— Ну и вымахал же ты, сынок!.. — воскликнул академик. — Мо-ло-дец! Давно надо было привезти тебя в Джангли. Так вырос, что впору женить…
— Ну, зачем ты смущаешь мальчика? — мягко упрекнула мужа Мария Алексеевна. — Джангли не просто курорт, а почти рай земной, любезный отец.
Они немного поговорили о сыне, о врачах и режиме, лекарствах, и процедурах. После обеда, оставшись вдвоем, академик сказал жене:
— Знаешь, мать, начинаются весьма важные и трудные космические экспедиции, и я должен подобрать тут молодых кандидатов для участия в полетах.
Прибежал Сергей и, прыгая от нетерпения, затормошил отца:
— Папа! Мы идем с тобой на прогулку — к оврагу.
Там пасет верблюдов мой друг Ыхлас! Мы сегодня будем прыгать через верблюжонка.
— Через живого?! — полушутя, ужаснулся академик. — Тогда вас надо отругать. Вы, наверное, совсем замучили бедняжку?
— Да не-ет. Он такой умный, послушный, — заверил Сергей.
Облачившись в спортивные костюмы, они вышли на проспект, который надвое делил городок.
На окраине поселка Сергей остановился напротив утопающего в зелени двора и весело закричал:
— Ыхла-ас!.. Э-ей, Ыхлас!
Открылась калитка, и на улицу вышел сперва пес, ростом с теленка, а за ним смуглая девочка лет восьми в красном платьице.
— A-а, здравствуй, Сергей! — звонко воскликнула она.
— Ты бы собаку свою убрала, девочка. И почему со мной не здороваешься? — с напускной строгостью молвил Воронцов.
— Здравствуйте, — тихо сказала она, протягивая академику загорелую ручку.
Воронцов очень серьезно пожал ее, словно здороваясь со взрослым, человеком, и другим тоном проговорил:
— Здравствуй, здравствуй. Ты все-таки прогони собаку… Вдруг укусит твоего нового знакомого?
— Да не-е-т! Это же старый пес. Он даже за стадом не ходит. И зубы у него тупые и редкие. Как у деда Гайлы.
— Ну и ну-у! — протянул академик. — А как тебя зовут?
— Айна-джан, — с достоинством ответила девочка.
— Очень красивое имя, — сделал ей комплимент Воронцов.
В это время в проеме калитки показался мальчик с большим красным яблоком в руке. Увидев незнакомца, он тут же переложил яблоко в левую руку, спрятал её за спину, и, важно подойдя к Воронцову, сказал:
— Здравствуйте, дядя Женя.
— Здравствуй, здравствуй, джигит. Откуда знаешь моё имя?
— От Сергея, — пояснил мальчик и отдал другу яблоко. — Мой отец, как и вы, преподаватель. Он учит студентов основам кибернетики.
Академик вздохнул с облегченнием: о его засекреченной деятельности мальчик, по-видимому, не знал. А то, что Ыхлас, несмотря на малый возраст, держится как мужчина, приятно удивило Воронцова.
— Чего мы стоим!? Пошли! — сказал Ыхлас и потянул друга за руку.
— Пошли, — ответил с готовностью Сергей. — Сегодня мой отец будет следить за нашими состязаниями.
Когда они отдалились от дома шагов на сорок, Ыхлас вдруг резко обернулся и остановился. Его примеру машинально последовал Сергей. Оказывается, за ними медленно плелась Айнашка, чуть позади нее — старый пес.
— Куда ты идешь, упрямая девчонка?! — в голосе Ыхласа прозвучали твердые нотки: — Это надо же! Разрешения даже не просит. Идет, будто так и надо. Ну-ка, Аксай, вернись сейчас же. Назад!
Пес лениво повернулся и нехотя побрел к дому.
— И ты возвращайся, — приказал сестренке Ыхлас, — сколько раз толковал тебе: не вмешивайся в игры мальчиков и не ходи за мной по пятам. Ну-ка, марш-марш домой! — И он топнул ногой.
Айна стояла, как вкопанная, и не думала двигаться с места.
— Все равно твоя команда проиграет! Ты же не умеешь прыгать!.. Ты, ты… — Она замолчала, всхлипывая, и побежала обратно.
— Ты ее обидел, Ыхлас, — нахмурился Воронцов.
— Да вы еще не знаете Айну, дядя Женя! — стал поспещно оправдываться Ыхлас. — Очень упрямая девчонка. Все время вмешивается в дела мальчишек. И на велосипеде носится, как угорелая, и в футбол играет, на турнике вертится. Даже лезет в чисто мужскую игру. "Прыжок чабана" называется. В этой игре надо перепрыгнуть через верблюжонка. Она даже этот "барьер" хочет взять! А родители не говорят ей ни слова. Она у нас самая младшая, вот и избалована. Если я что натворю, со мной не церемонятся, иногда отец и затрещину отвесит.
— Полагаю, ты ее справедливо заслуживаешь, — мягче сказал академик. Его заинтересовал не по возрасту умный мальчик.
Наконец они подошли к оврагу. Здесь меж двух высоких холмов было широкое ровное поле. Прямо в центре его стоял крепкий верблюжонок и лениво жевал траву. Рядом вертелось около тридцати мальчишек.
— Наш капитан идет!
— Выходит, ты уже капитан?! — спросил Воронцов.
— Да, — не без гордости заявил Ыхлас и принялся разъяснять: — Наши ребята из Джангли сегодня соревнуются в прыжках с мальчиками из Черкезли. Сначала через планку, а потом самые ловкие будут прыгать через верблюжонка.
— О, высота немалая, — улыбнулся Воронцов. — Ну, поглядим, кто кого победит.
Честь прыгать через верблюжонка выпала на долю-капитанов соревнующихся команд. Ыхлас пока отставал от черкезлинского капитана в прыжках через планку на целый сантиметр. Тогда мальчик из Черкезли то ли из тщеславия, то ли проявляя спортивное великодушие, неожиданно предложил Ыхласу:
— Я отказываюсь от прыжка через верблюжонка! Пускай любой из джанглинцев сделает это, если сможет. И мы с тобой разделим в таком случае победу.
Рассерженный Ыхлас обратился к Воронцову:
— Они недооценивают меня. Думают, я не перепрыгну!
— Он прав, — спокойно ответил академик. — У тебя должен быть напарник. Ты устал, и капитан из Черкезли видит это.
— Нет, я прыгну! — решительно заявил Ыхлас, сжав кулаки. Было заметно, что он охвачен азартом состязания.
Ыхлас отошел метров на тридцать от пасущегося верблюжонка к флажку, чтобы взять разгон. Но почему-то не разбегался: то ли не решался, то ли просто отдыхал. Прошло минуты четыре, а он всё не прыгал.
По правилам игры Ыхласу дали еще минуту.
— Раз, два, три, четыре… шесть… двенадцать! — принялся громко отсчитывать секунды капитан из Черкезли. — Пять-десят о-дин!.. Пять-де-сят два!
— Твой друг, кажется, проиграл, — обратился к сыну Воронцов.
В тот же миг на холме позади Ыхласа, словно из-под земли, выросла фигурка девочки в красном платье. Как стрела, выпущенная из лука, помчалась она в их сторону, с ходу — красиво, легко перемахнула через верблюжонка. Все произошло так Неожиданно, что мальчишки опешили. А девочка, пользуясь общим замешательством, спрыгнула с кучи соломы, лежавшей в качестве "мата", быстро пригладила упавшие на лоб волосы. Затем повернулась лицом к черкезлинцам, озорно показала розовый язык — так же легко, стремительно помчалась обратно к холму.
Мальчишки захохотали.
Лишь один Ыхлас не смеялся. Ему было стыдно, что младшая его сестренка Айна справилась с трудной для него задачей.
И вот теперь, спустя одиннадцать лет, Ыхлас вспомнил тот день: овраг, Айну и верблюжонка, академика Воронцова и Сергея, друга своего детства…
омандир планетолета закрыл последнюю страницу книги, бросил ее на столик. И обратился к Ыхласу, сидящему напротив:
— Если верить твоим подсчетам, сегодня мы должны выйти на орбиту искомой мини-планеты. Так ли это?
Штурман мысленно усмехнулся: "Тебе хочется поболтать со мной? Так и сказал бы. Книжка, которую ты листал, прочитана еще вчера от корки до корки". А вслух с обидой произнес:
— Надо верить, Сергей… В чём ты сомневаешься?
Тот легонько хлопнул его по плечу:
— Ну-ну, брат-космонавт! Не дуйся. Или разучился понимать шутки?
— Не о том я думаю! — с досадой сказал Ыхлас: — Можешь не верить, но вчера я видел ЕГО своими, глазами. Невероятно? Но это правда. Может, мне и в самом деле показалось, как ты утверждаешь. Однако при своем убеждении остаюсь… Хотя не отрицаю: усталому человеку могло и примерещиться. В полете мы всего-навсего одиннадцатый день, но я нисколько не устал. Значит, гипотеза о матодах не сброшена со счетов! Вполне допустимо, что существо, виденное мною, и есть матод. Кто знает, а не погиб ли экипаж пропавшего звездолета "Циолковский" после встречи с ними?
— Они не могли погибнуть, — возразил командир.
— Это почему же?!
— Да потому, что Тахир и Федор не боятся… как мы с тобой. Они разнесли бы этих матодов в пух и прах.
Будь Ыхлас повнимательнее, он мог бы уловить в голубых глазах Сергея озорные огоньки. И сообразил бы, что командир подтрунивает над ним. Но Ыхлас не заметил, сердито отодвинул книгу на край столика.
— Почему ты злишься? — нахмурился Сергей.
— Не считай меня глупцом! Я ему говорю о реальной встрече с матодом, а он заладил: "Галлюцинация! Примерещилось…" Можно подумать, что меня обвинили в трусости.
— Я этого не говорил, Ыхлас. Кроме того…
— Кроме того, ты не веришь моим подсчетам, — подхватил Ыхлас. — И упрямо повторяешь: "Где же искомая планета? Сегодня должны выйти к ней". А ее нет и нет. Твои подсчеты…
— Остановись. Не будь злюкой, — укорил его Сергей. — И не надо, пожалуйста, преувеличивать.
Тут Сергей умолк, сраженный внезапной догадкой.
Поднял вверх указательный палец, воскликнул:
— Эврика!..
— Что, новое открытие? — подозрительно глянул на него Ыхлас. — Ладно, валяй дальше, а я послушаю.
Растягивая слова, Сергей продекламировал:
— Если на друга станешь обижаться, на своем посту тебе не удержаться.
Ыхлас чуть усмехнулся и язвительно прокомментировал:
— Не слишком удачные вирши на этот раз. Нескладно, господин поэт.
— Разве?! — притворно удивился Сергей. — Тогда укажи конкретные просчеты.
— Я не критик. Но о смысле скажу. Зачем тебе смещать провинившегося с должности? Хочешь остаться в одиночестве?
Командир лишь развел руками, как бы признавая поражение.
Ыхлас, пытаясь скрыть от друга довольную улыбку, перешел к серьезному разговору:
— Сергей, послушай обоснование моих расчетов. Они, я полагаю, весьма точные… Посмотри в левый иллюминатор. Надеюсь, видишь там серебристое, как алмаз на бархате черного неба, пятно? Это шестой спутник Юпитера — Ио. Недалеко от него — собрат Каллисто. А наш корабль оставил за собой Ганимед и Европу. Прочие же спутники Юпитера нам не видны. Они находятся за его громадной "спиной". Ерго, как выражаются философы, наша мини-планетка блуждает недалеко от Юпитера. Это не я утверждаю, а непогрешимый компьютер и расчеты, полученные из Центра — от самого Воронцова… Впрочем, стоит ли говорить об этом? Разве ты менее подкован в космонавигации? Думаю, не менее. И прекрасно умеешь подсчитывать.