Александр Зик. Беляночка и Розочка. 1975 г.
К мотивам из западнославянской мифологии часто обращалась и Божена Немцова – самая известная чешская писательница. «Золотая книга сказок» и «Серебряная книга сказок» – авторский пересказ народных сюжетов. Очень многие из них имеют аналоги в фольклоре других европейских народов.
Например, в «Бутоне розы» младшая дочь просит отца привезти ей этот самый бутон, но потом ей приходится отправиться к чудовищу, разгневанному кражей в его саду. Разумеется, в конце доброта и сила характера девушки рассеивают злые чары: диковинный зверь превращается в прекрасного принца. Этот сюжет, бродивший по Европе, еще до Божены Немцовой вдохновил Жанну-Мари Лепренс де Бомон на написание сказки «Красавица и чудовище», а Сергея Тимофеевича Аксакова – на создание «Аленького цветочка».
История о капризной принцессе Красомиле, которая отвергла короля Мирослава и была им наказана за гордость, очень похожа на сказку братьев Гримм «Король Дроздобород». Но, обрабатывая этот сюжет, Божена Немцова добавила в повествование славянский колорит. Речь идет не только об именах героев: «Был теплый весенний день, принцесса Красомила прогуливалась по саду, прекрасная, как богиня Лада»[33]. У братьев Гримм такое сравнение появиться не могло – в древнегерманском пантеоне существовали совсем другие божества.
Джон Диксон Баттен. Красавица освобождает принца от проклятия. Иллюстрация из книги «Книга сказок Европы». 1890-е гг.
В жутковатой сказке «Справедливый Богумил», которую также пересказала Божена Немцова, встречается мотив нечистой силы, вселяющейся в тело покойника после смерти. Здесь все начинается с того, что бездетные король и королева, устав молить Бога о наследнике, решили: пусть дитя появится хоть по воле черта. Вскоре у них рождается дочь, однако в семнадцать лет она неожиданно умирает. Но по ночам принцесса Людмила встает из гроба и убивает несущих службу караульных. Только храбрецу Богумилу, который провел три ночи рядом с принцессой, удалось ее воскресить и избавить от проклятия.
Создается впечатление, что те же фольклорные мотивы вдохновили Николая Васильевича Гоголя на написание «Вия». Даже бдение Богумила у гроба принцессы Людмилы напоминает ужасы, пережитые Хомой Брутом у гроба Панночки: «Как и в прошлую ночь, он очертил себя кругом, встал посредине, ждет. Ровно в одиннадцать откинулась крышка гроба, из него выскочила черная принцесса и, по ее знаку, из всех углов на солдата кинулись жуткие чудища с огненными глазами и зубастыми пастями. Мерзкие летучие мыши и совы метались над его головой, а принцесса щерила на Богумила черные зубы. Но он спокойно опирался на ружье и стоял, глядя без страха на эти исчадия ада. Но вот пробило двенадцать, и все исчезло»[34].
Однако самая известная чешская сказка, обработанная Боженой Немцовой, – это «Три сестры». На ее основе в 1973 году чехи сняли фильм, ставший культовым, – «Три орешка для Золушки». Сказка Божены Немцовой существенно отличается от «Золушки» Шарля Перро. Такого прозвища здесь главной героине никто не дает. Здесь и у Аннушки, и у ее злых сестер, Барушки (уменьшительное от Барбары) и Доротки (Дороты), вполне обычные для Чехии имена. Никакой мачехи в сказке нет – младшую дочь держит в черном теле родная мать. Нет здесь и принца – вместо него в Золушку-Аннушку влюбляется молодой князь, которому вокруг все земли принадлежат. Он встречает главную героиню не на балу, а в костеле, куда она каждое воскресенье ходит на службу. Сказка выглядит довольно реалистичной, единственная магическая деталь – ветка с тремя орешками, которую привез Аннушке отец. В них девушка находит нарядные платья, в которых появляется в костеле. Интересно, что христианская традиция (посещение службы по воскресеньям) в сказке уживается с языческим мотивом – волшебными орешками.
Замок Швигов, в котором снимался дом мачехи в фильме «Три орешка для Золушки». Швигов, Чехия
Похожий сюжет есть в одной из литовских сказок. Только там главная героиня находит платья не в орешках, а в стволе старого дуба. В роскошных нарядах она приходит на бал, в нее влюбляется королевич, а заканчивается история, разумеется, свадьбой.
И в чешской, и в литовской сказках хорошо виден языческий след. В дохристианские времена самые разные европейские народы верили, что деревья обладают магической силой. Это нашло отражение в фольклоре, примером чему служат те же волшебные орешки.
Мотивы из чешских легенд и преданий встречаются и в самом знаменитом произведении Божены Немцовой – романе «Бабушка». Он основан на детских воспоминаниях писательницы. Мы видим жизнь небольшой чешской деревни в первой половине XIX века, любящую бабушку, ее непоседливых внуков и внучек. Но на страницах нет-нет да мелькнут фольклорные образы. Например, дети верят в водяного и блуждающие огоньки. Когда к ним приходит в гости лесник, малыши спрашивают, не видел ли он сад Рыбрцоуля – духа, живущего в горах. Он не раз встречается на страницах этой книги под именем Рюбецаля. В литературе его чаще называют на немецкий, а не чешский манер – спасибо книгам Иоганна Карла Августа Музеуса и Отфрида Пройслера, принесшим известность этому герою.
В судьбе одной из героинь «Бабушки», крестьянской девушки по имени Викторка, много мистических мотивов. Ее сюжетная линия очень трагична. Поначалу гордая красавица отказывает женихам, а потом ее околдовывает остановившийся в деревне солдат. Он преследует девушку и пугает своим взглядом. Причем местные жители уверены: тут не обошлось без нечистой силы: «А глаза егеря… глаза, по общему мнению, и впрямь не сулили ничего хорошего: ночью они будто светились, а черные брови, раскинувшиеся над ними, словно два вороновых крыла, срослись посередине, а это уж верный знак, что глаз у человека недобрый. <…> Соседки, чуть только взглянет солдат на детей, холодели от ужаса и торопились обтереть ребенка белым платком, а если на деревне у кого‐нибудь дитя заболевало, обязательно говорили: „Его сглазил черный солдат!“ <…> Общее же мнение было таково: „Чудной человек. Бог весть, кто таков и откуда: может, и не человек совсем…“»[35]
Викторка боится солдата и пытается отвадить его от себя. Для этого девушка обращается к местной кузнечихе (фольклорный мотив: во многих славянских сказках кузнецы и их близкие могут укрощать нечисть) и получает от нее «какой‐то предмет, зашитый в красный лоскутик»[36]. Викторка носит оберег на шее, но однажды, поддавшись на уговоры «черного солдата», отдает эту вещь ему. Вскоре после этого егерь и его товарищи по службе покидают деревню. Девушка убегает следом за ними, и около года о ней нет никаких вестей. Потом в лесу возле деревни появляется одетая в лохмотья беременная женщина, в которой с трудом можно узнать Викторку. Она ведет себя так, будто находится не в своем уме: селится в пещере, заходит в отцовский сад, но тут же убегает. Родившегося ребенка Викторка топит в реке у запруды, а по ночам приходит туда и поет колыбельные песни. К людям беглянка больше не возвращается, а в один из дней погибает от удара молнии.
В этой жуткой истории прослеживается распространенный в чешском и немецком фольклоре мотив, о котором говорилось в одной из предыдущих глав: «согрешившая» не без помощи дьявольских сил девушка, ее внебрачное дитя и их печальная участь. Судьба Викторки напоминает нелегкую долю Гретхен из «Фауста» Иоганна Вольфганга фон Гёте. Обе вступают во внебрачную связь, причем здесь не обходится без мистики. Викторку привораживает солдат, а Фаусту заполучить Гретхен в любовницы помогает Мефистофель. Обе героини в помешательстве избавляются от своих внебрачных детей, а сами погибают.
Их участь разделила героиня баллады Карела Яромира Эрбена «Проклятье дочери», которая «сгубила голубенка, беззащитного дитенка»[37]. Перед казнью за преступление она упрекает мать, что та ее не уберегла: «изменнику в объятья волю кинуться дала»[38]. Разница только в том, что в произведении Эрбена не говорится, подтолкнула ли девушку к роману с «изменником» нечистая сила.
Сборник баллад «Букет», в который входит и «Проклятье дочери», много раз упоминается на страницах этой книги. Полное название произведения – «Букет из народных преданий». Действительно, почти в каждом из вошедших в сборник стихотворений виден тот или иной фольклорный мотив. В первой из баллад, «Букете», мать умирает, а через какое‐то время возрождается в виде цветов.
Герои и героини, чьи души после смерти переходят в деревья или цветы, часто встречаются в чешских, да и в целом в славянских сказках и преданиях. В случае Эрбена этот образ имеет символическое значение. Когда он писал свои баллады, Чехия была частью империи Габсбургов, и одной из задач «Букета» было пробуждение национального самосознания чехов.
В каждой из баллад Эрбена виден тот или иной мифологический образ. Например, в «Свадебных рубашках» к невесте приходит вернувшийся с того света жених, и девушке чудом удается спастись. Этот же сюжетный мотив, известный и у немцев, и у восточных славян, использовали Жуковский в «Светлане» и Ремизов в «Упыре».
Иногда при публикации «Букета» издатели ставят рядом со «Свадебными рубашками» балладу «Лилия». На ее написание Эрбена вдохновила чешская легенда о невесте, которая сумела сбежать от превратившегося в упыря жениха, но домой так и не добралась. Девушка умерла в пути, ее похоронили в поле, и на ее могиле выросла лилия. Баллада, названная в честь этого цветка, рассказывает о том, что было дальше. Во время охоты лилию нашел молодой дворянин и, пораженный красотой цветка, приказал выкопать его и посадить у себя в саду. Слуги исполнили приказ. Через несколько дней лилия превратилась в прекрасную девушку, и дворянин на ней женился. Супруги жили счастливо, у них родился сын, но молодой жене нужно беречься от солнечного света: если на нее упадет хотя бы луч, она погибнет. Однажды муж отправился на службу к королю, а злая свекровь крышу раскрыла – там солнце и синь: «Сгинь, полуночница, сгинь, ведьма, сгинь!»