– Это… судорога?.. Сердце?
– Да. – Он выдавил это через силу, будто Лена была прокурором и требовала от него признания вины за совершенное преступление.
Она снова огляделась кругом. Беспомощно посмотрела на далекий, пустой берег.
– Ден, но ведь… это пройдет? Я имею в виду – само.
Денис попытался улыбнуться, однако его лицо точно окаменело, и губы не слушались.
– Не знаю. Не… уверен. Нужна… таблетка.
– Какая таблетка, Ден? Что ты такое говоришь? – Теперь Лена начала понимать. Ее охватило отчаянье и лютый страх. Кричать? Звать на помощь? Вокруг ни одной живой души.
– Ты совсем не можешь плыть? – с надеждой спросила она.
Он отрицательно мотнул головой.
– Ну хоть держаться можешь? Здоровой рукой.
– За кого держаться?
– За меня.
– Я тебя утоплю.
Лена глядела на берег, прикидывая, сколько до него. Метров сто пятьдесят, а то и двести. Многовато, но выбора нет.
– Переворачивайся.
– Я тебя утоплю, – упрямо повторил Денис, не двигаясь с места.
– Я сказала, переворачивайся!! – Так она кричала на него у ограды музея. Нет, пожалуй, сейчас вышло гораздо громче. И истеричней. Внутри у нее все дрожало – вот-вот оборвется что-то жизненно важное, и конец. – Я сказала!!! – Лена почти задохнулась.
Денис, морщась, повернулся на бок.
– Берись вот тут. – Она похлопала себя по левому плечу.
Плохо, что придется за левое, но иначе не выйдет – он-то может действовать только правой рукой.
– Я тебя утоплю, – сказал Денис в третий раз.
– Ты что, попугай?!
Он медленно протянул руку. Пальцы у него были жутко ледяные, Лене показалось, ее схватило привидение из склепа чуть пониже шеи и сейчас задушит намертво.
Господи, какой же он тяжелый! Запросто можно уйти на дно, не успев даже до десяти сосчитать.
Лена сделала судорожный вдох и поплыла. Берег маячил вдалеке, недосягаемый до безнадежности. Он не приближался, наоборот, казалось, удаляется прямо на глазах. С каждым гребком – все дальше и дальше.
По левой стороне распространялась тяжесть, постепенно переползая за грудину, мешая дышать. Ноги сковал холод, в висках гулко и навязчиво тикало, будто в голову запихнули будильник.
Лена почувствовала, что еще мгновение – и она потеряет сознание, и остановилась.
– Отцепись. На немножко.
Денис послушно лег на спину. Губы его были лиловыми, как будто он только что ел чернику. Или черную смородину.
– Тебе не лучше?
– Лучше.
Она кивнула.
– Очень хорошо. Выплывем, у тебя уже все пройдет.
– А мы… выплывем? – поинтересовался Денис очень серьезно.
– Обязательно. – Лена усмехнулась, стараясь унять прыгающее в груди сердце. – Непрактично было бы отбить тебя у Кнопы и оставить тут, посреди озера. Кто тогда через забор будет лазить, если понадобится?
Он криво улыбнулся.
Они снова поплыли. Лена заметила, что берег перестал отдаляться. Теперь он просто стоял на месте, однако более близким не становился.
Рука отсыхала, а вместе с ней и плечо, и предплечье, и шея, будто на все части тела надели чугунные гири. Неужели Денис может так много весить? А ведь на вид кажется худым. «Сама виновата: кормила на совесть», – мрачно пошутила она про себя.
Через несколько минут пришлось опять сделать паузу. Лена посмотрела на лицо Дениса, и ей стало страшно по-настоящему. Врет он, что ему лучше. На самом деле – хуже. Вон уже и вокруг губ начало синеть. Если срочно не вытащить его из воды, все может закончится очень плачевно.
– Денис, сейчас, – пообещала она ему, – осталось чуть-чуть. Потерпи. Хорошо?
Он снова прикрыл глаза, словно собирался уснуть.
– Вот только не это, – Лена ударила его по щеке, – давай, держись. Дома выспишься, а сейчас не смей!
Он не реагировал на ее слова. На пощечины тоже.
«Да что же это такое!» Она попробовала подталкивать его вперед, как бревно, но ничего не выходило – он начал уходить под воду. Тогда Лена отчаянным рывком взвалила Дениса на плечи, одной рукой придерживая его, другой продолжая грести.
«Утонем, так вместе».
Ее будто дернуло что-то. Нет, нельзя тонуть! У нее девчонки. Они совсем глупые, хуже, чем этот дурачок, Ден. Как она может их оставить? Никак. Значит, нужно плыть. Закрыть глаза – и плыть. Стиснуть зубы – и вперед. Как Петр, который без рук вывозил мусорники…
…Она плыла и плыла, уже не останавливаясь, неведомо чем дыша – может быть, случайно открывшимися жаберными щелями или еще каким-то фантастическим образом, – лицо ее было почти полностью погружено в воду. Она ничего не видела и не слышала, только чувствовала, что пальцы Дениса все-таки цепляются за ее плечи, пусть совсем слабо, но держатся…
Потом под ногами мягко чавкнул ил. Лена поскользнулась, выпрямилась, вновь поскользнулась, неловко хлопнула по воде руками и встала. Волоком оттащила Дениса на берег, принялась растирать ему сначала руку, после ногу.
Он открыл глаза и посмотрел на нее, как на господа бога.
– Мы приплыли?
– Да. Какую таблетку тебе нужно? У меня, кажется, есть нитроглицерин.
Денис помотал головой.
– Дай… рубашку. Или лучше… сама возьми… в кармане.
Лена метнулась к покрывалу, на котором аккуратной стопкой были сложены их вещи. Вытащила рубашку, пошарила в кармане. Пальцы ее нащупали продолговатую металлическую коробочку. Она схватила ее, вернулась обратно, туда, где на траве лежал Денис.
– Эта?
Он кивнул.
Лена сняла пластмассовую крышечку и ощутила резкий запах мяты. Почти так же пахла жвачка или примерно так же. Она почувствовала, как подступает к горлу дурнота, и, борясь с нею, высыпала в ладонь горсть желтых овальных пилюль.
– Сколько?
– Одну.
Лена положила таблетку ему в рот.
– Как они называются?
– Ты все равно не запомнишь. Название китайское, язык сломаешь.
– Поможет?
– Должно.
– Один раз уже помогло, – вырвалось у нее само собой.
Денис взглянул на нее вопросительно.
– В электричке, – сказала Лена и медленно высыпала таблетки назад, в капсулу.
Он молчал. Лицо его постепенно теряло мертвенную бледность, губы побелели, потом стали розовыми. Лена принесла его вещи.
– Одевайся потихоньку. Тебе нужно согреться.
У самой у нее зуб на зуб не попадал, хотя солнце стояло в самом зените, и в воздухе было градусов тридцать.
Денис осторожно выпрямился и стал натягивать рубашку, а за ней джинсы. Вид у него был неловкий и растерянный. На Лену он старался не смотреть.
Она сидела рядом на корточках, обхватив руками мокрые плечи. Ее атаковали воспоминания, яркие, будто грозовые всполохи. Теперь она все понимала, с самого начала и до конца.
– Ты почему не сказал, что у тебя с сердцем?
– Я говорил, – произнес Денис глухо.
– Кому?! – Лена заглянула ему в лицо. – Той женщине, у которой просил денег на билет. М н е ты ничего не говорил.
– Говорил, – повторил он настойчивей. – О том, что мне нельзя большую нагрузку. Ты не верила.
Она как раз об этом вспоминала. И еще о том, как он стойко отказывался от кофе и сигарет, вылил ей в рюмку свой виски, переместил ее голову с левого плеча, сказав «так удобнее», мгновенно отреагировал на подобный приступ у Семена Ильича.
Надо быть полностью слепой, чтобы ничего не понять!
– Ты поэтому не стал кататься на карусели?
– Да.
– Тебе… давно уже плохо? Несколько дней?
– Угу.
Вот что с ним происходило – а она думала, он издевается над ней. Лена ласково погладила его по руке.
– У тебя это с детства, да, Ден?
– Нет, Ленка, не с детства. В детстве я был очень здоровым. Как бык. – Денис искоса глянул на нее и натянуто улыбнулся.
– А что тогда стряслось?
– Это долгая история. Предпочитаю ее никому не рассказывать.
– Даже мне? – Лена прижалась к его плечу.
Он заколебался. Она видела, что он мучается, не может решиться. Ей захотелось его успокоить, оградить от волнений и переживаний.
– Не хочешь – не говори, я не обижусь.
Денис кивнул. Повисла долгая пауза.
Откуда-то прилетела яркая оранжевая бабочка с черными узорами на крыльях. Закружилась в воздухе прямо перед их лицами. Лена отчетливо видела ее рожки и мохнатое, толстое тельце бывшей гусеницы.
Денис прицелился и ловко поймал бабочку в сложенные куполом ладони. Потом приоткрыл одну из них.
– Смотри, махаон.
– Отпусти ее, – попросила Лена.
Он послушно разжал пальцы. Бабочка упорхнула в прозрачную синеву. Лена завороженно смотрела ей вслед.
– Ленка, ты все спрашивала, кто я да что, откуда умею жонглировать и так далее, – неожиданно произнес Денис нарочито равнодушным, обыденным тоном.
– Спрашивала, – подтвердила она осторожно, стараясь не спугнуть вдруг возникшего в нем стремления к откровенности.
– Я тебе скажу. – Он бросил на нее спокойный и твердый взгляд. – Помнишь, когда я перелез через ваши пики, ты обозвала меня циркачом? Помнишь?
– Да.
– Ну вот, я и есть циркач.
– Как? – Лена вскинула на него изумленные глаза.
– Так. Самый настоящий, только недоучившийся. У нас в областном центре цирковое училище есть. Я туда и поступил после школы.
– Постой, – не поверила она, – а твои родители что, тоже в цирке работают? Мама – она кто?
Лена много раз слышала и читала о том, что на арене выступают исключительно потомственные династии, и потому молодое поколение, идущее работать в цирк, – сплошь дети самих циркачей.
– Мама у меня – учительница биологии в школе. – Денис усмехнулся.
– И как она отнеслась к твоему выбору?
– Нормально. Я ей с детства все уши прожужжал, что хочу быть эксцентриком.
– Эксцентрик – это разве жонглер? – удивилась Лена.
– И жонглер, и канатоходец, и акробат. А главное, конечно, он должен уметь смешить. Короче, говоря, Лен, это клоун. – Денис посмотрел на нее с улыбкой.
Она вспомнила, что это слово было запрещенным в их разговорах, и вздохнула: