— Не пугайся, они это заслужили. Нельзя трогать женщину аррафата.
После этих слов меня развернули в сторону пищевого автомата, и повели туда. Дальнейшее я помнила с трудом. Он вроде взял себе пакеты с едой. Потом все так же развернул меня и повел в сторону наших временных комнат. Я шла, перебирая ногами. И все пыталась вспомнить, где я слышала про аррафата и словно вспышка в памяти:
— Он сказал, что скормит меня аррафату, — промямлила я.
— Что ты сказала, маленькая, — снова этот грудной голос у меня над головой.
— Главмух сказал, что скормит меня аррафату, — автоматически пробурчала я, не отвлекаясь от своих мыслей. — Он пообещал меня отправить на какой-то Ирзонг, отдать своим мухам на развлечение, а потом вообще вышел из себя и вопил, что сгноит в трюме и пустит на корм аррафату. А аррафат это кто?
Рассеяно я подняла на мужчину взгляд. Он возвышался надо мной на добрых полторы головы. Кажется, что если он руку поднимет, то я под мышкой спрятаться смогу. Нет, я уже заметила, что он высокий, но чтобы до такой степени. В нем было больше двух метров однозначно.
. — Я аррафат, — ответил он мне с легкой улыбкой, — чистокровный.
Я, похлопав глазами, снова уплыла в свои мысли. Спину жгло нещадно, а на груди рана видимо действительно была пустяковой. Как дошли, не помню. Усадив меня на металлическую лавку, мужчина опустился передо мной на колени.
— Что с тобой такое? — поинтересовался он, заглядывая в лицо.
Его взгляд был серьезен. Приподняв мою голову за подбородок длинными изящными пальцами, он вглядывался в мои глаза, стараясь что-то там рассмотреть.
— Утром ты вела себя иначе, — его голос стал мягче.
— У меня просто шок, — буднично произнесла я. — Я оказалась неизвестно где и неизвестно с кем. И непонятно, что будет дальше. Лучше бы погибла, чем такое!
— Замолчи, — резко приказал он, оранжевые глаза жестко сощурились, — чтобы я не слышал этого больше.
Стало так смешно, что, не удержавшись, я хмыкнула, а потом и вовсе захохотала в голос. А его недоуменное симпатичное лицо веселило еще больше.
— Мистер, а вы хоть представляете, с кем разговоры ведете, — поинтересовалась я, он вопросительно приподнял бровь. — Ага, значит, и не предполагаешь.
— Удиви меня, девочка, — надо же прямо господин «сама серьезность».
— Ну, ты пытаешься приказывать командиру седьмого карательного отряда мигуми Солнечной системы, — просветила я его относительно своей личности. — Ну как, удивила?
Мужчина как-то жалостливо глянул на меня. Приподнявшись, присел рядом на лавку. А потом и вовсе усадил себе на колени, сжав в крепких объятьях.
— Я говорю с испуганной девочкой, которая дрожит при виде смерти и тихонько плачет от страха, думая, что ее никто не слышит. Ты зачем к пищевому ящику одна пошла? Неужели не видела, как за тобой хараки следят?
Странно, говорит со мной, как с ребенком и отчитывает даже, а я чувствую себя так, словно, за семью замками спряталась. Не удержавшись, обняла его за талию. Он дрогнул и зашипел. Вот значит как. Не задавая ему вопросов, я распахнула его куртку и да, гематома хоть и стала меньше, и цвет сменился, но все же повреждения оставались серьезными.
— А ты зачем поднялся? Тебе еще лежать положено, — сурово отчитала его я. — Быстро лег. Я тебе хаониты вколола и обезболивающим последним поделилась, а ты, неблагодарный, себя не бережешь. Мертвым ты мне точно не поможешь!
Хохотнул, но послушно повалился на мою же койку, еще и меня за собой потянул.
— Я благодарный, — шепнул мужчина. Его дыхание приятно щекотало кожу, вызывая мурашки. — Я как твой вскрик услышал, так за тобой и пошел. И вовремя, между прочим, вмешался.
— Спасибо, — потянувшись, погладила его по голове. Получается и я была неблагодарной, как ни крути, а он мне жизнь спас. — А у вас при знакомстве принято имя называть, господин аррафат?
Мое настроение поползло вверх. Было что-то в этом мужчине успокаивающее и располагающее. Не опасаясь подвоха, я тихонечко опустила голову на его плечо.
Тепло, хорошо, спокойно.
— Нет, не принято. При знакомстве со мной практически у всех рас принято бежать и желательно быстро и без оглядки, — посвятил он меня в инопланетные традиции.
— А у нас принято. А вот бежать от чего-либо или кого-либо позорно.
Его сердце стучало ровно и размерено, усыпляя. Мужская рука поглаживала меня по голове. Казалось, словно он скопировал мою же ласку. Именно так я пропускала его пряди между пальцев ночью. Странно. Да и вообще, непонятного вокруг меня творилось много. Прокрутив у себя в голове весь наш разговор, решала уточнить некоторые вещи, но прежде всего, узнать, насколько серьезно мое ранение.
— Что у меня со спиной, там порез? И кто такие хараки, о которых ты говорил? — начала я засыпать вопросами аррафата.
— Любопытная девочка. Почему еще не спишь? — выдохнул он ответный вопрос мне в волосы.
— А я должна!? — от удивления даже голову приподняла. Ведь мне действительно хотелось спать. Глаза слипались, и это тоже было странно, днем я даже не дремала никогда.
Его взгляд был пристальным и изучающим.
— Нет, не должна, — улыбнувшись, ответил он и снова уложил меня себе под бок. — На спине порез, но он уже затягивается. Кровь давно остановилась. А хараки — это те двое, что напали на тебя.
— Первые или вторые? — решила уточнить, нападали-то несколько уродцев.
— Хараки вторые, а первые это морлоши. Тупые твари, они тут больше в качестве еды для тех, кто предпочитает чистое мясо.
— Такое мясо я бы есть не стала, — ужаснулась я местной диете. — Сомнительный с них какой-то обед. Страшные до одури твари, — поделилась я с ним своими впечатлениями.
— Кто страшный, морлоши? — искренне удивился аррафат.
— Конечно они, — от переизбытка адреналина в крови я снова подскочила. — Ты их пасти видел, жуть же просто. Там зубища с мой палец.
Он улыбался, так противно снисходительно, как будто я дите малое. Вот тут я не выдержала.
— Не смей мне так улыбаться! Я за всю свою жизнь столько трупов повидала и на тот свет уродов отправила, что тебе и не снилось. И реакция моя вполне нормальная. У нас, как бы теоретически, знают о существовании инопланетян, но в реальности мы изолированы. Вот и представь, каково мне было, когда вместо своей спасательной бригады, увидела мух чешуйчатых с себя ростом. И вообще, я до этого два гиперпрыжка в рейсовом крейсере перенесла. Корабль домой вернуть пыталась. Ни еды, ни воды. Система навигации отказала. Знаешь, это стресс не малый. Я, конечно, понимала, что живой с задания вряд ли вернусь. Но одно дело знать, а второе умирать, медленно и верно. А потом этот высший ахунт, по мне так муха переросток, жука какого-то железного в мои мозги запустил. Ну, я и взбесилась. А чего, вот жужжал он и пусть бы жужжал, больно надо было мне его понимать. Ну да, перебила я его мух, ну между ног одному зарядила пару раз. Каюсь, это был перебор. Но в то же время меня этот главмух в гарем хотел отправить. Меня, мигуми! Да я, кроме тебя, так близко ни с одним мужчиной не общалась. В моей жизни больше мертвых мужиков было, чем живых. Так что нечего тут на меня так снисходительно смотреть. У меня шок. Вот отойду, потом и поговорим.
На мою тираду не ответили. Тихонько, снова опустили на эту твердую лавку и обняли. Так мы и лежали пару минут. В общем зале снова кто-то истошно заорал, и меня пробрало дрожью.
— Нет, не отойду я от шока, — призналась сама себе в слабости. — Так и умру тут от страха.
Руки, обнимающие меня, сжались тисками.
— Я же просил тебя больше никогда не говорить о собственной смерти, — голос был суровым, жестким. — Я запрещаю тебе даже думать об этом.
Смешно. Странный он какой-то, знает меня только пару часов, а уже запрещает чего-то. И вообще шок у меня, а неадекватно ведет себя он.
— Чтобы что-то мне запретить, ты должен, как минимум, знать мое имя, и быть мне отцом, мужем или непосредственным начальником. На отца ты откровенно не тянешь, начальством тоже не являешься. Так что нечего тут командовать. Что мне делать со своей жизнью, я как-нибудь решу сама, — одернула я его.
— Ошибаешься, девочка моя, — выдохнул он мне в макушку, — решать за тебя теперь буду я. Ты сама подошла, сама прикоснулась. Ты сама сделала выбор. Теперь ты моя и только моя. И одни боги знают, насколько я счастлив, что ты оказалась столь опрометчива. Но, что бы ты ни говорила и ни пыталась делать, теперь ты женщина чистокровного аррафата. Моя женщина! Единственная и самая ценная. И никто, я повторяю никто, не посмеет даже дыхнуть в твою сторону, иначе до Ирзонга не долетит никто. А дальше ты будешь держаться за моей спиной. О своей жизни можешь не беспокоиться. Теперь она в моих руках.
Сказать, что я была ошарашена, это ничего не сказать. С минуту я осмысливала все им сказанное. Что за бред? Потом попыталась встать, но эту мою попытку пресекли и еще больше прижали к мужскому боку.
— А может, ты хоть имя свое назовешь, раз уж я твоя женщина, — только и смогла выдохнуть я. Все остальное только сформировывалось в моей голове в вопросы.
— Сферр, — лениво рыкнули мне в ответ.
— Сферр, — повторила я, и тут случилось то, чего я вообще не ожидала. Мужчина, лежащий рядом, вскочил и навис надо мной. Вид у него был безумно дикий. Шальной какой-то.
— Что? — не на шутку разволновалась я. — Что еще стряслось?
— Твое имя, женщина, — буквально взревел он. — Назови мне свое имя. Личное имя.
— Селена, — испугано прошептала я.
Его рука взметнулась, а я… Я сжалась, почему-то решив, что он ударит. Но вместо этого меня так ласково погладили по щеке, что я растерялась. Да что тут вообще происходит?!
— Селена, — с какой-то странно-безумной улыбкой выдохнул он. — Моя Селена!
— Да почему твоя-то?! Что я сделала такого, что вдруг стала твоей? — выдохнула я, потрясенная такой реакцией. — Ты меня день как знаешь и уже рычишь, что твоя. Откуда я твоя-то?! Что значит сама подошла и сама прикоснулась?! Что все это значит?