Через какое-то время старший брат девушки плыл на лодке по Енисею и вдруг увидел, что под горой сидит на камне его сестра и расчесывает свои длинные волосы золотым гребнем с девятью зубьями. Парень начал что было сил грести к берегу, но, когда причалил к тому месту, где только что сидела его сестра, там уже никого не было. И лишь на земле возле камня блестело золотое колечко. Брат поднял его и вернулся домой.
Три дня спустя ранним утром в аал прибыли невиданные гости. Впереди на статном коне темно-бурой масти ехала пропавшая девушка. Конь ее был украшен чистым серебром, а сама она одета так роскошно, что вся светилась. Следом за ней, тоже на богато убранных конях, ехали горные духи, все в дорогих, красивых нарядах.
Спрыгнула девушка с коня, обняла отца, мать и братьев и сказала: «Я теперь невестка самого Тепсея, жена его старшего сына».
Гости привезли много разного угощения и по обычаю выкуп за невесту: пушистые меха, шелковые одежды, серебряные украшения тонкой работы.
Целый день пировал весь аал в доме родителей девушки. А когда пришла пора прощаться, мать оторвала на память от уздечки коня дочери раковину каури. С тех пор хакасы стали украшать такими раковинами конское снаряжение и свою одежду. А потом научились шить наряды и делать украшения, подобные тем, какие получили в подарок от горных духов.
Горные духи в представлении хакасов были тесно связаны с духами воды, поскольку большинство хакасских рек берут свое начало в горах. Переправляясь через реку, полагалось приносить дары не только водяным, но и горным духам.
Главой духов воды почитался Сугдай-хан, ему подчинены духи-хозяева всех рек, озер и ручьев — суг-ээзи. В мифологической сказке хозяин реки приятельствует с одним из горных духов.
На берегу широкой реки в одном аале жили люди.
Наступила весна, солнце пригрело землю, растопило снега. Начался на реке ледоход. Но вдруг стали льдины громоздиться одна на другую, крутиться на одном месте, мешать реке свободно нести свои воды. Забурлила река, вышла из берегов и затопила все вокруг.
Испугались люди: никогда прежде такого не случалось. Позвали шамана, стали просить помочь. Вышел шаман на берег, направился вниз по реке, добрался до самого устья. И там понял: воткнул хозяин реки в речное дно свой посох, а сам пошел в гости к хозяину горы. Зацепилась за торчащий из воды посох большая льдина, застряла, перегородила путь остальным — оттого и образовался затор.
Рассердился шаман, стал камлать. Раскрылась перед ним гора. Смотрит шаман — а там сидят друг против друга хозяин реки с хозяином горы и пьют араху. Принялся шаман их ругать: «Что же вы такое делаете? Третий день араху пьете, ни о людях, ни о скоте не думаете, а их водой заливает!»
Смутился хозяин реки, вскочил, выбежал на берег. Выдернул свой посох — и тут же застрявшая льдина поплыла дальше, а за ней устремились остальные. Попросил хозяин реки у шамана прощения и пообещал, что больше такое не повторится.
Хакаска в шубе, шапке и пого.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Вернулся шаман в аал. Река к тому времени вошла обратно в берега. Народ стал почитать этого шамана как своего спасителя. До сих пор люди помнят его имя — Киндир-пай.
Духи-хозяева часто предстают в женском обличье и называются матерями — ине — природных явлений и объектов.
Особым почитанием пользовалась Чир-ине — мать земли. Ей был посвящен особый день, который в 1996 году был официально утвержден в Хакасии в качестве национального праздника. Праздник Чир-ине проходит 22 апреля, через месяц после Чыл Пазы — хакасского Нового года. Считается, что в этот день земля пробуждается от зимнего сна, по этому случаю ее угощают и просят у нее разрешения начать полевые работы.
Мать огня — От-ине — почиталась одним из самых могущественных духов. Она дает тепло и свет, охраняет домашний очаг и семью от злых сил, дарует счастье и удачу. Женщины кормили ее каждый день. Ее представляли в образе старухи или молодой женщины с пятьюдесятью косами. Считалось, что когда ветер крутит пепел в огне, то можно увидеть ее смутный силуэт. Причем если От-ине крутится по солнцу, это хорошая примета, а если против — плохая. Согласно народному поверью, она может принимать облик змеи или ящерицы, поэтому «когда во сне увидишь змею, то необходимо бросить в огонь кусочек пищи, это дает о себе знать хозяйка огня»[90]. Иногда От-ине называют сестрой Умай.
Особняком среди духов стоит Хай-ээзи, хозяин хая — хакасского горлового пения. Считалось, что певец-хайджи получает свой дар свыше, в его памяти сами собой запечатлеваются песни и сказания и он может петь, не уставая, как угодно долго. Хайджи пользовались уважением не только у людей, но и у духов, однако в мифологической сказке «Хайджи Самсон» духи разгневались на певца за то, что он отказался петь для них, и в конце концов его погубили.
На берегу реки Коксы жил прославленный хайджи по имени Самсон. Однако дома он бывал редко, а все больше разъезжал на своей рыжей кобыле из аала в аал, пел песни, рассказывал под звуки хомыса[91] сказки и предания о древних богатырях. И везде ждали, когда он приедет, все были ему рады.
Однажды оказался Самсон в дальнем аале, в котором никогда прежде не бывал. Остановился возле самой большой и красивой юрты, оставил кобылу у коновязи, взял хомыс и зашел поздороваться с хозяевами. Хозяева были наслышаны о прославленном хайджи, усадили его на мягкую подстилку, женщины принесли самое лучшее угощение. А вечером пришли к нему все жители аала — мужчины и женщины, парни и девушки, дети и дряхлые старцы, поклонились Самсону и сказали: «Мы очень просим тебя, хайджи, спой нам хорошую песню, расскажи поучительную сказку».
Взял Самсон хомыс, ударил по струнам, запел песню. Да только не звучит его голос, дрожит, замирает. Начал он рассказывать сказку — путаются слова, не идут с языка. Удивились люди, зашумели, а Самсон не знает, куда от стыда деваться. Никогда такого прежде с ним не случалось. Но тут вышел вперед самый старый из стариков и сказал: «Э-эит люди аала! Не хайджи, а мы виноваты в том, что не может он сегодня петь. Мы забыли угостить хозяев здешних мест, вот они и рассердились, не дают нам послушать знаменитого хайджи Самсона. Завтра с утра мы должны окропить нашу землю арагой[92], и тогда уже будем просить уважаемого хайджи спеть для нас хотя бы одну песню и рассказать хотя бы самую короткую сказку».
Разошлись люди по домам, Самсон отложил хомыс, вышел из юрты подышать вольным воздухом. Вдруг невесть откуда появились двое молодых парней в коротких шубах из меха выдры. Вроде бы парни как парни, да только Самсон сразу понял, что это ээзи — духи здешних мест. Говорят ээзи Самсону: «Нас прислал к тебе наш владыка. Он много слышал о твоем умении и хочет, чтобы ты завтра пришел к нему в гости и спел для него».
Хакасская юрта. Экспозиция Минусинского музея.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Вернулся Самсон в юрту, лег на приготовленную постель. Мягкая постель, удобная, а он никак заснуть не может. Ворочается и думает: «Ведь если я пойду в гости к ээзи, они меня, пожалуй, обратно не отпустят!» И решил поскорее бежать куда подальше. Встал, нашел в темноте хомыс, вышел из юрты, оседлал свою рыжую кобылу и поскакал прочь.
Да только слышит — скачет кто-то за ним следом и кричит: «Самсон, стой!» Пустил Самсон свою кобылу вскачь. Сначала скакал по дороге, потом по тропе в гору. А преследователь не отстает, все ближе и ближе. Вот и вершина горы — дальше пути нет. Взошло солнце, обернулся Самсон и увидел ээзи, одного из тех, что говорили с ним вчера вечером. Говорит ээзи: «Ты, Самсон, верно, разума лишился. Спел бы нашему господину, он бы щедро тебя наградил, и не знал бы ты никаких забот до конца своей жизни. А теперь он очень на тебя сердит. Слезай с кобылы, будем с тобой вместе петь. Если ты меня перепоешь, я тебя отпущу, а если нет — убью. Так повелел мне наш господин».
Тут заметил Самсон, что у ээзи к седлу тоже хомыс привязан.
Сели они друг против друга и стали петь. Три дня пели, на четвертый сбилось у ээзи дыхание — и он замолчал. Потом говорит: «Ну, Самсон, твое счастье — уезжай. Гора, на которой ты пел, будет отныне называться горой Самсона, чтобы люди всегда помнили твое имя. Но ты к нашей земле больше не приближайся. И о нас никому не рассказывай».
Сели они на своих коней и разъехались в разные стороны.
Вернулся Самсон в родной аал. Целый год просидел дома, боялся: вдруг опять встретятся ему ээзи. Но потом заскучал. И вот однажды оседлал он, как прежде, свою рыжую кобылу и снова стал ездить из аала в аал, петь людям песни, рассказывать сказки. Где на один день останавливался, где на два-три, а в одном аале пел без отдыха целую неделю. А когда оттуда уезжал, хозяева устроили в его честь пир. Выпил хайджи араги, ударил хмель ему в голову — и на обратном пути сбился Самсон с дороги. Долго плутал и вдруг выехал к подножию той самой горы, на которой пел он вместе с ээзи, и увидел, что сам ээзи едет ему навстречу.
Остановились они друг против друга. Говорит ээзи сердито: «Что же ты, Самсон, наделал! Я ведь тогда сказал тебе: “К нашей земле больше не приближайся”. А ты явился себе на погибель!» Молчит хайджи, не знает, что ответить. И ээзи молчит. Потом промолвил дух: «Наш господин велел мне тебя убить, но у меня рука не поднимется вот так взять и лишить жизни знаменитого хайджи. Давай сделаем так. Уезжай. Если сумеешь до дома добраться — останешься жив. Не сумеешь — умрешь в пути». Ээзи исчез, а Самсон развернул кобылу и поехал домой.
Но не доехал. По пути разболелись у него руки и ноги, голова и живот. С трудом слез он с кобылы, лег на землю возле трех старых обаа