Жена Тлалока – богиня Чалчиуитликуэ (Богиня в платье, покрытом драгоценностями) числилась владычицей вод.
Богиня земли и смерти и, по совместительству, мать Уицилопочтли, Коатликуэ символизировала вечный круговорот жизни и смерти. Ее семья – это почившее старое Солнце, 400 сыновей – «южных звезд» и дочь – Койольшауки – богиня Луны. Каждый день ее сын – новое Солнце – своим рождением «убивает» Луну и звезды.
Юный бог кукурузы Синтеотль изображался с сумкой, полной початков кукурузы. В ацтекский пантеон он попал от хуастеков, но вообще его культ очень древний и существовал еще до ольмеков.
Фотокопия оригинальной стр.13 Бурбонского кодекса,
показывающая 13-ю трецену ацтекского священного календаря, XVI в.
Были у ацтеков достаточно курьезные с нашей точки зрения божества, например, матушка Синтеоля – богиня Тласольтеотль, чье имя переводится как «Пожирательница грязи/экскрементов». Но на самом деле она была богиней плодородия, земли, сексуальных прегрешений и покаяния. Если бы с принесенных ей в жертву девушек не сдирали кожу, чтобы сделать куртку жрецу, вообще была бы милой женщиной.
И это все добрые боги! Страшно даже подумать, какие же тогда у ацтеков злые божества!
А они были. Вот, например, владыка подземного мира Миктлана, уже упомянутый Миктлантекутли, к которому попадали после смерти почти все люди, кроме воинов, утопленников, принесенных в жертву бедняг и рожениц. Когда душа человека преодолевала все преграды на пути в Миктлан и вручала богу подношение, Миктлантекутли распределял ее на правильный уровень своего девятиэтажного подземного мира, где она влачила свое существование.
Кровавые обряды ацтеков
После принесения богами себя в жертву ради появления и движения Солнца считалось само собой разумеющимся, что его, как и Луну, надо постоянно кормить и поить, чтобы они не останавливали свой путь и (даже подумать страшно!) не померли с голода. Но так уж получилось, что они питались только человеческой кровью и сердцами, поэтому принесение жертв в такой парадигме выглядело вполне обыденным явлением, тем более после смерти жертвам было обещано проживание в райских кущах. Все было предельно ясно: мы тебе – свои жизни, ты нам – тепло, свет, хороший дождик и обильный урожай.
В обычной жизни богам хватало и малой толики крови. В случае необходимости пообщаться с богами ацтеки, как и майя, устраивали себе кровопускания, протыкая уши, языки, руки, ноги и половые органы. Жрецы же по долгу службы занимались этим вообще по нескольку раз на дню.
Но богам этого было мало. Им были нужны человеческие сердца. Перед храмом на вершине пирамиды жертву клали на ритуальный камень. Пять человек держали несчастного, а жрец вырывал из груди еще живых людей сердца, показывал их солнцу, а затем бросал в жертвенную чашу. Но даже это было не самым отвратительным. Труп сбрасывали с пирамиды, и он скатывался к ногам человека, который предоставил жертву, будь то раб или пленник. Дальше мнения ученых расходятся. По одной из них, жертвователь забирал труп домой, после чего… готовил из его конечностей еду и приглашал на трапезу гостей. Мол, раз жертва отправилась к богу, то, закусив ее конечностями, можно тоже к нему приблизиться. Так что все ацтеки были каннибалами. По другой версии, только высшая знать и жречество употребляли в качестве ритуальной пищи части тела жертв. Кто-то считает, что это вообще фантазии и ацтеки не ели себе подобных.
Как в хорошем театре, жрецам разных богов требовалось разнообразие и в формате жертвоприношения. Женщин, предназначенных богине земли, заставляли танцевать, и в процессе танца отрубали голову. Жертву для Шипе-Тотека сначала расстреливали из луков, а затем сдирали кожу, которую потом носили жрецы. Детей топили, услаждая душу бога дождя Тлалока, отрубали им головы или запирали, обрекая на смерть от голода и жажды. Несчастных, предназначенных для бога огня, бросали связанными в огромный костер, потом, обожженных, выволакивали оттуда крючьями, жрецы взваливали их себе на спину, чтобы исполнить ритуальный танец, и только затем вырывали сердце… Вас еще не тошнит от этого потока крови? Меня – да.
Изощренно жестоким был и обычай назначения имперсонатора Тескатлипоки, то есть человека, в котором ацтеки видели живого бога. Как правило, это был красивый пленник, которого всячески ублажали целый год, чтобы в конце этого срока во время праздника Тошкатль принести в жертву и назначить нового «бога». Ацтеки относились к живому богу с благоговением, наряжали в лучшие одежды, кормили деликатесами, за месяц до смерти женили на четырех прекрасных и высокородных девушках, учили манерам и игре на музыкальных инструментах, чтобы во время праздника он не ударил в грязь лицом и не выкинул какое-нибудь коленце. В его обязанности входило бродить по ночам по городу, свистеть в свисток, изображая ветер, и звенеть привязанными к рукам и ногам колокольчиками, а за ним плелась свита.
Ритуальный жертвенный бой, Кодекс Мальябекиано, XVI в.
В такое трудно поверить, но, судя по всему, жертвы редко оказывали сопротивление, поскольку считалось, что погибшие таким образом попадают прямо в ацтекский «рай», а спустя какое-то время превращаются в колибри.
Не удивительно, что прибывшие в Мезоамерику испанцы, увидев местные ритуалы, пришли в ужас и решили, что индейцы поклоняются демонам и самому Сатане. Горя желанием спасти их души, испанские монахи бросились огнем и мечом истреблять ересь, не гнушаясь для этого использовать страшные пытки. Клин вышибался не менее жестоким клином.
Чтобы Солнце и Луна благополучно шествовали по небу, а другие боги выполняли свои функции, их надо было кормить. Но где же взять жертвы в мирное время? Для этого ацтеки придумали специальные ритуальные войны, поэтично названные цветочными, целью которых был не захват территорий, а пополнение «кормовой базы» для кровожадных богов, плюс тренировка бойцов.
Обычно цветочные войны проходили между городами, входившими в Тройственный союз, и поселениями долины Пуэбло. Для начала боевых действий назначались место и время. Сигналом к началу сражения был пылающий костер из бумаги и благовоний. В отличие от реальных войн, в таких сражениях не использовалось оружие дальнего боя, а с обеих сторон участвовало равное количество бойцов, среди которых было много знати.
Первая такая война произошла в 1324 году между Чалько и Тлакочкалько. Вторая – в 1376-м между Чалько и Теночтитланом, а с 1386 года они уже происходили регулярно. Особо отмечают цветочную войну после сильнейшего голода 1450 года, когда жрецы потребовали принесения в жертву большого количества людей.
В 1487 году или, по ацтекским меркам, в «восьмой год Камыша» была закончена очередная реконструкция Великой пирамиды, становившейся все выше и выше от императора к императору. По этому поводу был устроен роскошный праздник с принесением в жертву тысячи пленников. Ацтеки утверждали, что их было двадцать тысяч, испанцы – что «всего» четыре, но даже это количество кажется невероятным. Сердце первого пленника вырвал сам император Ауицотль, а дальше началась бойня. Удивительно, что никто из жрецов не свернул себе шею, спускаясь после убийства последней жертвы по скользким от крови ступеням пирамиды.
Ученые подсчитали, что ежегодно в империи приносилось в жертву 20–30 тысяч человек. Некий Берналь Диас только рядом с Великой пирамидой в Теночтитлане насчитал 136 тысяч черепов.
Иногда, после удачных военных походов, на жертвенные алтари одномоментно попадали тысячи пленников. Представляете, что в эти дни творилось в городе? И как назвать людей, что допускали такие безумства, но при этом создали прекрасный город и были ценителями красоты?
Глава 5Таинственные инки
Шонка бежал из последних сил: возраст уже не тот, да и его отрезок пути приходится на крутой подъем в высокогорье, где легкие работают как мехи, но воздух в них почти не поступает. Но он старался, он очень старался. Чужие бородатые белые люди вторглись в Тауантинсуйу, и надо срочно сообщить об этом в Куско. В горах же, как на грех, такая облачность, что на следующем посту могут не заметить сигнального огня. Вот его и послали, чтобы продублировать сообщение дальше по эстафете.
Вся жизнь Шонки прошла на бегу. Еще совсем ребенком его, как самого сильного и быстрого, отобрали в курьеры-часки. Главное в его работе – ничего не забыть и не потерять ни секунды, потому что, во-первых, у него очень важное сообщение, а во-вторых, за промедление можно поплатиться. Если начальство решит, что он бежал не в полную силу, то его накажут – приговорят к пятидесяти ударам палкой по голове и к отрезанию ног. С ногами, в общем, не страшно, потому что никто еще не оставался в живых после такого количества ударов по голове, но умирать никак нельзя – кто же тогда будет передавать приказы войскам?
Вот уже подвесной мост через глубокий каньон, на дне которого бурлит норовистая горная река. Перебраться на ту сторону – а там уже рукой подать до следующего чукла, где его ждет курьер, который помчится дальше наперегонки с ветром.
Шонка быстро прошел по мосту, стараясь не смотреть в кипящую бездну. Он сам помогал старшему брату в прошлом году ремонтировать эту ненадежную на вид ленточку, связывающую скалистые берега, поэтому не боялся упасть. Да и за надежностью этой конструкции из травяных веревок следило уже не одно поколение индейцев. Никому же не хочется, чтобы мост под ним рухнул. Он вспомнил, как они с братом собирали траву и плели канаты для ремонта моста. Их отец – лучший в деревне мастер по плетению канатов – хорошо научил старшего сына, а тот попросил младшего ему помочь.
Ну вот, и мост позади. Остался небольшой, но крутой подъем. Шонка старался думать о чем-нибудь отвлеченном – так меньше устаешь или хотя бы меньше думаешь о том, что устал. Наконец он заметил впереди человека. Это Атук! Уже ждет его, чтобы услышать сообщение или принять посылку. Как он только заметил его в тумане? Наверное, Шо