– Конечно, доведем.
– Спасибо. Я вас жду. – Мария Павловна исчезла из окна.
Семен Ильич осторожно высвободил свою руку из Лениной и самостоятельно побрел к подъезду.
– Смотри-ка, оклемался, – негромко произнес Денис. В его голосе Лена уловила насмешку.
– Если хочешь, можешь остаться на улице, – предложила она, – я поднимусь с ним сама. Это недолго, просто сдам его на руки Марии Павловне и вернусь.
– С удовольствием. – Денис, засунув руки в карманы, уселся на кособокую лавочку у крыльца.
Лена вслед за директором зашла в подъезд, вызвала лифт. Мария Павловна уже стояла на лестничной площадке. Лицо ее было сердитым и взволнованным.
– Ну теперь-то ты у меня от больницы не отвертишься. – В ее голосе одновременно звучали гнев и жалость. – Старый дурень! Нашел чем шутить! Леночка, у него ведь мог быть инсульт.
– Да, я понимаю. – Лена рассеянно кивнула, припоминая недавние слова Дениса.
Мария Павловна обняла мужа за плечи.
– Пойдем, пойдем, дорогой. Померю тебе давление, дам лекарство, и все образуется.
Она увлекла его за собой, в квартиру, на ходу вполголоса бормоча что-то ласково-утешительное. Почти захлопнув дверь, супруга Семена Ильича спохватилась и послала Лене благодарную улыбку.
– Огромное спасибо, Леночка. Сколько я должна вам за машину?
– Нисколько. – Она улыбнулась в ответ и сделала шаг к лестнице.
– Нет, нет, так не пойдет, – забеспокоилась Мария Павловна, – вы же тратились, хлопотали, теряли время. Зайдите на минутку, я уложу Семена, и мы обо всем поговорим спокойно.
– Не могу, Мария Павловна, меня ждут.
– Кто ждет? Тот молодой человек? Я думала, это водитель.
– Это мой сосед, журналист. Мы вместе были в музее.
– Ну хорошо, бегите, – согласилась Мария Павловна. – Долг верну при встрече.
– До свиданья, – попрощалась Лена, – я позвоню вам вечером.
– Обязательно звоните.
Мария Павловна скрылась за дверью. Она поспешила вниз по ступенькам.
Денис, сидя на лавочке, увлеченно играл в тетрис. Увидев Лену, он нажал на кнопку.
– Проводила?
– Да.
– Что сказала его жена?
– Обозвала его старым дурнем.
– Это еще мягко сказано. По мне, так ваш шеф полный кретин.
– Как тебе не стыдно! – вспылила Лена. – Ты ему в подметки не годишься. У него два высших образования, научные труды. Он – добрейший человек, каких поискать.
– Все равно идиот, – спокойно отозвался Денис. – Вот приперся бы он в музей, а там никого. Что тогда? Грохнулся бы посреди зала, и кранты. Его Маруся только часа через три забила бы тревогу, а к тому времени твоего Семена Кузьмича уже не откачали бы ни в какой реанимации.
– Ильича, – машинально поправила Лена.
– Ну Ильича, все одно, без разницы.
Лена молчала, понимая, что возразить сложно. Денис прав. Семен Ильич действительно подвергал свою жизнь опасности, разгуливая по городу в таком состоянии. И спасло его только чудо – в лице самого Дениса.
Лена даже замерла на месте, так ее поразила эта мысль. Если бы не Денис, быстрота и четкость его действий, неизвестно, что стало бы с директором. Лена даже не заметила, что он теряет сознание. А Денис сразу поспешил на помощь. И машину отловил в мгновение ока.
Ее охватило странное чувство. Кажется, это было нечто сродни гордости. Да, да, она гордилась Денисом, тем, что он оказался не совсем уж эгоистичным и беспринципным типом, которому на все плевать, кроме собственных шкурных интересов. Значит, ему знакомо милосердие, хоть он усиленно пытается это скрыть под маской холодного цинизма.
Лене захотелось сказать ему что-нибудь приятное, дружеское, лишенное колкости и иронии.
– А ты молодец, Ден. Не растерялся. И диагноз поставил почти что правильный.
– Какой диагноз? – не понял тот.
– Ну помнишь, ты предположил, что у Семена Ильича может быть инсульт. Так вот, оказывается, у него и верно было прединсультное состояние. Мне Мария Павловна сказала.
– Да это каждый болван знает, – пренебрежительно хмыкнул Денис. – Высокое давление грозит инсультом.
– В твоем возрасте далеко не каждый. – Лена вздохнула и улыбнулась.
– А все-таки он козел, этот ваш старый пень. Не хочет думать о себе, побеспокоился бы о близких.
– Если ты его так ругаешь, зачем тогда помогал? – поддела Лена.
– Нет, ну ты скажешь тоже. Что же, по-твоему, я должен был стоять и смотреть, как он спланирует на пол? – Тон Дениса был, как всегда, нахальный и самоуверенный, однако Лена ясно увидела, что он смущен.
«Странное желание казаться полнейшей сволочью, – подумала она. – Или теперь так модно у молодежи?»
Почему-то ей сделалось грустно, и это было сродни тому давнему детскому разочарованию, когда Лена поняла, что ни сказок, ни Деда Мороза не существует, а подарки под подушку ей кладут родители.
– Куда мы теперь? – спросила она.
– Не знаю. В музей возвращаться неохота. Поехали домой.
Глава 9
Этот вечер они провели вдвоем перед телевизором, чередуя колкие словесные перепалки с занятиями любовью. Зато в последующие дни Денис отрывался по полной программе.
Они с Леной посетили дискотеку, ночной бар и еще один развлекательный центр, который отличался от злополучного «Ягуара» лишь ценами на спиртное. Домой возвращались далеко за полночь, а то и под утро. У Лены гудели ноги, в глазах рябило от яркого неонового света, в ушах бухала громоподобная музыка.
Она уже не протестовала против стремления Дениса приобщить ее к прелестям современной жизни. Поняв, что до поры до времени не может с ним расстаться, Лена перестала терзаться муками совести, стала спокойней, почти приняв свой новый, шокирующий облик и странные способы времяпрепровождения.
То, что она пошла Денису навстречу, вовсе не означало, что он поступил так же по отношению к ней. Его фокусы с внезапными исчезновениями благополучно продолжались, в каждом заведении вокруг него моментально собиралась тусовка из юнцов и девиц. Среди них Лена себя чувствовала белой вороной и предпочитала сидеть где-нибудь в дальнем уголке, дожидаясь, пока Денис наобщается со своей компанией и милостиво обратит на нее внимание.
Такое положение дел ее несказанно злило, но она не видела способа что-либо изменить, поэтому терпеливо сносила все выходки своего юного любовника.
Все же ночные развлечения принесли Лене, помимо головной боли и мозолей на ногах, пусть и минимальную, но пользу. Постепенно, исподволь, ей приоткрывался новый, неведомый ранее мир. Прежде она считала его пустым и никчемным, презирала всей душой, противопоставляя ему свой уютный, романтический мирок, олицетворением коего являлся Аполлинарий Феофанов.
Этот шумный и суетливый мир отрицал столь почитаемые Леной бледные, пастельные тона и гармоничные звуки, вместо них открыто декларировал яркие до карикатурности краски и лавину невообразимых диссонансов. Он отвергал чопорную сдержанность и проповедовал самые примитивные и низменные страсти, низвергал стихи и прославлял рэп. Но в нем, в этом карнавальном, игрушечном мире, было одно несомненное преимущество – он нес в себе массу новых и свежих впечатлений. Они были необходимы Лене, истосковавшейся за годы одиночества и добровольного затворничества, как кислород задыхающимся легким.
Она с наслаждением впитывала их в себя, обратившись в сплошные зрение, слух и осязание. Впервые за долгое время она ощущала, что живет полной жизнью. Каждое грядущее мгновение было непредсказуемым, таило в себе либо сюрприз, либо опасность, и жить в ожидании и того и другого оказалось необычайно захватывающим и интересным.
Денис являлся для Лены центром этого нового мира, осью, вокруг которой он вращался, главной и неразгаданной планетой неведомой космической системы. Она не переставала удивляться ему, вернее, той смеси дружелюбной мягкости и глубочайшей корысти, потрясающего нахальства и неожиданной душевной тонкости, которая составляла его характер. В нем странным образом сочетались разные качества: то он вел себя как мальчишка, демонстрируя полную умственную инфантильность и ограниченность, дурачился, кривлялся, доводя ее до белого каления, то неожиданно становился серьезным не по годам, рассуждая настолько зрело и оригинально, что Лена слушала его, открыв рот.
Иногда ей казалось, что в такие минуты Денис способен понять ее, как никто другой, как никогда не понимал Виктор. Это чувство было чисто интуитивным, не основанным на логике и жизненном опыте, но точным и безошибочным.
Они болтали до утра и никак не могли остановиться. Потом Денис засыпал, оборвав свою речь на полуслове, а Лена еще долго ворочалась с боку на бок, переваривая их беседу, в очередной раз тщетно пытаясь угадать, с кем же на самом деле свела ее судьба.
Не однажды она пробовала хитрить, вызывая Дениса на откровенность, расставляя разного рода ловушки, которые тот обходил с блеском, достойным шахматного гроссмейстера. Он избегал говорить о себе, о своем детстве, юности, о том, где и как учился, прежде чем приехать в Москву. Если Лена спрашивала об этом, ловко переводил разговор в другое русло.
Он был очень крепок физически, его движения отличались гибкостью и точностью, и это наводило на мысль о том, что Денис в свое время много и успешно занимался спортом. Об этом говорила и его фигура, безупречно пропорциональная, без единого грамма лишнего жира или дряблых мышц.
Тем не менее ему была свойственна лень – он обожал валяться на диване, прыгая с одного телевизионного канала на другой, всячески увиливал от любой, самой простецкой работы по дому и мог долго отчаянно спорить, прежде чем вымыть за собой тарелку или подмести пол в кухне. Не любил он также ездить на метро, предпочитая добираться до злачных мест на машине.
В общем, Денис был соткан из противоречий, и с каждым днем их обнаруживалось все больше.
По-прежнему и часу не проходило, чтобы между ним и Леной не вспыхивала очередная ссора, источник которой крылся в незначительных пустяках и досадных мелочах