– Отлично, Дамир. И кстати, неплохо бы для продолжения общения обменяться визитками.
Подстава
Веки словно склеили горячим воском, и Шмелю пришлось приложить немало усилий, чтобы разлепить их. В голове шумело и ухало, виски простреливало рваной болью, будто кто-то невидимый пытался просверлить в них дыры.
Байкер сел, осовело пялясь по сторонам. Он сидел на прохладном бетонном полу, и в ноздри тут же ударило затхлое амбре давно не проветриваемого помещения, в котором ощущался застарелый запах пота. Шмель вытянул руки, пошевелил пальцами. Так, вроде целые. Согнул в коленях ноги, потом коснулся головы и зашипел от боли, наткнувшись на крупную шишку. Еще ныла спина, но, вроде, этим все повреждения и ограничивались…
Взгляд мотоциклиста сфокусировался на Диком, который скрючившись лежал на деревянной лавке. В какой-то страшный миг «спартанца» охватила паника: а жив ли его собрат?!
Он кинулся к другу, затормошив его, и Дикий издал слабый стон, глаза его открылись.
– Слава богу, – выдохнул Шмель, помогая байкеру принять сидячее положение. – Ты как? Норм?
– Не знаю, – честно ответил Дикий, осторожно повертев шеей. Под его глазом красовался лиловый синяк, нижняя губа распухла, подбородок был вымазан засохшей кровью.
– Царапины на лице – это ерунда, – сказал Шмель. – Попробуй встать. Руки-ноги работают?
Дикий спустил ноги на пол и попытался выпрямиться. Его качнуло, как если бы вместо пола была палуба корабля во время сильного шторма, и лицо «спартанца» перекосилось от боли:
– Правая нога. Как будто штырь воткнули в колено…
Он предпринял попытку сделать шаг и, скрипнув зубами, сел обратно на скамейку.
– Перелом? – спросил Шмель, неизвестно к кому обращаясь. Сев рядом с Диким, он пощупал пальцами область вокруг колена, и Дикий закусил губу:
– Хватит, Шмель!
– Возможно, просто сильный ушиб, – предположил Шмель, убирая руку. – Нога распухла, сам посмотри.
– Где мы? – спросил Дикий.
«Хороший вопрос», – подумал Шмель, а вслух произнес:
– Понятия не имею. Но судя по всему, в полиции. В камере, если быть точным.
– В полиции? – переспросил Дикий, и в его голосе сквозило недоверие. – Интересно, за какие такие «подвиги»?! Это ведь на нас наехали!
Шмель развел руками:
– Я знаю ровно столько, сколько и ты. Вероятно, те, кто с нами схлестнулся, в соседней камере.
– Ты кого-нибудь узнал из этих четверых?
– Нет. Только успел заметить, что все смуглые и темноволосые. Еще у одного родимое пятно заметил на роже…
– Может, мы их где-то «подрезали»? – выдвинул версию Дикий, начиная осторожно разминать больную ногу. – Хотя…
– Мы ехали по крайней правой, и скорость у нас была минимальная, – напомнил Шмель, начиная мерить камеру шагами. – Никого мы не «подрезали», это факт. И эти парни вышли из тачки с бейсбольными битами и арматурой. Значит, они целенаправленно ехали разбираться с нами.
– Если они ехали вломить нам, почему мы в полиции? – задал резонный вопрос Дикий. – А не на обочине? или… в морге?
– Очень смешно, – сухо бросил Шмель.
Дикий вытянул ноги, задев небольшой предмет, который скатился вниз. Байкер потянулся за ним.
– Смотри, это еще откуда? – удивился он, с любопытством вертя в руках отвертку с зеленой пластиковой рукояткой.
– Спроси чего полегче.
Присмотревшись, Дикий присвистнул:
– Слушай, Шмель, эта штуковина чем-то измазана. Темно-красным, бурым почти.
Шмель нахмурился.
– Зачем ты вообще ее подобрал?
Он приблизился, внимательно оглядывая отвертку.
«Кровь?» – мелькнула нехорошая мысль, когда взгляд остановился на измазанном кончике инструмента.
– Странно, что в камере заключения оставляют такие вещицы, – медленно промолвил он. – Ведь перед тем, как сунуть сюда арестанта, его обыскивают до трусов! Даже шнурки вынимают! А тут – целая отвертка! Не нравится мне все это.
Дикий уже собирался сказать, что ему много чего здесь не нравится, как заскрежетал замок, и через мгновенье толстая железная дверь приоткрылась.
– Встать! – раздалась команда.
Вошедшим оказался мужчина, облаченный в полицейскую форму с лейтенантскими погонами. Шмель, который и так стоял до приказа, просто замер на месте, а Дикий, кряхтя, поднялся на ноги. Увидев, что байкер продолжает держать в руках отвертку, лейтенант невольно улыбнулся, но тотчас совладал собой.
– Запрещенные предметы в камере? – прищурился он, кивая в сторону отвертки. – Немедленно сдать!
Дикий послушно двинулся к полицейскому, с трудом подволакивая распухшую ногу.
– Эта отвертка валялась тут еще до нашего появления, – попытался он объяснить, но, судя по всему, полицейскому это было неинтересно.
– Послушайте, нам нужны объяснения, – заговорил Шмель. – На нас было совершено нападение! Моего друга сбила машина, ему требуется врач!
– Все потом, – отмахнулся лейтенант. Он взял протянутую Диким отвертку кончиками пальцев, причем держа инструмент за стержень у самой рукоятки, стараясь не коснуться бурых пятен, над которыми размышлял Шмель. Из кармана брюк полицейский вынул полиэтиленовый пакет, куда бережно поместил отвертку. Ухмыльнувшись, он развернулся и, прежде чем ошеломленные байкеры успели что-то понять, быстро покинул камеру. С лязгом хлопнула дверь.
– Ты что-то понял? – чуть слышно проговорил Дикий, переводя взгляд на Шмеля.
– К сожалению, да, – вздохнул тот. – Не нужно было брать эту несчастную отвертку, братуха. Теперь мы в заднице.
«Не просто в заднице, – в смятении подумал Шмель про себя. – Мы в беде».
Потому что он почти не сомневался, что отверткой, на которой только что оставил свои отпечатки Дикий, было совершено преступление. Которое теперь наверняка повесят на них.
Один на один
Закрутившись с делами, Павлов оглянуться не успел, как наступил вечер.
«Евгения, – вспомнил он. – Я же обещал ей приехать на ужин!»
Словно в подтверждение этого затренькал телефон, лежащий на переднем сиденье.
– Привет, Артем! Надеюсь, ты не забыл про меня? – спросила Евгения. – Я уже начала волноваться, все ли у тебя в порядке.
– Более чем все в порядке, – отрапортовал адвокат. – Как раз размышлял: не поздно ли для визита?
– В самый раз, – уверила его Евгения. – У меня скоро все будет готово. Надеюсь, ты не испортил себе аппетит по дороге?
– Пирожное и чашка кофе в обед не считается?
– Нет, – ответила она и засмеялась.
– Тогда лечу.
Настроив навигатор, Павлов двинулся в путь, вспоминая события минувшего дня. Он ничуть не удивился реакции Тураева на его обличительную речь у него в кабинете. Сразу было видно, что у директора миграционного центра, что называется, «рыльце в пушку».
Все эти жалобы на вымогательство денег, раздача визиток с рекламой решения для мигрантов всех вопросов, случаи выявления коррупционных проявлений в этом заведении – яркое тому подтверждение. Вопрос только в том, что, когда ситуация доходила то точки кипения, ответственность несли пешки, в то время как под крупными фигурами даже не качались кресла и они продолжали незыблемо занимать свои должности.
Кроме того, в свое время Артем подробно изучал основы невербального поведения, и то, как во время беседы себя вел Тураев, свидетельствовало о том, что чиновник лжет, покрывая своих подельников. Такие распространенные жесты для лжеца, как частое помаргивание, касание пальцами подбородка и носа, избегание встречного взгляда, говорили сами за себя. Вот только в качестве оснований для возбуждения уголовного дела требовалось что-то посерьезней. Именно поэтому Павловым был подготовлен ряд обращений в органы прокуратуры, Следственный комитет и вдогонку – в Роспотребнадзор.
Впрочем, миграционный центр «Дружба», конечно, дело важное и не терпящее отлагательств, но нельзя забывать и о деле Мирзоева.
При мыслях о Мансуре черты лица Артема заострились. Еще никогда за свою практику ему не встречались подобные подростки. Это не просто беспринципный наглец, это самый настоящий отморозок, у которого вообще отсутствовали какие-либо тормоза! Павлов вспомнил, какой испепеляющей яростью сверкали глаза школьника, когда он смотрел на адвоката… Глядя на него, Павлов понимал, что, окажись сейчас в руках Мансура пистолет, он не раздумывая пустил бы его в ход.
Артем взглянул на часы и решил позвонить Лене. Включив громкую связь, он стал дожидаться ответа.
– Артемий Андреевич, добрый вечер! – обрадовалась школьница, как только услышала его голос.
– Привет, Лен. Как ты? Как настроение? – поинтересовался Павлов.
– Все хорошо. Днем гуляли с Олегом, потом ездила к маме. Ей уже сделали операцию, все прошло хорошо. А сейчас с бабушкой кино смотрим.
– Я рад за тебя. Верю, что с твоей мамой будет все в порядке.
– А у меня еще хорошая новость, – похвасталась девушка. – Я завтра на теплоходе еду, день рождения подружки будем отмечать!
– Замечательно. Это случайно не та, которой ты картину подарила?
– Да, она. Анжела.
– Ну что ж, значит, все нормально. Лена, в ближайшее время нам придется отправиться на допрос. Мы с тобой встретимся заранее и все обговорим, идет?
– Конечно. Спасибо, что позвонили!
Артем уже почти был на месте, когда вспомнил, что едет в гости с пустыми руками. Неподалеку от дома, где жила Евгения Чащина, располагался мини-маркет, куда он и решил заглянуть. Выбрав подходящую бутылку сухого вина, Павлов прихватил сыра и немного фруктов, затем расплатился и вышел наружу. Поставил машину на автостоянку, после чего зашагал в сторону многоэтажки.
Погруженный в свои мысли, Павлов не заметил, как за ним уже несколько минут неотрывно следовал высокий мужчина в медицинской маске и с накинутым на голову капюшоном. Перейдя дорогу, адвокат прошел мимо детского сада и свернул в арку. Артем успел сделать всего пару шагов, как незнакомец в три прыжка нагнал его, схватив на плечо.
– Привет, гнида, – приглушенным голосом произнес он.