Он что-то невнятно пробормотал.
— «Победитель получает все»[10]? — наконец прошептал он.
Она слегка отстранилась и с лукавой улыбкой сказала:
— Я свяжу тебя с моим адвокатом.
Он наклонился к ней и шепнул на ухо:
— Почему бы нам не обойтись без посредников? Думаешь, мы сами не справимся?
Она уже была в его объятиях, и близость его тела пробуждала в ней то знакомое и в то же время необычное желание, которое росло с каждым ударом ее сердца.
Ник нежно обнимал ее за талию и целовал. Вдруг одним сильным движением он прижал ее еще ближе. Холли резко отстранилась и дрожащим голосом сказала:
— Я думаю, нам лучше продолжить рыбалку.
Он улыбнулся, взял ее за руку и они вышли из камбуза на палубу. Когда они проходили мимо каюты Ника, он остановился, привлек Холли к себе и властно поцеловал. Она снова высвободилась из его объятий и слабо проговорила:
— Я слышу, как нас зовет огромная белая акула, — она кивком указала в сторону трапа, — вон оттуда.
— О нет, Холли. Если ты и слышишь призыв, то не оттуда, а отсюда. — Он потянулся к дверной ручке и распахнул перед нею дверь в каюту.
— Николас, — в ужасе прошептала она, — неужели ты собираешься заниматься этим здесь, когда твой экипаж наверху знает наверняка, что мы тут делаем?
— Моя дорогая, — мягко сказал он, — мы бы стали заниматься здесь этим, даже если бы эта каюта была главной улицей Нью-Йорка и весь мир собрался бы поглазеть на нас.
Они вошли в каюту, и Ник запер дверь.
Они долго стояли посреди просторной каюты, обшитой темными деревянными панелями. Холли обратила внимание на огромную двуспальную кровать и пораженно посмотрела на Ника. В ее каюте на другом конце палубы была обычная корабельная койка. Он перехватил ее взгляд и объяснил:
— Я не умещаюсь на обычной койке.
— Как же это я сразу не догадалась!
Ник снял с нее шляпу и положил на туалетный столик. Потом внимательно посмотрел на Холли, и по его губам скользнула легкая улыбка. Он подошел к окну и задернул шторы на круглых иллюминаторах. Теперь только слабые лучи солнечного света проникали сквозь плотные темно-коричневые драпри. В комнате воцарился мягкий таинственный полумрак.
— Мне жарко, Холли, — горячо прошептал он ей на ухо. — Ты не хочешь принять ледяной душ вместе со мной?
Она искоса посмотрела на него, затем кивнула.
— С удовольствием! — Ее глаза засияли.
Она стянула с него рубашку. Через минуту Ник уже стоял перед нею обнаженный — на нем не было ничего, кроме тяжелых ботинок. Ник демонстрировал свое подтянутое мускулистое тело без малейшей тени стыда. А вот Холли никак не удавалось так же быстро расстаться со своей одеждой. Когда она попыталась расстегнуть первую пуговицу на рубашке, руки ее задрожали.
Наклонившись, чтобы снять ботинки, он бросил на нее быстрый взгляд и усмехнулся:
— Ты просто скромничаешь, правда?
Он снял ботинки и подошел к ней.
— А ты просто нет, правда? — шепнула она с улыбкой.
— Дорогая, — нежно засмеялся он, — большинство любителей спорта уже имели удовольствие созерцать меня в почти таком вот виде.
Обнаженный и босой, он не испытывал ни малейшей неловкости. Его руки опередили ее дрожащие пальцы и сами расстегнули две оставшиеся пуговицы. Слегка наклонившись вперед, он снял с нее рубашку. Холли почувствовала, как он нежно прикоснулся губами к ее плечу; его руки скользнули ей за спину и расстегнули бюстгальтер, бретельки которого медленно сползли с плеч. Ник поцеловал ее в шею и прошептал:
— Знаешь, чего больше всего боятся неопытные мальчики? Что им никогда не овладеть искусством ловко расстегнуть бюстгальтер.
Она обвила руками его шею и с насмешкой ответила:
— Должно быть, ты долго тренировался. Ты очень успешно справился с этой трудной задачей.
Холли чувствовала, как его руки скользят вниз, к застежке на ее джинсах.
— И знаешь, что удивительнее всего? — пробормотал он, целуя ее в плечо. — У меня на это ушло всего-навсего 34 года.
Она, смеясь, прошептала:
— Может быть, тебе стоит бросить бокс и заняться спортом под названием «любовь»?
Стягивая с нее джинсы, он поднял голову:
— Я бы не возражал. Честно говоря, я бы предпочел тебя всему остальному.
Он медленно выпрямился: его губы пробежали по ее животу, груди и устремились к губам. Она ждала жадного, властного поцелуя, но вместо этого он выпустил ее из своих объятий и, взяв за руку, жестом пригласил войти в ванную. Включив душ, он первым шагнул под струю воды.
Ледяной поток заставил Холли вскрикнуть. Вода была такой холодной, что все тело мгновенно покрылось мурашками. Ник привлек Холли к себе, и ей сразу же стало жарко. Она смотрела на него снизу вверх.
— Ты, должно быть, не ошибся, когда сказал «ледяной душ». Ты ведь именно это имел в виду, да?
Он счастливо улыбнулся.
— Это чтобы мы не задерживались слишком долго. Под теплой водой мы простояли бы здесь дольше, чем нужно, — он гладил ее спину.
Дрожа то ли от холода, то ли от возбуждения, она сказала:
— Да уж, у меня отчетливое ощущение, что здесь мы долго не протянем. Ты забываешь, что я родилась не на Аляске.
Ник обнял ее за плечи и с искренней нежностью смотрел, как по лицу Холли ручьями стекает вода. Холли закрыла глаза. Ее стройное тело тесно прижалось к нему и застыло в тревожном ожидании.
Это было новое и совершенно потрясающее ощущение. Он целовал ее, как никогда до этого, — страстно, неистово, исступленно, покрывая поцелуями лицо, волосы, губы, щеки. И с каждым мгновением его поцелуи становились все настойчивее.
— Ох, черт, — хрипло проговорил он, выключая воду.
Ник настежь распахнул дверь и, схватив огромное махровое полотенце, набросил его на плечи Холли. Затем сам быстро вытерся и бросил полотенце на пол. Он поднял Холли на руки и отнес на кровать.
Жадно приникая к ее губам, Ник хрипло прошептал:
— Кто бы ни говорил, что холодная вода усмиряет страсть, он… ошибался.
Ее пальцы судорожно сжали его широкие плечи. Холли гладила еще влажную спину Ника, ощупывая каждый могучий мускул, и все сильнее и сильнее прижималась к его груди. Их поцелуи становились все более страстными; ей казалось, что они обжигают ей губы. Ник осторожно исследовал ее тело. Нежные прикосновения его рук заставили сердце Холли затрепетать и громко забиться. Она тихо застонала. Руки ее ослабели и бессильно опустились — они больше не могли сопротивляться желанию, охватившему их обоих. Дыхание участилось. Казалось, громкий стук их сердец разносится по всей каюте.
Яхта тихо покачивалась на волнах. Мягкий солнечный свет незаметно проникал сквозь плотные шторы, освещая два обнаженных тела в редких блестящих капельках воды. Голова Холли была откинута назад, и Ник осыпал шею Холли неистовыми поцелуями. Они оба словно излучали потоки страсти, расходящиеся от них во все стороны подобно переливающейся радужной паутине.
Внезапно их тела переплелись. Один сильный рывок — и вокруг не стало ни моря, ни земли, ни солнца. Исчезли яхта, побережье… Казалось, солнечный диск упал с безоблачного синего неба и глубоко погрузился в прохладную и бездонную морскую пучину. Все слилось воедино на один короткий миг неистового экстаза. Николас так крепко держал Холли, что у нее вырвался лишь один приглушенный стон. А через мгновение фантастическая реальность рассыпалась на мириады мельчайших радужных осколков…
Потом безудержная страсть уступила место безграничной нежности. Им не нужны были слова, когда они, замерев, лежали в объятиях друг друга. У них и так было все, что им нужно.
13
Над городом сгущались сумерки, когда в воскресенье вечером машина Ника остановилась перед домом Холли. Солнце садилось за горизонт, и Холли с грустью наблюдала за тем, как последние теплые лучи заходящего солнца окрашивают все вокруг в темно-красный цвет.
Два дня на море, проведенных вместе с Ником, Холли была счастлива. Казалось, что за это время они дали выход всем эмоциям, которые долго и тщательно в себе подавляли. Николас стал для Холли всем на свете. Перед нею раскрылись такое прекрасное, доброе сердце и такая ранимая душа, что все былые сомнения Холли были преданы забвению. Она поняла, что любит Ника. Мысль о том, что уик-энд подходит к концу, была ей невыносима: ей не хотелось расставаться с ним ни на минуту.
Ник выключил зажигание и повернулся к Холли. Их глаза встретились. Он протянул руку и, сняв с нее шляпу, нежно провел пальцами по непослушным завиткам кудрявых волос. Затем тихо сказал:
— Знаешь, Холли, я никогда не забуду эти два дня, которые мы провели вместе.
Глядя на его мужественное лицо, она шепотом ответила:
— Я тоже, — и вдруг засмеялась, — как и твой экипаж. Интересно, что они думают о нас? Мы с ними практически не виделись.
Ник криво улыбнулся.
— Не знаю, — вздохнул он, — ничего не могу тебе сказать, кроме того, что такой удачной рыбалки у меня никогда не было. Мне крупно повезло.
Он наклонился и нежно ее поцеловал. Потом добавил:
— И мне бы хотелось, чтобы моя рыбка не уплыла от меня. Я люблю тебя, Холли. И очень хочу на тебе жениться.
Она улыбнулась, увидев выражение неподдельной искренности на лице Ника, придвинулась ближе и сказала с сильным южным акцентом:
— Как прикажете это понимать, сэр? Вы пытаетесь сделать из меня порядочную женщину?
Он широко улыбнулся и в тон ей ответил:
— Совершенно точно, мэм. Вы правильно истолковали мои слова. Мое глубочайшее желание — соединить наши судьбы отныне и навсегда.
Она засмеялась.
— И чтобы звезды освещали наш путь в бесконечность?
— Точно, моя дорогая.
Они посмотрели друг на друга, и в глазах Ника промелькнуло хорошо знакомое Холли выражение. Он тихо прошептал:
— Давай зайдем к тебе?
Не говоря больше ни слова, он распахнул дверцу и вышел из машины.
— Я достану твои вещи, — бросил он на ходу.