. Олалья, ты ослеплена ревностью.
Олалья. Это не ревность, а любовь. Да, я люблю его! И всегда любила! И буду любить, что бы ни случилось… Даже если меня убьют, я все равно буду его любить. Я буду смотреть на него с небес и шептать: «Любимый!» Я стану ангелом на его плече.
Сервантес. Хватит! Я не могу этого слушать!
Олалья(бросается перед ним на колени). Прости, Мигель! Ты спас меня! Ты хороший, я буду благодарна тебе по гроб жизни! Но люблю я только одного человека…
Сервантес. Ты мне сердце разрываешь.
Олалья. Прости! Прости, пожалуйста!
Сервантес. Довольно. Встань.
Олалья. Ты отпускаешь меня?
Сервантес. О, дьявол… Да, я отпускаю. Хотя мне проще было бы убить вас обоих.
Олалья. Знаешь, я бы и это приняла, как счастье. Тогда бы за гробовой доской мы бы всегда были вместе.
Сервантес. Но ведь он тебя не любит.
Олалья. Это не важно. Достаточно, что я его люблю. Этого довольно для счастья.
Сервантес. Но это горькое счастье.
Олалья. Все равно. (Нежно целует его в щеку.) Прощай, Мигель. Ты настоящий рыцарь.
Сервантес. Не называй меня так.
Олалья. Буду. Ведь я не знаю лучшей похвалы для мужчины.
Напевая «Ты в любви ко мне, Олалья…» убегает.
Сервантес. Несчастный я человек!
Голос Дон Кихота. Спасите…
Сервантес(озираясь). Похоже, я не один такой.
Голос Дон Кихота. Помогите!
Сервантес. Кто здесь?
Голос Дон Кихота(жалобно). Это я… Непобедимый рыцарь Дон Кихот.
Сервантес(поднимая скатерть со стула). Что ты тут делаешь?
Дон Кихот. Я погибаю.
Сервантес. Что за странная фантазия – погибать, лежа на стуле?
Дон Кихот. Помоги. Ноги меня не слушаются.
Сервантес(поднимая его). Что стряслось?
Дон Кихот. Я сражался с великаном. И он ударил меня сковородкой.
Сервантес. А ведь я говорил тебе, что это страшное оружие.
Дон Кихот. Я умираю не от удара.
Сервантес. А от чего же?
Дон Кихот. От предательства.
Сервантес. Что?
Дон Кихот. Меня предали. Друг и любимая женщина.
Сервантес(помолчав). О, Господи! Ты все слышал?
Дон Кихот. Да, я слышал. Но это ничего… Лучше так, чем в позорном неведении.
Сервантес. Я все тебе объясню…
Дон Кихот. Не надо… ничего объяснять. Мне и так слишком часто объясняли… Как устроен мир и каковы люди. Я не верил. Никогда не верил. Но теперь я вижу это собственными глазами…
Сервантес. Кихана!
Дон Кихот. Не зови меня этим именем. Что бы ни случилось, я не изменю себе. Я был и останусь странствующим рыцарем Дон Кихотом Ламанчским.
Сервантес. Дульсинея издевалась над тобой. Она смеялась над твоей преданностью… она не верила ни в великанов, ни в рыцарей.
Дон Кихот. Я и сам не верил. Но теперь я вижу, что ошибался. Есть и великаны, и драконы и особенно злые волшебники. Меня можно пилить на куски, можно сбросить в глубочайшую пропасть, можно жечь на костре – ни единым словом не выдам я своей муки и не отрекусь от своей веры. Да, люди не заслуживают любви. Но я все равно буду любить их и бороться за них – до последнего вздоха. Рыцари, бо́льшие меня, погибли за человечество. И я почту за честь пойти их стопами. Может, когда-нибудь, столетия спустя появится человек, который прочтет книгу о Дон Кихоте Ламанчском, рыцаре Печального образа. Эта книга западет ему в сердце, он сядет на коня, возьмет в руки копье и помчится навстречу судьбе – своей и всего человечества. Ибо, Мигель, есть люди, которых нельзя отделить от человечества. Где бы оно не оказалось, в какие бы страшные пропасти ни пало, они будут стоять рядом, утешать и помогать в трудную минуту, являть собой пример того, что честь и совесть не совсем еще растоптаны, что мужеству и доброте есть место на этой земле…
Сервантес. Чего же ты хочешь? Убить меня?! Вот моя шпага, вот грудь моя – убивай!
Дон Кихот. Ты ни в чем не виноват. Ты просто человек, такой же, как и все остальные.
Сервантес. Ах, вот оно что… Ты хочешь, чтобы я тебя убил. И потому оскорбляешь меня. Ну, изволь. Можешь ли ты держать меч, или желаешь, чтобы тебя поразили как обычно – сковородой по голове?
Дон Кихот. Я рыцарь, Мигель.
Сервантес. Прекрасно. Тогда берись за меч.
Дон Кихот, пошатываясь, вытаскивает меч.
Сервантес. Может, ты ждешь от меня, что я передумаю? Не надейся. Мы будем драться, и я убью тебя. А, знаешь, почему? Потому что ты в сто раз хуже всех этих драконов и великанов, о которых так красочно рассказываешь. Ты морочишь людям голову! Ты даешь им надежду на то, что есть какая-то там честь, совесть, справедливость… Нету! Нету этого ничего! Поверь человеку, который сотни раз сталкивался с ложью, клеветой, предательством и злобой! Если бы я не верил во все эти фантомы, возможно, я не был бы нищим калекой, ради собственного прокорма вынужденным отбирать хлеб у таких же нищих.
Пауза.
Сервантес. Люди при рождении подобны ангелам, они чисты и невинны. Но во что превращает их жизнь! Они становятся озлоблены, подозрительны, лживы, они забывают о том, что такое истина. А те, кто сохраняет в себе черты ангела, долго не живут. Я был поэтом, был юношей, исполненным веры в Бога и людей! Смотри, что со мной сделала жизнь!
Дон Кихот. Не вини жизнь, Мигель. Душа дана человеку, что властвовать собой…
Сервантес. Ну, значит, у меня нет уже души. И покончим с этим.
Дон Кихот. Я устал, Мигель. Когда кровью исходит тело – это тяжело. Но когда кровоточит сердце – это непереносимо. Я полагал себя более сильным и стойким. Теперь я вижу, что сил во мне меньше, чем я думал. Если бы я мог себя убить, я бы сделал это сам. Но я рад, что ты снимешь с меня этот грех. И я надеюсь, что тебе это тоже во грех не зачтется.
Сервантес. Прекрасная речь! А теперь защищайся…
Дон Кихот не двигается.
Сервантес. Что же ты стоишь? Или хочешь, чтобы я зарезал тебя, как барана?!
Дон Кихот. Я знаю, ты сильнее меня. И знаю, чем все закончится. Поэтому не будем тратить времени зря.
Сервантес. Черт побери! За кого ты меня держишь? За мясника?!
Дон Кихот. Ты же сам сказал, что душа твоя мертва. Когда человек бранит других, это можно не принимать в расчет. Но вот если он бранит себя – к этому нужно прислушаться.
Сервантес. Ты, видно, думаешь, что я – зло? Нет, поверь, зло – не я, а ты.
Дон Кихот. Вот и уничтожь это зло.
Сервантес. Да будет так!
Сервантес приставляет шпагу к горлу Дон Кихота.
Дон Кихот(подняв глаза к небу). Прими, Господи, душу раба твоего, рыцаря Дон Кихота!
Входит коррехидор Эсихи Москосо и трое стражников.
Москосо. Господа! Кто из вас королевский провиантский комиссар сеньор Мигель де Сервантес Сааведра?
Сервантес(оборачиваясь к нему). А в чем дело?
Дон Кихот(отстраняя Сервантеса). Это я Сервантес.
Москосо(Дон Кихоту). У меня есть предписание арестовать вас и доставить в тюрьму.
Сервантес. С какой стати?
Москосо(Сервантесу, указывая на Дон Кихота). По обвинению этого сеньора в незаконной реквизиции пшеницы в Тебе и Эсихе.
Сервантес. Незаконная реквизиция? Что за чушь?!
Москосо. Это, сударь, не ваше дело.
Дон Кихот. Верно, ваша милость. Я готов.
Сервантес(Дон Кихоту). Ты с ума сошел?
Дон Кихот(Сервантесу, тихо). Мне терять уж нечего. А тебя ждет дочь, родители, сестры… И Олалья. Беги, пока они не обнаружили подмену. (Москосо). Я к вашим услугам.
Москосо. Прошу.
Дон Кихот идет к выходу. Сервантес в оцепенении смотрит ему вслед.
Первый стражник(к Москосо). Ваша честь… Похоже, мы не того взяли.
Москосо. Почему? (Смотрит в бумагу). Высокий, худой, длиннолицый, усы, бородка…
Первый стражник. Все верно. Да только наш-то должен быть однорукий, а у этого обе руки на месте.
Москосо. Верно… (Дон Кихоту). Вы что же – хотели обмануть правосудие?
Первый стражник(кивая на Сервантеса). А вот тот как будто больше подходит.
Москосо(смотрит на Сервантеса). Твоя правда…
Дон Кихот(выхватывая меч). Ни с места! Мигель, беги!
Москосо. Да тут заговор!
Дон Кихот. Клянусь честью, пока я жив, волосок не упадет с головы моего друга Сервантеса!
Москосо. Прочь с дороги!
Дон Кихот плашмя бьет его мечом. Тот выхватывает шпагу и бьет Дон Кихота в грудь. Тот замирает.
Сервантес. Кихана!
Дон Кихот. Ну, вот, кажется и все… (Опускаясь на пол). Теперь уж точно – все.
Сервантес(бросаясь к нему). Кихана!!!
Дон Кихот. Я – Дон Кихот, ты же помнишь.
Сервантес. Ты ранен?
Дон Кихот. Нет… Я просто… просто убит. (Смотрит на Сервантеса.) Славно вышло… Умираю как истинный рыцарь – за друга. Лучше и не придумаешь…
Сервантес. Что ты болтаешь?!
Дон Кихот. Я же говорил тебе, что жизнь мне стала в тягость… Жалко только Санчо. Он, бедняга, будет убиваться… Я его знаю.
Сервантес. Не смей… Я не позволю тебе умереть! Слышишь! Не позволю!!
Москосо мигает стражнику, тот с размаху бьет Сервантеса дубинкой по затылку. Тот падает, бездыханный. Его уносят стражники. Москосо, еще раз оглядев поле битвы, выходит из таверны. Появляется Санчо. Вид у него весьма довольный.