Договориться с собой толком не успела. Говард вернулся. Со здоровенным зеркалом, видимо, только что снятым где-то со стены. Он пыхтел и отдувался, и руки, не привыкшие таскать тяжести, тряслись. Выглядело это до того забавно, что я прыснула.
Только поэтому не отвернулась.
Ой…
Первой мыслью было растерянное: что в зеркале делает незнакомая особа, почему на ней мое платье и куда запропастилось мое отражение? Когда же недоверие чуть померкло и мне хватило смелости взглянуть реальности в глаза, из горла вырвался тихий всхлип.
Краснота на щеках еще осталась, все же жара в этом году стояла неимоверная, а я все это время ходила в плотной повязке… Но застарелых струпьев от язв не было. Их не было! Они пропали!
И новые шрамы и ожоги не появились!
— Но есть и плохая новость: мы не уверены, есть ли у тебя еще иммунитет, — не сумел остаться равнодушным к чужому счастью риссий лекарь.
Всхлип сменил счастливый писк. Какая разница?! Лихорадки больше не будет! А если и будет, всегда можно выяснить, что это был за плотоядный цветок, и использовать его в приготовлении лекарства.
На радостях я бросилась Анбу на шею, опрокинула его на кровать и обняла еще и Тавиша за компанию.
Кажется, я все же иду на бал!
Невероятный день.
Эпилог
Розовато-оранжевое платье эффектно подчеркивало фигуру, а в смелом разрезе при ходьбе иногда мелькали ноги. По уверениям Тавиша, стройные и соблазнительные. Полгода назад… да что там, еще неделю назад я бы ни за что не согласилась надеть такое, но сейчас восхищенно-недоверчиво оглядывала хрупкую белокурую девушку со спрятанным под зачарованным кружевом лицом, отражающуюся в зеркале, и совершенно счастливого мужчину рядом с ней и не верила, что все это происходит со мной. Это моя новая жизнь! Видимо, покровители таким образом рассчитались за годы невнимания.
— Учти, домой переодеваться я тебя не повезу. — Изумлялась произошедшим со мной переменам я долго, и Тавиш забеспокоился. — Иначе пропустим самое главное.
Зла на Гордика я не держала, но, думая о моменте, когда сниму маску, почему-то представляла именно его лицо. Вытянувшееся, с упавшей челюстью и выпученными глазами! Это был бы последний штрих к началу новой жизни.
Но в замок мы все же уедем и поживем там некоторое время. Я устала от столичной суеты, хочется просто побыть счастливой. Гейра с собой возьмем. Тавиш говорил, там горы, сосны и река… Все это должно потрясающе выглядеть с высоты полета моей пушистой прелести.
— Даже в мыслях не было. — Я прижалась щекой к плечу любимого и счастливо вздохнула.
— Хватит уже обниматься, идемте! — поторопила нас Нала.
Зеркал в холле королевского дворца было достаточно, и мы никому не мешали, так что воззвание к совести не сработало. Но пропустить что-нибудь интересное не хотелось. Ладно, еще минутку… Мне нужно собраться с духом.
— Леди, не торопите их. — Пока Тавиш смотрел исключительно на меня, Адриан погладил свою неугомонную возлюбленную по спине. — Они только обрели друг друга. Естественно, что им не хочется расставаться ни на миг.
Да, они пришли вместе. И нет, в своих тайных отношениях так и не признались. Просто накануне Нала подошла к Тавишу и попросила разрешение и Адриану присутствовать. Мол, она хочет, чтобы он видел ее успехи.
Простое прикосновение вызвало у Налы волну плохо скрываемой дрожи и румянец на щеках. Я внутренне поморщилась. Да сколько ж это будет продолжаться!
— Они все время обнимаются, — проворчала девушка, только что носом не шмыгнула от обиды, — а мне, между прочим, завидно!
Тот, что называл себя ее братом, кажется, только этого момента и ждал:
— Завидно? — вкрадчиво уточнил он и опасно сузил устремленные на враз стушевавшуюся сестренку глаза. — Завидно тебе?!
— Ой! Я ничего такого, честно… — пролепетала девушка и даже попятилась.
Я мысленно потерла ладошки. Так им!
Похоже, кто-то попался…
— Точно ничего? — Он еще и брови сдвинул.
— Ага!
— А, например, о своем романе с учителем танцев поведать любимому брату не хочешь? — почти миролюбиво уточнил он, разве что в голосе проскользнули какие-то непонятные нотки. — Я все понимаю, но такое недоверие, знаешь ли, обидно. И не надо мне тут возмущенно сопеть, Миша тебя не сдавала. А будешь отпираться, у меня найдется с десяток холостых знакомых. Договоримся о помолвке сегодня же.
Девушка спала с лица, сжала руки в кулачки и решительно устремилась к обидчику.
— Так ты знаешь?! И давно?
— Достаточно, — меланхолично ответил Дивальд, разве только не зевнул.
Воинственно настроенная особа притормозила и нервно закусила губу.
— И до сих пор никого не убил? — произнесла вслух свой главный страх она. — Значит, ты не против?!
— Только при одном условии, — серьезно заявил мой жених. Хотя быстро исправился: — Нет, при двух. Мы составим брачный договор, по которому воспользоваться деньгами из приданого можешь только ты на свои личные нужды. И ты больше никогда не станешь мне лгать.
Ответом ему стал счастливый писк и удушающие объятия.
Ну вот, одной проблемой стало меньше. Еще один груз с души упал.
Пока подходили к двустворчатым дверям и ждали, когда о нашем появлении объявят, Адриан успел извиниться и как положено попросить руки Налы, а Тавиш предложил объединить свадьбы. Тогда же я и узнала, что это радостное событие ожидается через месяц, платье для меня заказано, осталось только детали с портнихой обсудить и выбрать ткань, а драгоценности через две недели должны доставить из какого-то отдаленного княжества.
Возражения застряли в горле комом счастливых слез. Что тут скажешь? Хорошо я еще узнала не в день торжества и не после оного.
— Прелесть моя, не дуйся. — Тавиш поймал мое состояние, притянул к себе, раздвинул носом волосы и слегка прикусил свободное от маски ушко.
— С чего бы это? — фыркнула я.
Против я, конечно, не была, но неплохо бы, чтобы некоторые в дальнейшем со мной считались.
— Гостей я приглашать не стал, — вытащил козырь из рукава Тавиш. — Сколько их будет и нужны ли они вообще, решать тебе.
Знает, на какие точки давить. И что я хочу тихую, скромную свадьбу, тоже знает. Из груди вырвался умиротворенный вздох, на губах под маской растеклась довольная улыбка.
Ладно, сдаюсь.
Нас объявили, и, нежно держа за руку, Тавиш ввел меня в зал.
Успели пройти шагов пять, как позади раздался голос, возвещающий о прибытии следующих гостей.
Помещение было огромное, а большое количество нежно-розовых и белых цветов и окна во всю стену, хоть за последними и царила темнота, будто делали его еще больше и светлее. Народу здесь скопилось столько, что мне в первый момент стало не по себе. И гости все прибывали…
— Не бойся, будет весело, — шепотом подбодрил меня Тавиш.
Первым делом полагалось выразить свое почтение королеве. Пары или даже целые семьи подходили к ней, говорили несколько слов, мужчины кланялись и целовали ручку, женщины делали реверансы, после чего место уступали следующим желающим.
Все прошло быстро и как-то механически, но я успела ее рассмотреть. Ухоженная женщина в невероятно роскошном и невыносимо тяжелом, судя по количеству на нем камней, платье, уже не молодая, что заметно, и чем-то недовольная. Последнее тоже было заметно, хоть она и улыбалась.
Неудивительно. Я бы тоже не очень-то радовалась жизни, если бы от меня муж сбежал к молоденькой фаворитке, еще и выстроил ради нее вторую столицу.
Соблюли приличия, и стало можно полакомиться фруктами и шампанским. Как раз охотились на кого-нибудь с подносом, когда к нам подошли Аделина и Новак.
— Не ожидала увидеть вас здесь.
— Поймать тебя где-нибудь в другом месте не вышло, — развела руками утратившая доверие родительница. — Пришлось доставать приглашения.
Затеряться в такой толпе немудрено. И все-таки мне стало страшно. Очень страшно. За нее.
Несправедливо, что человеку не дано управлять своими чувствами!
— Я еще не готова к разговору. — За жениха прятаться не стала, понимая, как глупо это выглядит, но не сдержалась и отступила. Всего на шаг.
Особенно нужно это стало, когда Аделина протянула мне руку, в которой был зажат свернутый трубочкой и перевязанный лентой листок. Не то письмо, не то документ.
— Прости, я не собиралась причинять тебе боль, — внезапно обретенная и опять почти потерянная мама смотрела на меня сияющими от слез глазами. — Если бы знала, что для тебя это опасно, нашла бы какой-то другой способ. Клянусь!
Теперь говорить можно что угодно. Но почему она не остановила Тавиша, когда он полез в болото?!
На языке вертелся с десяток злых слов, но произнести их не дал «виновник» моих обид:
— Обошлось, — склонившись к моему уху, шепнул он так тихо, чтобы только тонкий слух почти риссы смог разобрать. — Надо забыть.
В этом весь Тавиш. Наколдованный. Бывший демон. И он прав: надо жить сегодняшним днем, не тратя себя на мысли о том, что могло бы быть… или не могло. Из груди вырвался рваный вздох. Мне действительно стало легче.
— Что это? — Пока пыталась разобраться с эмоциями, я решила переключить всеобщее внимание на другое и кивнула на листок.
— Завещание, — пришибла меня ответом Дольская. — Когда-нибудь все мое станет твоим. В том числе и сокровища, которые были в ларце.
Забавно. В голову вдруг пришло, что проклятие и впрямь существует: все, кто соприкасается с сокровищами, хотят, просто жаждут ими обладать и зачастую из-за этого гибнут.
Себе печального конца я не желала, поэтому сразу решила: как только древности попадут в мои руки, разделю их и продам богачам. А лучше переделаю во что-то другое и продам. Деньги потрачу на что-нибудь полезное, например, открою лечебницу для бедных. Глядишь, и развеется проклятие.
В момент, когда утвердилась в таком решении, Тавиш притянул меня к себе и крепко обнял за плечи. Опять догадался, о чем думаю.
— Я зайду завтра? — наконец определилась с отношением к Аделине я. — Нужно взять кое-что из вещей.