Шаманка с бубном. Тофалары. Начало XX в.
© МАЭ РАН 2024
Парень-сирота на ней женился, взял хорошее приданое, стали они жить в довольстве, любви и согласии. И аза больше никогда парня не трогали.
Животный мир, по представлениям тофаларов, отождествлялся с миром людей, например медведя они считали своим родственником и называли дедушкой.
Жили некогда на берегу озера двое братьев. Других людей тогда на земле еще не было, а в тайге еще не водились медведи. Братья жили дружно, но однажды вдруг поссорились, да так сильно, что старший брат ушел в тайгу и стал там медведем. От него потом пошел весь медвежий род. Младший брат тоже не захотел оставаться на прежнем месте. Он переселился в верховья Уды, сплел сеть и стал жить рыбной ловлей. Однажды в его сеть попалась большая рыба с серебряной чешуей. Она превратилась в красивую девушку, младший брат взял ее в жены, и от них пошел род тофаларов.
Особым почитанием у тофаларов пользовался олень. Его ветвистые рога ассоциировались с мировым древом — осью Вселенной — и в то же время с солнечными лучами. Лучшего в стаде оленя посвящали Даг-ези. Обычно это было молодое животное (по второму году) белой масти. Обряд посвящения совершал шаман, оленя украшали цветными лентами, и с этого времени он становился священным: его не забивали, на нем нельзя было ездить и возить поклажу, за исключением «чистых», ритуальных предметов, женщинам запрещалось к нему прикасаться.
В старину тофалары часто давали детям имена, связанные с различными зверями и птицами: Заяц, Бурундук, Филин и т. д. Судя по сказке «Долина цветов», обладатели таких имен считались родственниками и пользовались покровительством тех, в честь кого были названы.
Жил некогда один охотник. Раз ушел он в тайгу, да так и не вернулся. Жена охотника была тогда на сносях и вскоре родила сына. Искупала мать новорожденного в соленой воде, чтобы рос он здоровым и сильным, и дала ему имя Улыгэн, что означает «сова».
Прошли годы, стал Улыгэн взрослым парнем. Согнул себе лук из молодой березы, сделал крепкие стрелы, стал ходить на охоту, как когда-то отец ходил, кормить себя и мать.
Но однажды сказал Улыгэн матери: «Матушка, отпусти меня, я пойду отца искать». «Что ты, сынок, — всполошилась мать. — Отца, наверное, уж давным-давно и в живых-то нет. Где ты будешь его искать?» Но Улыгэн попрощался с матерью и ушел.
Идет он по тайге, по пути дичь стреляет. Что добудет — тем и питается. Пьет воду из горных ключей, ночует под зелеными кедрами.
И вот в одну из ночей проснулся он от крика совы. Смотрит: сидит на вершине кедра большая серая сова, ухает, хохочет — будто над Улыгэном потешается. Рассердился Улыгэн. Схватил свой лук, нацелил стрелу в нахальную птицу. А сова вдруг говорит человеческим голосом: «Полно, брат Улыгэн! Мы с тобой носим одно имя, и я могу тебе помочь. Твой отец жив, но околдован злыми чарами. Иди за мной, я приведу тебя к нему».
Взмахнула сова крыльями, полетела среди деревьев, а Улыгэн следом пошел. Долго шел. Немало за это время сменилось дней и ночей. Сова ночью летит, дорогу указывает, а днем спит в каком-нибудь дупле. И Улыгэн привык, как и она, днем спать, а ночью бодрствовать.
Наконец привела его сова на большую поляну и сказала: «Вот заколдованное место. Сейчас явится колдунья и станет на тебя колдовской сон напускать, но ты не поддавайся, не спи. Если уснешь — и отца не спасешь, и себя погубишь».
Олень, посвященный духам. Тофалары. Начало XX в.
© МАЭ РАН 2024
Взлетела сова на высокое дерево, уселась на ветке, а Улыгэн набрал побольше разных колючек, рассыпал вокруг себя и стал ждать. Вдруг слышит: зазвенели невидимые колокольчики и нежный девичий голос запел незнакомую песню. А потом через всю поляну протянулась золотая дорожка. Тут захотелось Улыгэну спать, да так сильно, что он, забыв обо всем на свете, опустился на землю и закрыл глаза. Но в его тело тут же вонзились сотни острых колючек. Вскочил Улыгэн на ноги, стряхнул с себя колдовской сон и громко крикнул: «Эй! Кто это здесь поет? Покажись!» Песня сразу умолкла, а потом тот же девичий голос сказал: «Ах, Улыгэн! Пока не взошло солнце, я невидима. Но если пойдешь по золотой дорожке, сможешь меня увидеть!»
Хотел Улыгэн ступить на золотую дорожку, но сова с дерева закричала: «Берегись, Улыгэн, не верь колдунье, она погубить тебя хочет!»
Пригляделся Улыгэн и понял, что это и не дорожка вовсе, а широкий женский кушак из золотой парчи. Ухватил он кушак за конец, потянул к себе и притянул девушку красоты невиданной и неслыханной, опоясанную тем кушаком. Стоит Улыгэн, смотрит на красавицу, глаз отвести не может. Тут сова снова закричала: «Что ты стоишь столбом? Или забыл, зачем сюда пришел?»
Опомнился Улыгэн. Говорит красавице: «Ты околдовала моего отца. Не отпущу тебя, пока не снимешь с него свои злые чары!» Хотела колдунья вырваться, да где там! Намотал Улыгэн золотой кушак на руку, крепко держит.
«Ладно, — говорит красавица. — Так и быть, освобожу твоего отца». Зазвенели колокольчики громче прежнего, цветы на поляне закачались, будто от ветра. Один ярко-алый цветок обронил лепестки — и вот стоит перед Улыгэном его отец. Сказала ему колдунья: «За тобой пришел твой сын. Я тебя отпускаю». Но отец вдруг зарыдал и в отчаянии воскликнул: «О, горе мне! За мной пришел сын, а я не могу его увидеть, потому что много лет назад взглянул на колдунью при свете солнца и ослеп от сияния ее красоты!»
Опечалился Улыгэн, но сказал отцу: «Это не беда. Я уже взрослый, буду охотиться для тебя. Держись за мою руку, и мы пойдем домой».
Но тут сова слетела с дерева, закружила вокруг Улыгэна. «Подожди, — закричала сова. — Не отпускай колдунью. Не один твой отец был ее пленником, все цветы на поляне — это тоже заколдованные люди». Говорит Улыгэн колдунье: «Если это так, немедля освободи их всех». Засверкали гневом глаза красавицы, сошлись черные брови, но делать нечего. Взмахнула она рукой — облетели лепестки со всех цветов, превратились цветы в охотников, пропавших в разное время, семьдесят семь человек. Но все они были слепы, потому что, как и отец Улыгэна, когда-то взглянули на колдунью при свете солнца.
А сова говорит: «Сожги колдуньин золотой кушак и запороши пеплом их глаза». Послушался Улыгэн совета. И тут же его отец и все семьдесят семь охотников прозрели. Стали они ликовать, радоваться, благодарить Улыгэна.
Тут сова села ему на плечо и шепнула в ухо: «Посмотри-ка на колдунью». Посмотрел Улыгэн. Видит — сидит красавица на земле и горько плачет. Спрашивает ее Улыгэн: «О чем ты так горюешь?» А она отвечает: «Ты сжег мой волшебный кушак, и вместе с ним исчезла моя колдовская сила. Теперь я не колдунья, а обычная девушка». Обрадовался Улыгэн. «Это, — говорит он, — хорошо. Раз ты теперь обычная девушка, выходи за меня замуж!» Подумала красавица и согласилась.
Отправились они все вместе домой. Обрадовалась мать, что сын вернулся живым, спас отца и нашел себе красавицу-невесту, и жили они долго и счастливо.
Восточная часть Саянских гор, где живут тофалары, считается одним из самых труднодоступных и в то же время одним из самых экологически чистых мест в нашей стране.
В тофаларских легендах рассказывается, что в изначальные времена Саяны были благодатным, сказочным краем. Известный писатель Валентин Григорьевич Распутин (1937–2015) опубликовал следующее предание: «“Давно это было, — говорят старики, попыхивая трубками. — Шибко давно”. Когда они были совсем маленькие, старики не помнили. Когда они на охоту не ходили, старики тоже не помнили. Вот как давно это было. Есть возле Верхней Гутары Сопи-гора. Тогда все горы такие были, на верхушку посмотришь — шею сломать можно. Есть по речке, по Бирюсе, кедрач невиданный и неслыханный — весь в шишках, как шерсть на звере. Тогда везде такой кедрач был. Шибко рясный и наливной. Белку тогда самый умный человек за сто лет никак бы не сосчитал. Ой, много белки было!»[107] Однако тофалары, как рассказывается дальше в предании, в то время жили не в этом благодатном краю, а «совсем в другом месте, где не было гор и тайги». Прошло время, и тофалары, «то ли спасаясь от злого врага, то ли подыскивая для своих детей более мирную и богатую родину, всем народом ушли в горы, где никогда не бывал ни один человек и где деревья падали на землю только от старости». Тофалары обосновались в этих краях, научились охотиться в тайге, ловить рыбу, приручили оленей и с тех пор так и живут в Саянах.
«Жемчужиной Тофаларии» называют Агульское озеро. Оно лежит по горному разлому и имеет сильно вытянутую форму: при длине почти в 11 км его ширина составляет всего 900 м. Озеро очень глубокое с необыкновенно чистой водой и даже в летнюю жару остается прохладным. Вдоль его берегов поднимаются отвесные скалы, поросшие тайгой, к воде спускаются горные уступы. Местная легенда связывает название озера с именем красавицы Айгуль, дочери старого Саяна.
Тофаларская люлька. Начало XX в.
ГАУК НСО «НГКМ»
Высоко в горах жил древний и могучий старец Саян. Был он очень богат: по горным склонам паслись бесчисленные стада его оленей.
У Саяна была единственная дочь, красавица Айгуль. Саян любил ее без памяти, никуда от себя не отпускал, и Айгуль жила в горах, вдали от людей. Словно молодая кабарга, легко взбиралась она на любую крутизну, разговаривала с оленями, которые хорошо ее понимали, и пела песни. Звери и птицы замирали, сосны и лиственницы не шелестели своей хвоей, и даже горные речки переставали журчать, слушая ее звонкий голос.
Однажды в горы поднялся юноша-охотник, живший в долине. Он принес старику Саяну целый мешок драгоценных мехов, чтобы обменять их на оленей.