании М. Касвинов.
Когда при просмотре дел репрессированных я случайно наткнулся на дело комиссара Яковлева, я не сразу понял, что речь идет о том самом Яковлеве, об «авантюре» которого рассказано в книге Касвинова. Но, когда мне стало ясно, о ком разговор, я решил внести ясность в вопрос, в котором до сих пор путаются как отечественные, так и зарубежные историки. Итак.
Согласно приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 16 сентября 1938 года был осужден по ст. 58-1а, 58-8 и 58-1 УК РСФСР к расстрелу с конфискацией имущества некто Стоянович Константин Алексеевич, 1886 года рождения, уроженец села Шарлык Оренбургской области, русский, по происхождению из рабочих, с низшим образованием, бывший член РСДРП(б) с 1905 до 1918 года; в момент ареста работал агентом снабжения завода им. Ленина Павловского района Горьковской области, судимый в 1929 году Комиссией ОГПУ по ст. 16-58-В УК РСФСР. В чем же обвинялся простой «агент снабжения» и за что его постигла столь суровая кара через двадцать лет после того государственного переворота, который совершили большевики в 1917 году? Уж вроде бы все должно было забыться.
Стоянович признавался виновным в совершении множества преступлений. В 1905 году он примкнул к революционному движению и вступил в социал-демократическую партию. Находясь в подполье, состоял в боевых дружинах, участвовал в крупных террористических актах, «выслеживании и убийствах царских правителей» (так записано в приговоре о расстреле). В 1911 году эмигрировал и за границей продолжал вести свою «партийную работу».
В 1917 году он возвратился из эмиграции под именем Яковлева В. В., продолжал работать в рядах РСДРП(б), выполняя ответственнейшие поручения лидеров партии и Советского Правительства, возглавляемого Лениным, Троцким, Свердловым. В 1918 году во время чехословацкого мятежа был назначен главнокомандующим Уфимско-Оренбургским фронтом, который действовал в районе Самары против чехословаков. В связи с неудачами и неумелыми действиями, повлекшими за собой оставление Самары, комиссар Яковлев от должности главкома был освобожден. Под предлогом проведения подпольной работы в тылу белой армии проник в занятую белыми Уфу, где в начале октября 1918 года перешел на сторону белых. Чтобы заполучить доверие белого командования, Яковлев обратился с заявлением, адресованным в Комитет учредительного собрания, или главнокомандующему чехословацкими войсками, или штабу белой народной армии, в котором указал, что порывает с большевиками и советской властью и отдает себя в руки нового правительства. Кроме того, от имени комиссара Яковлева было опубликовано воззвание к солдатам Красной Армии, в котором призывалось прекратить вооруженное сопротивление и сдаваться сторонникам Учредительного собрания, то есть белым.
Переданный чехословацкими властями Колчаку, Яковлев вместе с белыми отступал к Омску, после взятия которого красными бежал вместе с остатками колчаковских войск в Харбин, а оттуда — в Шанхай, куда прибыл в начале 1919 года. Там он установил связь с агентами иностранных разведок Пиком и Рейером. В Китае Яковлев жил до 1927 года под именем Стояновича Константина Алексеевича. Настоящая же фамилия Яковлева-Стояновича, как установило следствие, — Мячин Константин Алексеевич, а партийная кличка — Яковлев Василий Васильевич.
В начале 1928 года Мячин-Яковлев-Стоянович перешел государственную границу СССР и добровольно явился с повинной. Против него было возбуждено уголовное дело. По обвинению в добровольном переходе на сторону белых и выступлении против советской власти, постановлением Коллегии ОГПУ от 28 июля 1929 года (тогда руководство ВЧК-ОГПУ от Дзержинского перешло к его первому заместителю Менжинскому. — Г. Н.) комиссар Яковлев был приговорен к расстрелу. Но, учитывая «революционные заслуги Яковлева перед партией», высшая мера наказания была заменена заключением в концлагерь сроком на 10 лет, откуда он в 1933 году был досрочно освобожден со снятием судимости.
Еще находясь в Соловецком лагере, незадолго до своего освобождения Яковлев обращается с письмом к начальнику 4-го отделения Сиблага НКВД Стенголь и начальнику 1-го отделения ГУЛАГ ОГПУ Шедвид. Письмо, датированное 16 июля 1931 года, называлось так: «Моим старым товарищам-боевикам (Перечень эпизодов из моей революционной деятельности периода 1903–1928 гг.)». Подлинник этого документа находится в Республиканском краеведческом музее г. Уфы.
Приведем некоторые эпизоды из «революционного» прошлого комиссара Яковлева, ибо по этой информации читатель может судить о том, что из себя представляли люди, на которых делали ставку лидеры большевизма.
«1. Первое знакомство с революционерами. Разбрасывание прокламаций. 1903 год.
2. Участие в организации дружины по борьбе с черной сотней. 1905 год.
3. Участие в совещании, кому метать в казаков бомбы. Жребий пал на меня.
4. Подготовка к взрыву казарм с казаками и солдатами.
5. Бросание бомб в помещение общежития охранников в 1907 году.
6. Организация боевой дружины в Златоусте. Военная муштра, лекции о гражданской войне, саперные и строевые занятия и т. д.
7. Захват оружия в винном складе: 25 браунингов и 10000 патронов. 1907 год.
8. Первое неудачное (благодаря моей оплошности) нападение на поезд.
9. Второе нападение на почтовый поезд. Взято 25000 рублей. 1907 год.
10. Первая миасская экспроприация. Нападение на почту. Взято 40000 рублей. Взрывом убиты лошади, ранены чиновники, разбиты казаки. 1908 год.
11. Вторая миасская экспроприация. Взято 95000 рублей. Убиты и ранены со стороны противника 18 человек. Из 17 боевиков ранен один. 1909 год.
12. Нападение на типографию Соловьева. Взят весь готовый набор газеты.
13. Попытка бросить бомбу в полицмейстера.
14. Захват токарного станка в уфимских ж.-д. мастерских для изготовления оболочек бомб.
15. Охрана митингов, собраний, нелегальных квартир и т. д.
16. Нападение на самарских артельщиков. Взято около 200 000 рублей. Перестрелка длилась несколько часов.
17. Подготовка побега из тюрьмы нашего товарища Михаила Гузанова. Передача в тюрьму 3 браунингов, ядовитых веществ. Отказ Гузанова от побега. Казнь Гузанова.
18. Поездка в Швейцарию на совещание боевиков. 1909 год.
19. Предательство. Разгром организации. Аресты. Впоследствии 7 человек были приговорены к смертной казни…»
Убийства, убийства, сплошные убийства. К октябрю 1917 года в послужном списке Яковлева значились десятки убитых государственных служащих, казаков, солдат русской армии, градоначальников.
Далее в дневнике этого убийцы, называвшего себя сначала социал-демократом, а затем большевиком, есть такие «эпизоды революционной деятельности»:
«41. На взятые деньги организовал партшколу. Моя командировка за границу, на Капри к М. Горькому.
42. Каприйская школа. Моя жизнь у Горького.
43. Приезд Красина Л. Б. Беседа с ним о боевых организациях. Наметки новых выступлений.
44. Открытие Колонской школы (Италия). Приезд Троцкого, Коллонтай, Менжинского, Луначарского и др.
45. Преследование в Колонье русскими охранниками. Помощь итальянских революционеров.
46. Поездка всей школы к Ленину. Встреча в Париже с Даном, Мартовым и другими лидерами меньшевиков.
47. Постановка (так в подлиннике. — Г. Н.) боевой организации захватить Киевское казначейство. Моя командировка в Киев.
48. Встреча в Берлине с Каутским у него на квартире в присутствии Коллонтай.
49. Приезд в Питер. Паника среди своих. Преследование охранниками. Бегство в Финляндию.
50. Поездка из Финляндии через Валаамский монастырь в Киев. Разведка в Киеве.
51. Подготовка охранниками встречи в Киеве царя. Нарушение наших планов. Возвращение в Финляндию…
52. Жизнь эмигрантом в Брюсселе с 1911 по 1917 год. Интернирование немцами. Возвращение в 1917 году в Петроград через Стокгольм-Торнэо.
63. Активное участие в октябрьском перевороте. Захват с отрядом матросов главной телефонной станции на Мойке.
85. Организация специальной ударной группы слухачей из свеаборгской телеграфной роты для замены забастовавших телефонистов.
87. Арест Викжельдора, произведенный мною по распоряжению Совнаркома.
90. Выключение всей телефонной сети в момент разгона Учредительного собрания по личному распоряжению Ленина.
91. Вызов Лениным в Смольный и встреча с ним.
100. Получение от Менжинского 5 миллионов рублей для нужд Красной гвардии под мою личную ответственность.
102. Вызов Свердловым в Москву. Поручение Совнаркома и ВЦИК перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург.
103. Поезд специального назначения.
104. Срочная организация тобольской экспедиции.
105. Перевозка бывшего царя Романова из Тобольска в Екатеринбург.
106. Возвращение в Москву с докладом. Интервью журналисту «Известий»…»
Просматривая весь список, состоящий из 132 пунктов, я наткнулся на эти важные для меня строчки. Оказывается, вся операция по перевозке царя из Тобольска в Екатеринбург была разработана в Москве Лениным и Свердловым. Осуществить ее было поручено комиссару Яковлеву. И он сыграл свою роль в убийстве царя и его семьи. Так что следы Яковлева нашлись. То, что в 1929 году его пощадили и не расстреляли, — это понятно, у власти еще стояли те, кто знал Яковлева по его прежним «революционным заслугам».
Но почему же в 1938 году не приняли во внимание революционное прошлое Яковлева и его все же расстреляли? Создается впечатление, что Яковлева, отошедшего от политических терактов, кто-то искал и решил ликвидировать, несмотря на то, что ни в каких политических организациях, ни в троцкистской, ни в правой — бухаринско-рыковской — группировках Яковлев не состоял. Маховик репрессий стал работать в другом направлении: он начал подминать под себя тех, кто участвовал в государственном перевороте 1917 года, кто разогнал и расстрелял Учредительное собрание, тех, кто организовал братоубийственную войну, и даже тех, кто подготавливал убийство царя. К последним косвенно был причастен комиссар Яковлев, который постарался избавиться от своей первой партийной клички и жил спокойно под псевдонимом Стоянович. С этим псевдонимом он и был расстрелян в 1938 году. Тогда никакие псевдонимы спасти убийц не смогли. Слишком уж они были известны.