— Если вы действительно хорошо ко мне относитесь то не превращайте в чиновника. Не по душе мне все это… Я люблю живую творческую работу, а копаться в бумажках — не для меня!
Главный инженер подошел к окну и задумался. Прямолинейность Сердара пришлась ему не по душе.
— Выходит, что я — чиновник! Кручусь, как белка в колесе. То на одном участке, то на другом… Столько буровых! И везде необходимо не только побывать… Приходится и подсказывать, и поощрять, и наказывать… А ответственность?.. Вот она где. — главный хлопнул себя по шее.
Мастер смутился. "Вывел человека из терпения", — стало неловко за резкий отказ.
— Думаешь, люди не знают, каких результатов ты добился к настоящему времени? Знают… Все знают. Сердар. И прекрасно понимают, что добился ты их не штурмовщиной, а благодаря тому, что в этой папке.
Лицо Сердара посветлело. Он подался вперед, собираясь что-то сказать, но главный жестом руки остановил его.
— Повышение в должности не помешает начатому делу, — инженер постучал пальцем по папке, и она опять легла на стол.
Больше всего не нравилось Сердару, когда его начинали, по поводу и без оного, уговаривать… Это его злило, и он почти всегда, порой вопреки собственному желанию, поступал наоборот, начинал действовать, как подсказывала интуиция. Вот и теперь ему стало явно не по себе. "Только бы не сморозить глупость!" — внушал он себе.
— Сказано давно и не нами: свято место пусто не бывает… Думаю, что всегда найдется человек, который захочет стать начальником службы…
— И кого ты предлагаешь?
Не ожидавший подобного вопроса, Сердар замолчал.
— Вот тебе и "свято место", — с иронией подчеркнул яшули. — Если мы возьмем инженера со стороны — вы сами будете недовольны…
Теплое и спокойное местечко не прельщало Сердара, и он категорически заявил:
— Назначьте кого угодно, кто побольше моего видел и погорластее. А я… не справлюсь!
— С вами, как говорится, все ясно! Есть у нас и толковые механики, и способные инженеры… Нам же нужен не только грамотный, но и деловой человек, способный стать хорошим организатором производства, — пальцы главного нервно забарабанили по столу. — Может быть, после института ты собираешься поступить в аспирантуру? Если это так, то молодчина! Будет нужда — поможем…
— Да с меня вполне достаточно института. Закончить бы… А помощь нам нужна в другом деле.
— Что за дело?
— Мы предлагаем внедрять модернизированные нами долота.
— Но ведь на совещании одобрили ваши предложения.
— Спасибо за одобрение, но…
— Никаких "но"…
— Боюсь, что долго придется ждать, пока бумаги изучат там… — Сердар ткнул пальцем в потолок.
— Не беспокойся, это не твоя забота. Долго ждатьне придется. Какие еще есть просьбы?
— Спасибо и за это!
Яшули подошел к Сердару и пытливо посмотрел в глаза.
— Рассчитывал я на тебя, но, скажу честно, не было уверенности, что согласишься на мое предложение. Нет слов, там бесспорно интересней, чем в прокуренном кабинете… А впрочем, время подскажет, как жить дальше. В твоем возрасте я поступил бы так же…
Главный инженер взял в руки папку:
— Оставишь ее деньков на десять? Чувствую, что на совещании было сказано далеко не все…
— Ради бога! Папку я с удовольствием оставлю, только не обижайтесь, пожалуйста, за отказ. Не могу я иначе.
— Нет, нет! Я не обижаюсь… И желаю только одного: как можно быстрее одолеть солевые пласты.
— Соли в наших местах предостаточно. Но мы най-дем выход!
— Говорят, вы уже нашли?
Мастер не хотел прежде времени рассказывать о задумках, в которых не уверен и сам… И главный это понял.
— Вы хоть от людей не скрывайте методы бурения, — тихо попросил он.
— Что скрывать! Сначала необходимо проверить и убедиться — пойдет ли дальше долото…
— Я слышал, что, преодолевая солевые пласты, вы собираетесь применить соленый раствор… Так ли это?
— Вообще-то, такая мысль есть… Только делиться опытом рановато…
— Пробуй! Если будут какие затруднения — дай знать… Вместе покумекаем. И не забывай — мы ждем большой газ! — Главный инженер протянул для прощания руку, и Сердар вышел из кабинета.
Внизу мастера поджидал Джепбар.
— Засиделся, братишка! О чем толковал с хозяином?
Но Сердар не торопился отвечать, думая о своем.
— Значит, решено! Едем!..
— Куда? — не сразу сообразил Сердар.
— Ко мне, братишка! — Джепбар услужливо открыл дверцу машины и легонько подтолкнул мастера. — После такого совещания не грех и отдохнуть.
— Отдохнуть — это хорошо. Но наши желания, к сожалению, не всегда совпадают с возможностями. Хотел зайти в институт геологии — не успел… Не заехать к маме — просто грех… — Сердар вытащил из кожаной сумки блокнот и начал его перелистывать.
— Солнце садится, братишка… Все дела побоку… А к маме успеешь!
Машина набирала скорость. Приятный прохладный ветерок запутался в воротнике рубашки, но не остудил Сердара. Он устало прикрыл глаза. Думать ни о чем не хотелось…
— Не до веселья мне сегодня, Джепбар Сахатович.
Напрасно вы его затеяли. Мне необходимо быть на буровой.
— До поезда еще много времени, братишка. И почаевничать успеем, и к маме не опоздаешь… Давно уже все приготовлено, и стол накрыт, — самодовольно захохотал Джепбар.
— По какому случаю веселье? — поинтересовался Сердар.
— По случаю хорошей погоды и встречи с тобой, дорогой новатор! Хотя причитается с тебя, но угощать сегодня буду я… Давненько не виделись…
Рассерженный на Джепбара, Ялкаб не торопился домой. В голове все перепуталось от воспоминаний. Он никак не мог понять, зачем дядя затеял очередную авантюру, узлом которой стала злополучная папка Сердара. "Нет! Подальше от этой игры! — сверлила его беспокойная мысль. — Благо, я уже имел удовольствие опозориться, благодаря твоим советам, дядя! — вслух рассуждал он. — Из-за тебя окончательно потерял интерес к жизни. Вах, вернуть бы годков пять… Ведь даже ишаку должно быть ясно: если мечтаешь стать ученым, то не думай сразу об аспирантуре, не подходи даже к дверям академии, а подавайся сначала на производство. Поработай как следует, пооботрись среди людей и наберись опыта… Не зря умные люди толковали, что у Каракумов большое будущее. Всем было ясно, только не мне, — Ялкаб зло сплюнул и, не обращая внимания ни на прохожих, ни на столпившихся подростков вокруг двух дерущихся пацанов, продолжал разматывать невеселые мысли. — Повкалывай я хотя бы с годик в разведочно-буровом отряде, наверняка нагрузился бы материалом для кандидатской. Потом стучись в дверь желанного института, и лицо не покраснеет. Наученный горьким опытом, так и не ставший доктором наук, дядя мог предостеречь, но, видимо, заблуждался и он…"
Ялкаб устало брел по знакомой с детства улице. На душе было муторно. "Вах, жаль, что упущенное не поймаешь за хвост!" — постучал он себя кулаком по груди и остановился под старой, запыленной чинарой. Расстегнул пуговицы рубашки и надушенным носовым платком вытер вспотевшую шею. Спиной прислонился к шершавому стволу, и ему показалось, что даже чинара сочувствует его невеселым думам.
К Джепбару идти не хотелось. Над городом, как над котлом с ароматным пловом, стоял легкий туман. "Никто не понимает… Один, совсем один, как суслик в пустыне…"
Немного постоял, прикусив губу… Эх, если уж не повезет, так не повезет! А может, просто в жизни наступила черная полоса? Кто мог подумать, что она начнется с того дня, когда женился на Айсолтан… А ведь любил… И как любил…" К горлу подкатился комочек горечи и обиды и на себя, и на свою судьбу… А была она не из легких…
Родители Ялкаба были пастухами. Воспитывался он в интернате. После десятилетки, перед поступлением в институт, Джепбар попытался пристроить его на работу. Но избалованному Ялкабу не понравилось ни на ткацкой фабрике, ни в мастерской консервного завода… Кое-как одолев геологический факультет университета, он стал младшим научным сотрудником одного из научно-исследовательских институтов.
Полнокровному и крупному Беркели шел шестой десяток. Он был завмагом небольшого промтоварного магазина на южной окраине города. С отцом работала и его дочь Айсолтан.
Девушка во всем старалась следовать примеру отца. Но вскоре она стала замечать, что среди посетителей — парней и мужчин — появляются и такие, которые больше смотрели на нее, чем на товар… И однажды она не выдержала и устроила такой разнос очередному "поклоннику", что тот не знал, куда деваться.
На рассерженный голос дочери из крохотного кабинета вышел Беркели, быстро оценил ситуацию и извинился перед "покупателем". Подошел к Айсолтан. "Вот что, дочь, запомни раз и навсегда: пусть приходят каждый день и с утра до вечера, ничего не покупая, смотрят только на тебя… И ты должна терпеть и улыбаться, на то ты и продавец! Не можешь?.. Подыщи более скромное место!" Девушка покраснела и быстро смахнула первую слезу, оросившую ее лицо.
Беркели нельзя было назвать общительным человеком. В его дом редко приходили гости, в основном, старые друзья. По складу своего характера, чем-то похожей на отца, была и Айсолтан. Жизнерадостная и доброжелательная, она, в свободное от работы время, занималась домашними делами и лишь изредка ходила с подругами в кинотеатры. Но иногда она становилась угрюмой и замкнутой. "Казалось бы, дом — полная чаша! Приглашай подруг, ходи в гости, развлекайся, и мы тебя ни в чем не попрекнем. Так нет же… Может, ее лицо посветлеет, когда выйдет замуж?" — сокрушались родители.
В мае Айсолтан исполнилось двадцать лет, и Беркели основательно готовился, чтобы день рождения дочери прошел в исключительно торжественной обстановке.
На празднество пригласил друзей с семьями, Айсолтан — подруг. В беседке, обвитой виноградными лозами, был накрыт длинный стол, благоухающий ароматными яствами. И возможно, впервые старик увидел Айсолтан в прекрасном настроении. "Красавица! Вах, какая красавица!" — радовался, глядя на улыбающуюся, нарядную дочь.