Злыми духами могут считаться также чучуна — мифическое дикое племя, обитающее далеко на севере. Представители этого племени — косматые великаны, они одеваются в звериные шкуры, не умеют пользоваться огнем, мясо едят сырым. Чучуна воруют оленей, иногда похищают женщин.
Разновидностью злых духов является юер — вредоносное существо, в которое превращаются после смерти самоубийцы, сумасшедшие, злые шаманы и люди, умершие не от естественных причин. Таким юером был Чаадай Боллох, который вредил охотникам, не подпуская к ним промысловых зверей. Согласно одному из мифологических рассказов, когда-то Чаадай был обычным человеком, у него была охотничья собака по имени Хардас. Но однажды собаку украли. Чаадай не мог охотиться без ее помощи и умер с голоду. Умирая, он сказал: «Я умираю из-за того, что человек украл мою собаку. Теперь я буду мстить людям: лягу поперек дороги духа — хозяина темного леса, лягу поперек дороги духа — хозяйки земли, отгоню зверей от самострелов, не пущу рыбу в сети».
Центральное место в якутском фольклоре принадлежит олонхо — эпическим героическим сказаниям, включающим в себя множество мифологических мотивов. Сложившиеся в глубокой древности, олонхо передавались из уст в уста на протяжении поколений. Язык олонхо, яркий и образный, изобилует старинными, уже ушедшими из повседневного обращения словами и оборотами. Исследователи отмечают, что в словаре олонхо почти вдвое больше слов, чем в современном разговорном языке. Олонхо состояли из десятков тысяч стихотворных строк, текст «от автора» передавался речитативом, а речи героев пелись, причем каждому герою соответствовала своя музыкальная тема. Некоторые олонхо исполнялись на протяжении нескольких суток.
Якутские календари. Начало ХХ в.
ГАУК НСО «НГКМ»
Исполнители олонхо — олонхосуты — пользовались особым уважением. Они специально обучались этому искусству, должны были обладать хорошей памятью, музыкальным слухом и, конечно же, талантом и любовью к своему делу.
На рубеже 20–30-х годов XX века главное место среди якутских олонхо занял эпос «Нюргун Боотур Стремительный». Он был воссоздан и опубликован якутским писателем и общественным деятелем Платоном Алексеевичем Ойунским (1893–1939), который в молодости сам был олонхосутом.
В этом олонхо рассказывается об извечной борьбе во Вселенной между светлыми и темными силами и неизбежной победе добра над злом.
В Верхнем мире, на девяти светлых небесах, жили добрые боги — айыы. В Нижнем мире, в трех темных безднах, жили злые духи — абаасы. В Среднем мире, на пестрой земле, жили люди — тридцать племен, сотворенных богами.
Тяжела была жизнь людей. Злые абаасы жестоко их притесняли: иссушали реки, истребляли леса, разоряли людские жилища и разрушали изгороди вокруг пастбищ.
Дошла весть о том, как страдают люди от злобы абаасы, до верхнего неба, где в солнечном улусе жил властитель людских судеб — айыы Дьылга Тойон. Опечалился Дьылга Тойон и возжелал помочь людям. Решил он послать на землю Нюргун Боотура — сына одного из небесных владык, повелев ему уничтожить злых абаасы. Вместе с Нюргун Боотуром отправилась на землю его сестра — прекрасная Айталын Куо. Отец подарил Нюргуну богатырского коня, крепкие доспехи и сверкающее оружие. Мать сшила для Айталын Куо красивую одежду, надела на дочь много драгоценных украшений.
Дьылга Тойон пригнал по небу большое облако. Было оно величиной с половину поляны. Погрузили на облако табун лошадей и стадо коров, богатырского коня Нюргуна, одежду, оружие и разную домашнюю утварь. Следом взошли на него Нюргун Боотур с сестрой. Полетело облако вниз и опустилось в самом центре Среднего мира, там, где сливаются вместе девяносто бурливых рек.
Вдруг поднялся сильный ветер, которого никогда еще не бывало в зеленой долине. Подумал Нюргун Боотур: «Неспроста этот ветер! Верно, это знак, посланный мне из Верхнего или из Нижнего мира». И тут откуда ни возьмись прилетел в долину на трехголовом змее с двумя хвостами абаасы по имени Ыйыста Хара. Подхватил он прекрасную Айталын Куо и умчался, словно вихрь.
Вскочил Нюргун Боотур на коня, пустился в погоню. Быстро летит Ыйыста Хара, а Нюргун Боотур еще быстрее. Настиг чудовище, сошелся с ним в смертельном бою. Загудела, сотрясаясь, земля, в страхе спрятались за тучи золотое солнце и серебряная луна и больше не показывались на небе. Тьма и холод воцарились в мире. Стали сохнуть деревья, вянуть цветы и травы.
Священное дерево.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского / The Library of Congress
Заплакали кроткие эрэкэ-джэрэкэ — духи деревьев, хозяева трав, видя гибель своего зеленого царства. Услыхали их сетования светлые айыы и пожалели несчастных. Перенесли сражающихся подальше от пестрой земли и светлых небес, на ледяной утес посреди огненного моря, чтобы там продолжали они свою битву.
Стоят Нюргун Боотур и чудовище-абаасы на скользкой вершине, где хватало места лишь для четырех ступней, упершись грудью в грудь, а кругом бушует огненное море. Но ни один не может столкнуть другого с ледяного утеса.
Стал тогда Ыйыста Хара звать на помощь свою старшую сестру — злую шаманку Ытык Хахайдаан. Прилетела она из темной бездны, принесла брату чашу с черным, кровавым напитком. Осушил Ыйыста Хара чашу — удвоились его силы. Заревел абаасы и столкнул Нюргун Боотура с ледяной вершины. Падая в огненную пучину, воззвал Боотур к своей старшей сестре — небесной шаманке Айыы Умсуур.
Быстрее молнии ринулась она вниз со светлых небес. Дунула на огненное море — поднялся из огня серебряный мост. Встал на него Нюргун Боотур обеими ногами. Поднесла светлая шаманка брату чашу с небесной росой. Выпил ее Нюргун Боотур — и утроились его силы.
Запрыгнул он обратно на ледяной утес, вихрем налетел на Ыйыста Хара и сбросил абаасы в огненное море. Злая шаманка хотела было подставить брату свой черный шаманский бубен, да Айыы Умсуур дунула на бубен — и он прорвался. Упал абаасы в огненные волны и утонул.
Черная шаманка ушла под землю, светлая — вернулась на небо. Остался Нюргун Боотур один на утесе.
Стал он звать своего коня. Прилетел богатырский конь по воздуху, махая, как крыльями, хвостом и гривой, неся на спине прекрасную Айталын Куо. Обнялись брат и сестра, крепко поцеловались, и верный конь понес их домой, в светлую долину, где сливаются вместе девяносто бурливых рек.
По пути остановились они на ночлег в большом селении. Пригласила их в свою юрту одна старуха, накормила, напоила, а потом сказала Нюргуну, заливаясь слезами: «О богатырь! Помоги мне в моей беде. Год назад мой сын, Кюн Дьириминэ, отправился в соседнее племя, чтобы сосватать себе невесту. На обратном пути его вместе с невестой похитили абаасы, и теперь они томятся в плену под землей. Спаси моего сына и его невесту — и будет тебе вечная слава. А если втопчешь мои слова в землю и откажешься, будет тебе вечный позор!» Нюргун Боотур ответил: «Осуши свои слезы, матушка, я исполню твою просьбу!»
Якутская домашняя утварь.
Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского
Он оставил прекрасную Айталын Куо на попечение старухи, а сам оседлал коня и отправился в Нижний мир, в царство абаасы. Только выехал из селения, появилась в небе огромная птица. Опустилась птица на землю, обернулась старшей сестрой Боотура — светлой шаманкой Айыы Умсуур. Протянула она брату сверкающий меч и сказала: «Вот тебе подарок от всех небесных айыы. Этот меч поможет тебе в битве, на которую ты идешь».
Добрался Нюргун Боотур до самого края Среднего мира, до конца пестрой земли. Увидал железный ход, темный, как бычье горло, и стал по нему спускаться под землю. Попал Боотур в унылую страну, полутемную, как недоваренная уха. В сумрачном ее небе тускло светило щербатое солнце, едва мерцала призрачная луна.
Преградило путь Боотуру огненное море. За морем, на дальнем его берегу, увидал Нюргун каменную юрту. Поднялся богатырский конь в воздух, перелетел через море, опустился на крышу юрты. Вдруг юрта трижды каркнула по-вороньи и подбросила коня, будто легкую пушинку. Не удержался Нюргун в седле, упал на землю, а конь, не заметив этого, умчался дальше.
Дверь каменной юрты отворилась, и оттуда выполз владыка трех черных бездн — абаасы Уот Усутаакы, принявший облик гигантского змея. Обвился змей вокруг Нюргуна от щиколоток до горла и стал его душить. Ударился Боотур что есть силы об огромную скалу. Будто гром загремел, будто молнии засверкали — рассыпалось тело змея мелкими искрами, полыхнуло его черное сердце тусклым пламенем, развеялось синим дымом.
Взревел абаасы Уот Усутаакы и предстал перед Нюргун Боотуром в своем истинном ужасном обличье. Был он огромен, как вековая ель, черное лицо его было подобно косогору, единственный глаз сидел в глазнице словно в ущелье, единственная нога раздваивалась от колена, единственная рука — от локтя.
Будто два свирепых зверя, рычащих от ярости, сцепились Нюргун Боотур и владыка подземных бездн. Сплелись их руки, как могучие корни, затрещали суставы, словно бубны из конской кожи. Боевые их кличи всколыхнули подземные бездны, донеслись до семи небес, гулом наполнили землю.
Тридцать дней продолжался бой и тридцать ночей. Но равны противники друг другу силой. Ни один не нанес другому даже самой пустячной раны. Наконец устали бойцы и прилегли отдохнуть, поклявшись, что ни один не причинит вреда другому во время сна. Уот Усутаакы лег на землю и захрапел, да так громко, что Нюргун Боотуру невозможно было уснуть от его храпа.
И вот услыхал Нюргун Боотур, что в каменной юрте кто-то тихо плачет и жалобно причитает. Встал Боотур, заглянул в юрту и увидел там красивую девушку.