— Скоро солевые пласты, ребята… Будьте поосторожней! — Сердар пристально оглядел буровую, потом обратился к Гульджемал. — Здравствуй, долгожданная, как поживаем?
— Как говорят русские, с божьей помощью… Что-то не пойму вас, мастер, то вы на "вы", то на "ты", — девушка смутилась, было заметно, что она волнуется.
Волновался и Ниязов, и было почему. Он давно уже выпестовал в душе образ любимой, и вот она опять перед ним… Дабы не спугнуть свое счастье, Сердар даже не попытался продолжать разговор… Сердце его неожиданно зачастило…
— А я с поручением, — Гульджемал порылась в красной сумочке и протянула Сердару телеграмму.
"НИЯЗОВУ ДВЕНАДЦАТОГО ДЕВЯТЬ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НА СОВЕЩАНИИ ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР ТРЕСТА "ТУРКМЕНГАЗПРОМ" КУРБАТОВ", — прочел он. "Следовательно, до совещания еще десять дней, — подсчитал мастер и задумался. — Наступают наиболее ответственные этапы бурения, вдруг это совещание, зачем?.."
Пассажирский поезд, разматывая стальные нитки дороги, шел в Ашхабад. За горбатыми барханами в сумерках таяли буровые вышки Шехитли. Мастер, погруженный в свои мысли, одиноко сидел в душном купе, поглядывая на консервную банку, приспособленную под пепельницу… "Прокурился, как сапожник. В легких, небось, только песок да никотин", — со злостью раздавил очередной окурок. Затуманенными от бессонницы глазами уставился в темноту. Над уходящими в небо макушками буровых горели гирлянды ламп. "На бескрайнюю пустыню словно звезды опустились… Вот и моя зажглась… Гульджемал, ненаглядная! Как ты там?..". — Смутное чувство тоски легкими молоточками стучало по вискам и не давало покоя.
Говорят, что первая встреча редко когда обманывает чистые души. Сердар и Гульджемал встретились впервые три месяца назад. И, словно споткнулись, долго и с удивлением смотрели друг на друга. И на незримой пленке памяти было зафиксировано: "Ты мне нравишься!" — "Вижу, что нравлюсь… И мне приятно на тебя смотреть… У тебя нежные глаза, светлый и отзывчивый взгляд. Но больше всего меня тронула твоя солнечная улыбка. Да, да, улыбка! Только она заставила меня остановиться и посмотреть в твои глаза. Когда ты улыбнулся — я сразу вспомнила Чары…"
Сердар, как в столбняке, застыл на месте, а она пошла дальше… Ты не хотела, и все же оглянулась. Мастер, словно мальчишка, сел на раскаленный песок и снял брезентовый сапог. Потом он начал вытряхивать из него камушек… Он был околдован твоим взглядом и тобой. Камушек так и не вылетел из сапога. Не вылетел потому, что его там не было… И ты это прекрасно поняла и не осудила вконец растерявшегося парня, и даже скупо улыбнулась.
А мастер встряхивал сапог и думал… "Гульджемал! Да, да, это Гульджемал! Новая лаборантка… Значит Эзиз рассказывал о тебе и о Чары… Этого симпатичного и рослого парня с густой шевелюрой, с третьей буровой, я видел один-единственный раз, как раз перед аварией. Утром буровая зафонтанировала, и Чары бросился к заглушке… Чары знал, что рискует, по по-другому он поступить не мог… Потом раздался мощный взрыв, от которого оглохли и люди, и небо…
Говорят, тебя долго не могли оторвать от могилы… Делать было нечего, бережно подняли и увезли в поселок. Ты долго болела. Потом навсегда ушла с третьей буровой… И вот ты здесь! Я знаю, что подходить к тебе — кощунство! Ты не можешь и, видимо, не сможешь забыть Чары… Но ты мне поправилась, и я не знаю, что мне делать?"
Вдоль дороги проплывали знакомые места. Четыре года назад буровая бригада, которой руководил Сердар Ниязов, перебазировалась в Шехитли на освоение Шатлыкского газового месторождения. Большинство членов бригады были молодыми и малоопытными парнями. Да и сам Сердар не считал себя зрелым буровиком, хотя два года трудился с известными мастерами управления. Когда стал руководить бригадой, поначалу растерялся. Новые места, новые люди, незнакомые пласты! Каждый метр бурения был новшеством и большим испытанием. Работали осторожно. В трудные минуты на помощь приходил опытный наставник Эдвин Саркисович Нуриджанов: "Ты не теряйся, Сердар! Уверенность — это удачный выстрел! Пословица "Тише едешь — дальше будешь" — для нас, брат, не всегда подходит. А главное, всегда советуйся с парнями и в накладе не останешься".
Мудрые и доброжелательные слова наставника глубоко запали в душу мастера и подтолкнули еще раз проанализировать отношения в бригаде и организацию труда.
Глядя на огни вышек, напоминающие мачты кораблей, Сердар вспоминал; "Совсем недавно в этой пустыне, кроме трех бригад, не было ни одной мухи… А сейчас? Вырос лес вышек, оборудованы городки, в каждом есть столовая и даже клуб на колесах. Правда, с водой туговато, но пустыня — есть пустыня… Прорубили первую скважину — удачно! Вторую — удачно! И пошла работа…"
Поезд подходил к Ашхабаду.
Бригада Сердара в последнее время проводила разведочные работы на новом участке Йылдызлы, что означает Звездный. Скважина Сердара была надеждой управления, подтверждением прогнозов ученых, заверявших, что в этих местах есть газ. "Видимо, придется выступать. Что ж, по ходу дела увидим…"
Когда к трибуне подошел смуглый парень среднего роста с зеленой папкой в руках, в зале раздался легкий шепоток: "Ниязов… Передовик, новатор, смелый джигит!"
Плотный мужчина, сидевший в последнем ряду, увидев в руках Сердара объемистую папку, забеспокоился и толкнул соседа в бок…
— Вах!.. Да этот парень, ей-богу, проморочит нас не менее двух часов!
— Потише, Джепбар Сахатович. Я уверен, что разговор будет дельным, а зарапортуется — осадим, — сказали рядом.
Джепбар опять пристально посмотрел на Сердара.
— Вах! И как я сразу не узнал… Хотя столько лет прошло… Это же мой бывший сосед. Вот это да!..
Но "шептуны" Сердара не смутили. Он обвел взглядом коллег и начал развязывать тесемки папки.
До сих пор ему ни разу не приходилось выступать на больших собраниях. В зале было много народа, и это подавляло его. Язык словно онемел. Говорить начал невнятно, чувствуя, что уходит от намеченного плана выступления. После очередной реплики из зала он окончательно разволновался, зачем-то приподнял папку.
— Спокойнее, парень! Оставь папку в покое, — выкрикнул кто-то.
Лицо Сердара горело от стыда и беспомощности. "Что это я, как первоклассник, — мастер прокашлялся, и голос его обрел уверенность и силу. Отодвинув папку, стал рассказывать о своей бригаде, о новых методах бурения, которые собирается внедрять на вышке.
— Но не менее важное, — Сердар глубоко вздохнул, — это организация труда, которая невозможна без хорошей дисциплины. Там, где допускается разгильдяйство, бывают аварии, и снижаются темпы работ. Нередко бывает, что из-за оплошности одного буровика страдает весь коллектив, буровая простаивает по месяцу и больше… Правильно говорили выступавшие здесь товарищи: лучше наказать, чем проявить жалость, унижая человека. А наиболее острый наш бич это отсутствие запчастей.
— Конкретнее давай! Это нам и без тебя знакомо…
— Да он, как жокей, пошел на большую ставку, а вот разогнаться никак не может, — добавили рядом.
— Факты давай, поделись опытом! — потребовал все тот же голос.
Сердар откинул назад шевелюру, в нем закипала злость. Говорить стал отрывисто и четко.
— Для того, чтобы повысить темпы бурения, необходимо добиться более производительной работы оборудования… Всем известно, что основными факторами, влияющими на механическую скорость проходки, являются: характеристика породы, тип, нагрузка и частота вращения долота, свойства бурового раствора. Каждый фактор в большей или меньшей степени оказывает влияние на скорость бурения. Однако, нельзя утверждать, что механическая скорость проходки снижается только в результате увеличения плотности бурового раствора. Необходимо, чтобы промывочный раствор при эксплуатации содержал минимальный объем твердой фазы… У нас была очень плохая скорость при отборе образцов. А почему? А потому, что была очень малая мощность турбин. Поэтому мы применили новое устройство при отборе образцов из забоя. Сделанный нами секционный колонковый турбобур позволил в два с половиной раза увеличить скорость бурения. А иногда, товарищи, — звенел голос Сердара, — происходят вообще удивительные вещи… Все знают о том, что на нашем участке второй месяц подпирает небо готовая, но бездействующая буровая. Я прикинул и решил: одному мастеру можно справиться и с двумя буровыми… Захожу к начальнику управления и говорю, так, мол, и так… В управлении много молодежи, желающей добывать "голубое топливо", что создам новую бригаду, не затронув ни одной другой… Некоторые давно просят взять их на буровую. Среди них — ребята с высшим образованием, есть и опытные, по разным причинам ушедшие с буровых. А мне товарищ Атаев отвечает: "Пока буровую не примет государственная комиссия, и думать забудь!". А как можно забыть! — Сердар сжал кулак, пальцы захрустели. — Сердце щемит, когда проезжаешь мимо смонтированной буровой, у которой нет хозяина.
Джепбар восхитился выступлением бывшего соседа. Не поднимая головы, он ткнул в бок погруженного в свои мысли Ялкаба:
— Слушай, племянничек, и мотай на ус!
Ялкаб насупился, не зная, что ответить. Брови его вздернулись. Он заворчал на дядю:
Мечтать легко, а вот когда до дела дойдет, так сразу в кусты… Знаком я с этим говоруном. Это, дядя, тот самый мастер, который преградил передо мною дорогу в самую ответственную минуту. А ведь могло быть открытие… — В голосе Ялкаба закипела злость. — Он свел на нет все мои труды. А сейчас, смотри, как поет, будто другие люди ни на что не способны.
Джепбар уставился на племянника.
— Так бы и сказал, что это тот самый мастер, от которого ты ушел полтора года назад, потерпев поражение. Расстроил ты меня, племянничек. С твоим-то образованием и от этого мальчишки…
А Сердар продолжал:
— В Каракумах буровики добиваются хороших результатов, внедряя в производство достижения науки и техники. Только… Наши иногда почему-то стесняются обращаться к ученым… Чем глубже уходят буровые, тем больше становится загадок и задач, требующих решения. Не боюсь повториться, если скажу: давайте сотрудничать, товарищи ученые!