– Я что-то вас не пойму, – с недоумением сказал Шмель. – Все было так, как я рассказал. Правда ведь?
Он вопросительно взглянул на Дикого.
– Именно так, – сквозь зубы подтвердил тот.
– Да нет, не так, – со вздохом произнес следователь. Он откинулся на кресле и, глядя на свои ногти, сказал, словно речь шла о случайном пятнышке на рукаве:
– Вы, парни, убили человека. Причем сделали это осознанно, хладнокровно.
Шмель с Диким переглянулись, словно мысленно спрашивая друг друга, не послышалось ли каждому из них это страшное и одновременно нелепое обвинение.
Первым заговорил Дикий.
– Это полная чушь! Если кто-то из нас и зацепил этих уродов, то, во-первых, это была необходимая оборона!
Ерохин недобро прищурился:
– Отвертка в шею – необходимая оборона?
– Никакой отвертки не было, – решительно сказал Шмель. – Мы были безоружны и не могли…
Внезапно его осенила жутка догадка, и байкер пробормотал:
– Не может быть… Это все было подстроено!
Тонкие губы следователя изогнулись в вежливой улыбке:
– Что именно подстроено?
Стараясь не пропустить ни одной мелочи, Шмель рассказал об отвертке, которую они обнаружили в камере, и как Дикий передал ее лейтенанту.
– Очень интересно, – протянул Ерохин, когда байкер замолчал. – Но все, что вы мне сказали, – просто слова. А передо мной – материалы доследственной проверки. Из которой следует, что вы вступили в конфликт с гражданином Садыковым А. М., 1992 года рождения, который двигался по обочине на велосипеде. В ходе потасовки, пользуясь численным преимуществом, вы повалили Садыкова на землю, но этого вам показалось мало, и один из вас нанес потерпевшему удар отверткой в шею, который оказался смертельным. Это могут подтвердить свидетели убийства.
«Спартанцы» с ошеломленным видом уставились на следователя.
– Следствием уже установлено, что удар был нанесен вами, гражданин Скобин. – Ерохин направил указательный палец на Дикого. – Исследование отвертки уже проведено, осталось снять отпечатки ваших пальцев. Так что после нашего разговора вас ждет дактилоскопия.
– Да вы чего творите, а?! – с закипающей яростью заговорил Дикий. – Какое убийство?! Какой еще, на фиг, Садыков?!! Нас чуть в фарш не превратили, а вы на нас какой-то труп вешаете?!! Да у меня и таких отверток нет, на моем мотоцикле все болты специальные, с внутренним шестигранником! Вы что?!!
– Держите себя в руках, Скобин, – невозмутимо посоветовал следователь. – Либо отправитесь обратно в камеру.
– Дикий, угомонись, – тихо произнес Шмель, но байкера было уже не остановить.
– Это беспредел! – с горящими глазами бушевал он. – Покажите мне этих свидетелей! Это наверняка ваши дрессированные крысы, которым вы платите за свои грязные делишки!
Невзирая на боль, Дикий встал со стула, и в глазах следователя мелькнуло что-то отдаленно похожее на беспокойство. Он потянулся к телефону и, нажав на какую-то кнопку, бросил всего лишь одно слово:
– Конвой.
– Дикий, вернись на стул, – сказал Шмель, но тот лишь отмахнулся:
– Я знал, что вы «шьете дела», но чтобы делать это так топорно…
В коридоре послышался торопливый топот ног, обутых в военные ботинки, и через мгновенье Дикого скрутили, а на его руках защелкнулись наручники.
– Откатайте ему пальцы – и в камеру, – приказал Ерохин.
Когда байкера увели, он посмотрел ничего не выражающим взглядом на Шмеля:
– Для тебя тоже вызвать сопровождение? Или будешь вести себя спокойно?
«Спартанец» молчал, переваривая произошедшее. Инцидент с Диким напоминал вырванный фрагмент из какого-то третьесортного боевика, но никак не из реальной жизни, где он принимал самое непосредственное участие.
– Послушайте, мой друг немного вспыльчив, но он, по сути, прав, – осторожно заметил Шмель. – Мы никого не убивали. Никакого Садыкова на велосипеде ни я, ни Дикий, то есть Скобин, не видели!
– Все, что вы хотите сказать, изложите в протоколе допроса, – сказал Ерохин и зевнул, показывая, что разговор окончен.
– Но это же несерьезно, – настаивал Шмель. – Вы можете отследить наш путь по камерам, ими же практически вся область напичкана!
– Спасибо за совет, как мне вести следствие, – усмехнулся Ерохин.
– Так, понятно, – вздохнул байкер. – Моего друга вы арестовали за убийство. Но меня-то вы можете выпустить?
Следователь фыркнул.
– Дружок, вам вменяется сто пятая статья, часть вторая. Убийство с отягчающим обстоятельством – организованной группой. Думал, удастся соскочить? Ты соучастник убийства!
Шмелю начало казаться, что все происходящее является ночным кошмаром.
– Это неправда, мы никого не убивали, – сказал он уже не столь уверенно.
– Все так говорят.
– Вы должны сообщить нашим родным, – вспомнил «спартанец». – Позвоните моему брату! И раз уж на то пошло, то мне нужен адвокат!
Следователь расхохотался, словно Шмель выдал удачную шутку.
– Будет тебе все. И звонок другу, то есть брату, и адвокат, – ухмыляясь, сказал он. – Всему свое время…
Деловое предложение
Когда следствие по делу изнасилования наконец-то сдвинулось с мертвой точки, дальнейшие события закрутились с необычайной скоростью. На следующий день Лена была признана потерпевшей и в присутствии Павлова ей были подробно разъяснены предусмотренные законом права. Далее последовала очная ставка с Мансуром. Последний не моргнув глазом настаивал, что интимные отношения между ним и Леной были исключительно по инициативе девушки и он даже слова грубого ей не сказал…
Провести очную ставку с Азаматом оказалось сложнее, ввиду того что парень уже вторые сутки по понятным причинам находился в СИЗО. Тем не менее следователь организовал следственное мероприятие непосредственно в изоляторе. На допросе Азамат был чернее тучи и вообще отказался от дачи показаний, хотя было видно, что парень на грани нервного срыва. На его правой руке белела гипсовая повязка, а глаза источали такую жгучую ненависть, что Лена даже боялась лишний раз посмотреть в его сторону. Она опознала нож, который был изъят при покушении на Артема, – именно этот нож Азамат держал у горла девушки, пока ее насиловал Мансур…
Павлову удалось разыскать Валерия Тимофеевича, который в тот злополучный день видел Лену, и адвокат привез пенсионера к следователю для допроса. Пожилой мужчина очень волновался и все время мял в руках поношенную кепку. На нем была чистая рубашка, хоть и выцветшая от бесчисленных стирок, и довольно приличные брюки, которые, как Тимофеич потом признался Павлову, для столь ответственного случая он одолжил у соседа.
– Ну, отстрелялся, – выдохнул старик, когда допрос был закончен и они вместе с Артемом вышли на улицу. – А этот парнишка, следователь который, вот же въедливый! Сыпал вопрос за вопросом! И так, и эдак! Я аж вспотел весь, прости господи…
– Настоящий следователь таким и должен быть, настырным и въедливым, – заметил Павлов. – Вам большое спасибо, Валерий Тимофеевич. Ваши показания очень помогут Лене, когда начнется суд. Думаю, это будет еще нескоро, но я просто предупреждаю, чтобы для вас не было неожиданностью.
– Дык я всегда готов помочь, – кивнул Тимофеич. – Об чем разговор, если доброе дело надо сделать…
– Я могу отвезти вас домой, – предложил адвокат, и пенсионер с радостью согласился.
На обратном пути Павлов заехал к себе в офис. Секретарь принесла ему ворох писем, поступивших с почтой, и только адвокат начал разбирать корреспонденцию, как раздался звонок с поста охраны:
– Артемий Андреевич, тут к вам посетитель… Господин Фархад Джафаров.
Рука Павлова, перебирающая документы, замерла в воздухе. Он медленно положил письмо на стол.
– Пропустите, – велел он.
«Фархад…»
Память мгновенно выкатила в мозгу голосовое сообщение полковника Соломина, из которого следовало, что Джафаров является помощником главы этнической диаспоры Пулата Умарова.
Интересно, с каким вопросом пожаловал этот человек в его адвокатскую контору?! А в том, что посетитель именно тот самый Джафаров, Артем не сомневался ни секунды.
Спустя минуту дверь его кабинета распахнулась.
– Добрый день, – сказал стоящий на пороге человек. – Вы адвокат Павлов?
– Здравствуйте. Да, вы пришли по адресу, проходите. – Павлов указал на одно из кресел, стоящих рядом с его столом. – Я слушаю вас.
Гость шагнул к столу и протянул адвокату руку. Несмотря на золотые печатки и массивный браслет из белого золота, ладонь мужчины была грубой, словно корабельная доска. Пожав руку Артему, Фархад несколько секунд задержал его ладонь в своей, словно оценивая силу адвоката. В какую-то долю секунды в глазах Фархада скользнуло нечто, напоминающее уважение, и он тяжело уселся в кресло. На нем был черный пиджак из шелка, а сиреневая рубашка едва не трещала под выпирающим словно барабан животом. И хотя Фархад был гладко выбрит, его широкое лицо отливало синевой, придавая ему несколько отталкивающий вид. Глубоко посаженные глаза настороженно оглядывали кабинет Павлова, будто выискивая пути быстрого отхода. Тронутые сединой волосы были аккуратно зачесаны на пробор.
– Артемий Андреевич, все мы занятые люди, и я не займу у вас много времени. Дело в том, что я представляю интересы Темира Тураева, – начал Фархад. Он говорил нехотя, с ленцой, слова будто сочились из его рта, как вязкий сироп. – Насколько я понял, ваша встреча была неудачной и вы просто не поняли друг друга. Темир Тураев – весьма ответственный человек, и он очень переживает, что у вас осталось нехорошее впечатление после вашего разговора. Особенно если учесть, что, как только вы поговорили, начались какие-то непонятные движения со стороны проверяющих органов. На центр, который возглавляет Тураев, налетели всевозможные комиссии. Простите за сравнение, как стервятники на раненого оленя.
Джафаров сделал небольшую паузу, выжидательно глядя на адвоката, который все это время, не перебивая, внимательно слушал гостя.